леса!
Проход на лестницу преграждала голубая бархатная лента, но
двери гостиной были приглашающе распахнуты, и Квиллерен с
опаской прошел в комнату, полную картин, серебра и
бело-голубого фарфора. На высоком лепном потолке висела
серебряная люстра.
Пол заскрипел, и журналист смущенно кашлянул, давая знать
о себе. Тут краем глаза он заметил в витрине что-то синее -
огромного фарфорового дракона - и направился к нему, но вдруг
чуть было не споткнулся о чью-то ногу в вышитой тапочке.
Квиллерен резко втянул в себя воздух и попятился. В резном
восточном кресле находилась женская фигура в длинном синем
кимоно из атласа. Тонкая рука держала мундштук с сигаретой.
Лицо было, похоже, сделано из фарфора - бело-голубого фарфора
- и увенчано иссиня-черным париком.
Квиллерен перевел дух, радуясь, что не опрокинул манекен,
и заметил, что от кончика сигареты поднимается дымок. Эта
женщина была живой!
- Вы что-то ищите? - холодно осведомилась она. На лице,
похожем на маску, двигались только губы. Большие темные глаза,
щедро подведенные темной тушью, безо всякого выражения
остановились на журналисте.
- Нет. Просто смотрю,- ответил Квиллерен, судорожно
сглотнув.
- В задней части дома еще две комнаты, а в подвале
картины и гравюры восемнадцатого века.- Она говорила с
интонациями образованного человека.
Журналист изучающе посмотрел на ее лицо, делая в уме
заметки для будущей статьи: широкие скулы, впалые щеки,
безукоризненная кожа, иссиня-черные волосы, причесанные на
восточный манер, запоминающиеся глаза и нефритовые серьги. Ей
около тридцати, решил Квиллерен,- возраст, к которому он был
неравнодушен. Журналист расслабился.
- Я из "Бега дня",- сообщил он самым приятным голосом,
на какой только был способен,- и я собираюсь написать серию
статей о Хламтауне.
- Я предпочитаю обходиться без рекламы,- сказала
женщина, устремив на него ледяной взгляд.
За все двадцать пять лет работы в газетах он только трижды
встречался с тем, чтобы кто-то не хотел видеть свое имя в
печати, и во всех трех случаях люди скрывались -
соответственно, от закона, шантажа и сварливой жены. Но здесь
было нечто иное: владелец коммерческого предприятия
отказывается от рекламы! Бесплатной рекламы!
- Все остальные магазины, похоже, закрыты,- произнес он.
- Они должны открываться в одиннадцать, но антиквары
редко пунктуальны.
Квиллерен мимолетно огляделся и спросил:
- Сколько стоит синий дракон в окне?
- Он не продается.
Женщина поднесла мундштук к губам и изящно затянулась.
- Вас интересует восточный фарфор? У меня есть
бело-голубой кубок периода Цуань Ти.
- Нет, я просто ищу материал для статьи. Вы знаете
что-нибудь об аукционе в угловом магазине?
Женщина подавилась сигаретным дымом, и впервые ее
уверенность дала трещину.
- Он назначен на сегодня, на половину второго,- сказала
она.
- Знаю. Я читал объявление. А что это был за антиквар,
который погиб?
Она заговорила тише:
- Эндрю Гланц. Признанный авторитет.
- Когда это случилось?
- Шестнадцатого октября.
- Неужели вооруженный налет? Не помню, чтобы мне
приходилось читать об убийстве в Хламтауне, а я обычно слежу за
криминально хроникой.
- Почему вы думаете, что это было убийство? - спросила
она с осторожным блеском в немигающих глазах.
- Мне сказал один человек... А в таком районе, знаете...
- Он погиб от несчастного случая.
- Автокатастрофы?
- Упал с лестницы.- Она затушила сигарету.- Я бы не
хотела говорить об этом. Это слишком... Слишком...
- Он был вашим другом? - спросил Квиллерен сочувственным
тоном, благодаря которому в прошлом не раз завоевывал доверие
дам и преступников.
- Да. Но если вы не возражаете, мистер... Мистер...
- Квиллерен.
