Шимп сдержал усталый зевок.
- О, примерно час назад. Парни из пещер послали меня сюда на встречу
с ее милостью. Я кое-что принес для нее из города. Прости. Для тебя ничего
нет.
- Были неприятности в Порт-Хелении?
- Да, немного. Немного танцев, немного почесываний, немного криков.
Роберт улыбнулся. Когда у Фибена важные новости, он всегда начинает
говорить с акцентом и затягивает рассказ. Если бы позволили, он протянул
бы всю ночь.
- Фибен...
- Да, да. Она там. - Шимп указал на вершину холма. - И в самом дурном
настроении, если ты меня спросишь. Но лучше не спрашивай. Я всего лишь
шимпанзе. Пока, Роберт. - Он снова взял книгу. Не очень-то почтительно для
клиента. Роберт ухмыльнулся.
- Спасибо, Фибен. Пока. - И пошел вверх по тропе.
Атаклена не повернулась к нему, когда он подошел, потому что они уже
поздоровались. Она стояла на вершине холма, лицом к западу, вытянув перед
собой руки.
Роберт сразу почувствовал, что теперь над Атакленой плывет другой
глиф, поддерживаемый щупальцами ее короны. И очень впечатляющий глиф. Он
его не видел, не мог даже кеннировать полностью, но он здесь, он почти
ощутим для его усиливающегося чувства эмпатии.
Роберт сразу понял, что Атаклена что-то делает руками... словно
тонкие огненные линии, скорее воспринимаемые интуицией, чем зрением,
протянулись от одной руки к другой.
- Атаклена, что...
Он замолчал, увидев ее лицо.
Черты его изменились. Большая часть проявляемых по-человечески
особенностей, которые она приобрела за последние недели, сохранилась; но
что-то такое, что они заменили, возвращалось, пусть на мгновение. Чуждый
блеск в глазах с золотыми точками; он, казалось, дрожит в унисон с
пульсированием глифа.
Восприятие Роберта обострилось. Он снова посмотрел на огненные нити в
ее руках и ощутил холодок узнавания.
- Твой отец...
Блеснули белые зубы Атаклены.
- В'ит-танна Утакалтинг беллинарри-т'хуу хаоон'да!..
Она глубоко дышала широко раскрытыми ноздрями. Глаза ее,
расставленные на максимальную ширину, казалось, вспыхивают.
- Роберт, он жив!
Он замигал, его переполняли вопросы.
- Это здорово! Но... но где? А о моей матери что-нибудь знаешь? О
правительстве? Что он говорит?
Она ответила не сразу. Подняла нить. Солнечный свет пробежал по ее
туго натянутой поверхности. Роберт готов был поклясться, что слышал звук,
исходящий от дрожащей нити.
- В'ит-тайна Утакалтинг! - Атаклена, казалось, смотрит прямо на
солнце.
Она рассмеялась, перестала быть серьезной девушкой, какую он всегда
знал. Зафыркала по-тимбримийски, и Роберт был очень рад, что не он причина
ее веселья. Юмор тимбрими часто означает и нечто совсем не веселое.
Роберт проследил за ее взглядом, за долину Синд, туда, где в небе
гудели вездесущие аппараты губру. Неспособный полностью воспринять глиф,
Роберт искал что-то более доступное для человека. И нашел. В сознании
возникла метафора.
Неожиданно улыбка Атаклены стала мрачной, почти хищной. А
отразившиеся в ее глазах вражеские корабли начали походить на довольных,
ничего не подозревающих _м_ы_ш_е_й_.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГАРТЛИНГИ
Эволюция человеческой расы будет завершена не за
десять тысяч лет истории прирученных животных, но за
миллион лет истории диких животных, потому что человек был
и всегда будет диким животным.
Чарлз Галтон Дарвин
Вскоре естественный отбор будет значить гораздо
меньше, чем отбор искусственный. Мы изменим себя в
соответствии с представлениями о том, какими мы должны
быть. Уже в течение жизни одного поколения мы изменим себя
неузнаваемо.
Грег Бир
43. УТАКАЛТИНГ
Чернильные полосы расплывались по поверхности болота вблизи того
места, где увязла яхта. Темные струйки медленно просачивались через щели в
воды широкого плоского эстуария. И там, где они проходили, умирали
насекомые, мелкие животные и жесткая соленая трава.
Упав, космический корабль подскочил несколько раз, проведя изогнутую
смертоносную полосу, и наконец, зарылся носом в болотистое речное устье. И
вот уже несколько дней лежит здесь, медленно протекая и погружаясь в
грязь.
Ни дождь, ни ветер не могли извести боевые шрамы с его обожженных
бортов. Яхта, некогда привлекательная и красивая, искорежена множеством
почти прямых попаданий. Падение стало лишь последней каплей.
Непомерно большой на корме самодельной лодки, теннанинец поверх
нескольких плоских островков смотрел на потерпевший крушение корабль. Он
перестал грести, обдумывая свою незавидную участь.
Очевидно, упавший космический корабль никогда больше не взлетит. Его
падение загубило большой участок болотистой местности. Гребень теннанинца,
похожий на петушиный, с колючими серыми веерами, взъерошился.
Утакалтинг поднял весло и вежливо ждал, пока его товарищ по несчастью
закончит свои возвышенные размышления. Он надеялся, что теннанинский
дипломат не станет читать еще одну лекцию об экологической ответственности
и тяжком бремени патрона. Но, конечно, Каулт - это Каулт.
- Дух этого места оскорблен, - сказал рослый чужак; его дыхательные
щели тяжело зашумели. - Мы, разумные, не должны вести свои войны в детских
яслях, отравляя их космическим ядом.
- Смерть приходит ко всем, Каулт. А эволюция расцветает на трагедиях.
- Утакалтинг иронизировал, но Каулт, разумеется, восприняла его серьезно.
Из дыхательных щелей теннанинца вырвался поток воздуха.
- Я знаю это, мой коллега тимбрими. Именно поэтому все
зарегистрированные планеты-ясли должны проходить свой естественный цикл
развития без помех. Ледниковые периоды и столкновения с планетоидами
закаляются и помогают выжить органическим видам.
- Но здесь случай особый. Планета, пострадавшая так сильно, как Гарт,
от новых катастроф впадает в шок и становится совершенно безжизненной.
Ведь совсем недавно буруралли творили здесь свои безумства. Планета только
начала приходить в себя. А теперь новые битвы и новые стрессы... как эта
грязь.
Каулт с отвращением указал на жидкость, вытекающую из разбитой яхты.
Утакалтинг на сей раз предпочел промолчать. Конечно, всякая раса
класса патронов в галактике официально является сторонником защиты среды.
Это древнейший и главнейший закон. Те космические расы, которые не
присягают на верность Кодексу Экологического Управления, бывают уничтожены
большинством ради сохранения будущих поколений разумных.
Но есть различия. Губру, например, меньше интересуются
планетами-яслями, чем их порождением, готовыми к возвышению предразумными
видами, которых можно ввести в клан губру, известный своим консервативным
фанатизмом. Соро испытывают радость, манипулируя с вновь поднявшимися
расами клиентов. А танду просто ужасны.
Раса Каулта иногда раздражает ханжеским стремлением к экологической
чистоте, но эту одержимость Утакалтинг по крайней мере понимает. Одно дело
- сжечь лес или построить город на зарегистрированной планете. Эти раны
быстро затянутся. Но совсем другое - выпустить в биосферу долгоживущий яд,
который будет поглощаться и усваиваться. Отвращение самого Утакалтинга к
этим ядовитым струйкам не намного меньше, чем у Каулта. Но сейчас с этим
ничего не поделаешь.
- У землян на этой планете хорошие команды очистителей, Каулт.
Очевидно, вторжение вывело их из строя. Может, губру сами возместят этот
ущерб.
Все тело Каулта изогнулось, теннанинец звучно откашлялся. В широкий
лист попал комок слизи. Утакалтинг уже знал, что это выражение крайнего
недоверия.
- Губру бездельники и еретики! Утакалтинг, как можно быть таким
наивным оптимистом? - Гребень теннанинца дрожал, кожистые веки мигали.
Утакалтинг смотрел на своего спутника, поджав губы.
- Так, - выдохнул теннанинец. - Ты испытываешь мое чувство юмора
своей _и_р_о_н_и_е_й_. - Каулт раздул гребень. - Забавно. Я понял. На
самом деле. Продолжим.
Утакалтинг повернулся и снова поднял весло. Он вздохнул и создал
т_у_'_ф_л_у_к_, глиф печали по неоцененной шутке.
"Наверно, это мрачное существо назначено послом на планету землян,
потому что среди теннанинцев обладает особым чувством юмора". Зеркальное
отражение того, почему сам Утакалтинг из всех тимбрими был избран послом
сюда... за свою относительно серьезную природу, за сдержанность и
тактичность.
"Нет, - думал Утакалтинг, в то время как они гребли среди
извивающихся полосок соленой травы, - нет, Каулт, друг мой, ты совсем не
понял шутку. Но еще поймешь".
Долгим был путь к устью реки. Гарт обернулся больше двадцати раз, с
тех пор как они с Каултом покинули в воздухе поврежденный корабль и на
парашютах спустились в дикую местность. Несчастные клиенты теннанинца
запаниковали, их парашюты перепутались, и они разбились. С тех пор два
дипломата остались наедине.
По крайней мере сейчас весна, и они не мерзнут. Все же какое-то
утешение.
Лодка, сделанная из ветвей и парашютного шелка, продвигалась
медленно. Яхта всего в нескольких сотнях метров от того места, где они
впервые ее увидели, но им потребовалось почти четыре часа, чтобы
пробраться через узкие проливы. Хоть поверхность ровная, высокая трава
закрывает видимость.
И вот они рядом, остатки некогда стройного маленького космического
корабля.
- Я все еще не понимаю, зачем мы вернулись к месту крушения, -
выдохнул Каулт. - У нас достаточно продовольствия, чтобы прожить. Когда
положение стабилизируется, мы сможем интернироваться...
- Жди здесь, - сказал Утакалтинг, не заботясь о том, что прервал
теннанинца. Слава Ифни, теннанинцы не очень чувствительны в этом
отношении. Утакалтинг перебрался через борт лодки и скользнул в воду. -
Нет необходимости рисковать нам обоим. Дальше я пойду один.
Утакалтинг достаточно знал своего спутника, чтобы понять, что тому
неловко. Культура теннанинцев высоко ценит личную храбрость, особенно
после выхода в космос, который приводит теннанинцев в ужас.
- Я пойду с тобой, Утакалтинг. - Каулт отложил весло. - Там может
быть опасно.
Утакалтинг остановил его поднятой рукой.
- Не нужно, коллега и друг. Ты физически не приспособлен для
"исследования" болота. И можешь перевернуть лодку. Отдыхай. Мне нужно
всего несколько минут.
- Ну, хорошо. - Каулт явно испытал облегчение. - Я буду ждать тебя
здесь.
Утакалтинг шел по отмели, отыскивая дорогу в предательской грязи. Он
огибал струйки темной жидкости, направляясь на берег, на котором лежал
борт корабля.
Это было нелегко. Он чувствовал, как тело готовится к изменениям,
чтобы облегчить продвижение по густой грязи, но Утакалтинг сдержал эту
реакцию. Глиф _н_у_т_у_р_у_н_а_у_ помог ему свести адаптацию к минимуму.
Расстояние просто не стоит той цены, которую придется платить за перемены.
Шлем его распушился, отчасти он поддерживал глиф _н_у_т_у_р_у_н_а_у_,
отчасти корону, настороженную в поисках присутствия. Сомнительно, чтобы
здесь таилась опасность. Об этом позаботились буруралли. Но Утакалтинг,
идя вброд, продолжал исследовать местность, ласкал эмпатическую сеть этой
болотной похлебки жизни.
Вокруг полным-полно мелких животных, основных пород и видов,