- Это ирландская фамилия?
Она явно хотела сменить тему.
- Нет, шотландская. А ваша?
- Дакворт.
- Мисс или миссис?
Она глубоко вздохнула.
Мисс... У меня в другой комнате есть кое-какие вещи из
Шотландии. Не хотите взглянуть?
Хозяйка поднялась. Она оказалась высокой и стройной;
длинный голубой шлейф кимоно с шелковой текучестью скользил
между шкафами красного дерева и ореховыми столами.
- Эти каминные подставки для дров шотландские,- сказала
она,- и этот медный поднос тоже. Как вы относитесь к меди?
Большинству мужчин нравится.
- А это что? - спросил журналист, указывая на кованный
металлический герб диаметром чуть меньше метра с изображением
щита, окруженного тремя злобными котами, стоявший в дальнем
углу у стены.
- Я думаю, украшение от железных ворот. Возможно, с арки
над входом в замок.
- Это герб Макинтошей! - сообразил Квиллерен.- Моя мать
была из этой семьи.
Он удовлетворенно погладил ус.
- Тогда вы должны купить его,- сказала мисс Дакворт.
- Что я с ним буду делать? Мне даже негде жить. А сколько
он стоит?
- Я просила двести долларов, но, если он вам нравится,
забирайте за сто двадцать пять. Вообще-то, столько я за него и
заплатила. Лучшего вы не найдете, и его всегда можно продать за
ту же цену - или большую.- Она подняла тяжелый кусок металла,
демонстрируя его достоинства.- Вот чем хороши древности... Он
будет отлично смотреться над камином. Видите остатки чудной
старинной красно-голубой раскраски?
Все больше увлекаясь работой, она оживилась, и ее сильно
подведенные глаза заблестели. Сердце Квиллерена начало
понемногу смягчаться. Эта куколка из бело-голубого фарфора
могла бы скрасить канун Рождества в пресс-клубе.
- Я подумаю,- сказал он, неохотно отводя глаз от
герба.- А сегодня я собираюсь написать об аукционе. Вы часом
не знаете, где я могу достать для статьи фото Эндрю Гланца?
Ее настороженность мгновенно вернулась.
- Какую... Какую вы хотите написать статью?
- Я просто расскажу про аукцион и подобающем образом
упомяну о покойном.
Она заколебалась, взглянув в потолок.
- Если верно то, что вы говорите, мисс Дакворт... Что он
был признанным авторитетом...
- У меня наверху есть несколько снимков. Хотите
взглянуть?
Мисс Дакворт отцепила бархатную ленту, преграждавшую
проход.
- Давайте я пойду первой и успокою собаку.
На лестнице их ждала огромная немецкая овчарка. Она
встретила их враждебным рычанием и щелканьем зубов. Мисс
Дакворт закрыла собаку в другой комнате и повела журналиста по
коридору, стены которого были увешаны фотографиями в рамках.
Квиллерену показалось, что он узнал на некоторых известных
людей города. Там было и три снимка погибшего: Гланц читает
лекцию, Гланц с директором исторического музея и студийный
портрет: молодой мужчина с квадратным подбородком, твердым ртом
и умными глазами - хорошее, честное лицо.
Квиллерен взглянул на мисс Дакворт, нервно сжимавшую и
разжимавшую руки, и спросил:
- Можно одолжить у вас этот студийный снимок? Я скопирую
его и верну.
Она грустно кивнула.
- У вас чудесный дом,- сказал он, увидев краем глаза
комнату, где все было из золотистого бархата, голубого шелка и
полированного дерева.- Я и не думал, что в Хламтауне есть
что-то подобное.
- Жаль, что мало кто покупает старые дома и сохраняет их.
Пока единственные, кто так сделал, это Коббы. У них особняк в
этом квартале. Магазин на первом этаже и комнаты наверху.
- Комнаты? А вы не знаете, может они одну сдают?
- Сдают,- ответила молодая женщина, пустив глаза. Есть
одна свободная с окнами во двор.
- Я бы с ними поговорил. Мне как раз нужно жилье.
- Миссис Кобб - очень приятная женщина. Только не
позволяйте ее мужу вас расстраивать.
- Ну, меня не так-то легко расстроить. А что с ним такое?
Внимание мисс Дакворт отвлек шум внизу, в гостиной.
Покупательницы, вошедшие в дом, которые без умолку восторженно
щебетали.
- Спускайтесь,- предложила мисс Дакворт Квиллерену,- а
я сначала выпущу из кухни собаку.
Внизу среди старинных сокровищ бродили две женщины. Они
выглядели и вели себя, как обычные домохозяйки из пригорода.
Журналист видел сотни таких в цветочных магазинах и на
любительских выставках. Но одежда этих женщин выбивалась из
общего стиля. На одной было мужское кожаное пальто военного
образца и мохнатая шляпа, похожая на половую щетку. Другая
закуталась в эскимосскую парку, а черно-белые брюки в шахматную
клетку заправила в охотничьи сапоги с клетчатой же отделкой.
- О, какой чудный магазин,- восхитилась парка.
- О, у нее есть старый Стьюбен,- вторило ей мужское
пальто.
- Ах, Фрида, взгляни на этот графин! У моей бабушки был
точно такой. Интересно, сколько она за него хочет?
- Она высокого полета, но товар хороший. Показывай меньше
энтузиазма, и она сбавит пару долларов,- посоветовало пальто и
тихо добавило: - А ты знаешь, что она была подругой Энди?
- Ты хочешь сказать, того Энди, что...
Пальто кивнуло.
- Ты ведь знаешь, как он погиб?
Ее собеседница поежилась и скорчила гримасу отвращения.
- Вот и она!
Когда мисс Дакворт вплыла в гостиную - холодная,
надменная, хрупкая, как английский фарфор,- Квиллерен решил
еще раз взглянуть на герб Макинтошей. Раритет был массивным и
грубым. Журналисту захотелось прикоснуться к нему, и, когда
рука дотронулась до железа, у Квиллерена мурашки побежали по
коже. Потом он приподнял герб - и невольно охнул: тут веса
чуть ли не пятьдесят килограммов!
Изящная мисс Дакворт между прочим подняла украшение ворот
без всякого напряжения.
Глава 3
К полудню Цвингер стрит ожила. Слабые лучи зимнего солнца
пробились сквозь мрачную мглу; правда, развеселить улицу как
следует они не смогли, и только вызвали у нее болезненную
улыбку. Тротуары заполнились людьми в странных одеяниях -
намеренно эксцентричных, ярких, необычного кроя. Публика
бродила от магазина к магазину в ожидании аукциона,
назначенного на половину второго.
Квиллерен решил, что пора перекусить, и нашел столовую,
где кое-как проглотил то, что здесь называли хот догом -
жесткую сосиску в рыхлой булке, плюс напиток, претендовавший на
то, чтобы его называли кофе, и кусок совершенно резинового
пирога с коркой из папье-маше. Заодно он позвонил редактору,
чтобы вызвать фотографа.
- Я насчет аукциона,- сказал он Арчу Райкеру.- Нужно
обязательно заснять эту толпу. Она выглядит просто невероятно!
- Я же тебе говорил, что Хламтаун - красочное место,
напомнил Райкер.
- Только не посылай Крошку Спунера. Он страшно неуклюжий,
а здесь много хрупких вещей.
- Надо было предупреждать заранее. Так что возьмешь того,
кого найдем. А ты уже купил себе что-нибудь?
- Нет!!! - рявкнул Квиллерен, но почему-то с
удовольствием вспомнил о гербе Макинтошей
К часу в магазине Эндрю Гланца яблоку негде было упасть.
Это большое здание построили в двадцатых, когда в районе
только начали появляться магазины. Под высоким потолком висели
медные горшки, птичьи клетки, санки, люстры всех форм и
размеров и один стул со спинкой из деревянных перекладин.
Остальную мебель сдвинули, чтобы освободить место для публики.
Узкая лестница, покрытая восточными коврами и выцветшими
гобеленами, вела на галерею. Развешанные повсюду объявления
напоминали посетителям: "Что разбил - то купил", а те бродили
по залу и, внимательно щурясь, осматривали товар:
