"Нет. Это невозможно, оставить Мориса в Ченте, чтобы он поливал грязью
меня и Арчин."
Пол вскочил на ноги и, сжав кулаки, встал напротив Ферди.
- Я регистратор в этой больнице или ты? Я столько лет возился с этим
человеком или ты? Я настаиваю, чтобы его немедленно перевезли к
постоянному врачу и в ту больницу, в которой он находился раньше.
Ферди тоже поднялся, и его смуглое иберийское лицо посерело. Ответил он
с таким же нажимом:
- А мне случилось сегодня быть здесь дежурным. И я не собираюсь
посылать единственную санитарную машину в Лондон только потому, что тебе
этого хочется.
- Тогда мне придется найти того, кто за ним приедет.
- Сколько угодно. - Ферди повернулся на пятках и зашагал к выходу. -
Это, слава Богу, меня не касается.
Ошеломленный Пол остался стоять перед захлопнувшейся дверью. Он никогда
еще не видел этого невозмутимого гвианца в таком бешенстве. Последствия
будут ужасными.
"Он поверил Морису. Он думает, что я лгу и хочу спровадить Мориса
подальше, пока все не вышло наружу. Он напишет все это в отчет. Я погиб,
со мной все кончено.
Проклятье, Арчин, как тебе взбрело в голову разгуливать голой перед
этим маньяком?"
Эту мысль смыла волна другой, мучительной фантазии. Когда он пришел в
себя, то с ужасом осознал, что видел только что, как входит в аптеку,
берет шприц, и втыкает Морису в сердце пузырь воздуха, прямо в
кровоподтек, чтобы скрыть след укола.
"Никогда. Что за мерзкая идея. Но если бы Морис:"
Он выскочил из ординаторской, потом из здания так, словно спасался от
гнавшихся за ним мыслей. У "Иголки" он остановился и на последние деньги,
оставшиеся после того, как он поддался импульсу приодеть Арчин, купил
бутылку водки.
Дома его теперь преследовало видение не Айрис, а Арчин. Запах, который
она принесла из ванной вместе с теплом своей кожи, следовал за ним, куда
бы он ни вошел; тень, мелькавшую в углу, он принимал за Арчин, и тут же
воображение наполняло руку твердостью ее мускулов и гладкостью кожи.
Безнадежно напившись, он очнулся в четыре утра и обнаружил, что хриплым
шепотом умоляет Арчин довершить начатое, сжать железные пальчики на шее
Мориса, вытряхнуть из него дух, так чтобы они могли без помех соединиться
на полу рядом с его телом.
39
В понедельник утром, изо всех сил стараясь скрыть, каких душевных мук
стоил ему приход на работу, он первым делом постучал в кабинет Холинхеда.
- Да, - сказал главврач, поднимая глаза от бумаг. - А, это вы, Фидлер.
Я уже собирался за вами посылать. Садитесь. Говорите сначала, что вы
хотели.
Слова отказывались произноситься, и он усилием воли выталкивал их из
онемевшего рта.
- Сэр, я много думал над тем, что вы сказали мне в субботу утром -
насчет Арчин - и пришел к заключению, что вы правы, лучше будет, если
доктор Радж возьмет ее на себя.
- Вы несколько опоздали, Фидлер, - мрачно произнес Холинхед. - У меня в
руках отчет об осмотре этого человека, Мориса Дукинса, и я считаю, что
говорить больше не о чем. Вы допустили вопиющее нарушение профессиональной
этики, и у меня нет другого выхода, кроме как отстранить вас от занимаемой
должности и сообщить о вашем поведении в Главный Медицинский Совет.
- Неужели вы верите обвинениям психопата?!
- Если вы приняли Мориса Дукинса за душевнобольного, то ваша
некомпетентность столь полна, что я удивляюсь, как вам удалось ввести меня
в заблуждение при приеме на работу. И сейчас, и весь вчерашний день, и
несомненно тогда, когда, ошибочно оценив его состояние, вы решили, что
сможете легко от него избавиться, он полностью владеет своим сознанием. -
Холинхед с шумом перелистал бумаги на столе. - Доктор Сильва уверил меня,
что в этом нет никаких сомнений.
Пол закричал.
В воскресенье он с большим трудом дозвонился до своего бывшего
лондонского коллеги и сообщил ему, что Морис Дункинс в Ченте, и что его
необходимо как можно скорее доставить лечащему врачу.
- Простите, старина, - ответил голос на другом конце провода, - не
стоит. Не имеет смысла. Я завтра переезжаю в Эдинбург, Чарли эмигрирует в
Америку, а больше никто не знает о его болезни. Кроме вас, естественно. Я
перешлю вам последние записи, но это все, что я могу сделать.
- Бога ради:
- С ним не будет особых проблем, приятель. Болтлив, конечно, особенно в
маниакальной фазе. Вы еще услышите массу грязных слухов, которые он разнес
обо мне по всей округе. Для него это что-то вроде лести - реакция на наших
сестер-монашек, - но поначалу все почему-то верят.
Пол швырнул телефон в стену, и тот разлетелся на мелкие куски.
В конце концов, он постановил забыть вообще об этом деле, решил, что
будет отбиваться от обвинений Холинхеда тогда, когда они появятся, и
занялся обычной работой, словно ничего не произошло. Вошел Олифант с
бумагами из санитарного отдела и с размаху опустил всю кипу ему на стол.
- Доброе утро, док, - жизнерадостно провозгласил он. - Надеюсь, нашли в
субботу укромный уголок? Много слышал от нашего шофера. Ах вы старый
греховодник! - Он игриво ткнул Пола кулаком в ребро и вышел.
- Должна вас поздравить, доктор, - сказала старшая сестра Тородей. -
Конечно, это трудно назвать научной методикой, но если учесть диагноз,
Арчин нуждалась именно в этом. Если дело пойдет такими темпами, мы выпишем
ее не позже, чем через неделю.
- Не ожидал, что вы так буквально воспримете мои слова о
терапевтическом значении оргазма, - пробубнил Элсоп. - Однако, как
говорится, чтобы узнать вкус пудинга: Это весьма серьезный вклад в
психотерапию, вполне достойный статьи в БМБ. Если предполагаете указывать
мое имя как соавтора, делайте это без колебаний. Я намерен использовать
вашу методику при первой же возможности.
- Смело, - одобрил Мирза. - Я и сам об этом думал, да кишка была тонка.
Ну и, конечно, трудно найти подходящую пациентку. Но с Арчин мы только что
разобрались, прямо в мужской палате, она идет навстречу с огромным
удовольствием. Девчонка вернула к жизни половину здешних мужчин. У нее
просто фантастическая выносливость! Насколько же бедняжка изголовалась -
она пропустила четез себя уже не меньше тридцати человек.
Пол схватил морисовы часы за статуэтку и разбил их над головой Мирзы.
- Большое спасибо, Пол, - сказал Морис, вымытый, выбритый, опрятно
одетый, протягивая для пожатия руку. - Просто не знаю, что бы я без тебя
делал. Я был уверен, что ты мне поможешь.
Пол крепко пожал протянутую руку.
- Спасибо, Морис, - ответил он. - В любое время. И, кстати о времени, я
забыл поблагодарить тебя за часы. Очень мило с твоей стороны. - Он
поколебался. - Ты, случайно, не увидишься с Айрис?
- Надеюсь. Берти и Мэг пригласили меня завтра на обед, и я наверняка ее
там встречу. Я ей скажу, что с тобой все в порядке, хорошо? Ты ведь и в
самом деле неплохо выглядишь, хоть она тебя и бросила, раз сумел
заполучить эту маленькую сумасшедшую подружку. Кажется, она твоя
пациентка. Послушай, если Айрис все равно в Лондоне, можно мне ее
пощупать? Сомневаюсь, что Мэг так уж рада, когда она вертится вокруг
Берти, для них будет даже лучше, если появится кто-то другой. Можешь мне
поверить, я ее не поцарапаю, хи-хи-хи. - Он захихикал в свой знакомой
фамильярной манере.
Пол обернулся, чтобы налить ему на прощанье выпить. В стакан он высыпал
лошадиную дозу цианида.
Раздался стук в дверь, он открыл и обнаружил на пороге инспектора
Хоффорда. За его спиной маячила миссис Веденхол, удерживая на коротком
поводке двух чудовищного вида псов, а еще дальше толпилось огромное
количество людей, лиц он не мог рассмотреть, и только одна деталь
бросалась в глаза - каждый держал в руке ружье.
- Доброе утро, доктор Фидлер, - извиняющимся тоном начал Хоффорд. -
Простите, что беспокою вас, но в результате информации миссис Веденхол,
мирового судьи, у меня ордер на ваш арест, вы обвиняетесь в оскорблении
действием, преднамеренно необоснованном заключении в сумасшедший дом,
укрывательстве опасного душевнобольного, развратных действиях с лицом, не
достигшим совершеннолетия, пособничестве в нелегальном въезде на
территорию Британии, недержании собак, неношении оружия и пограничных
документов, а также в нарушении покоя Ее Величества. У меня также имеется
ордер на обыск этого помещения в связи с необъяснимым исчезновением Морис
Борис Хорис Дорис Дукинс, старой девы здешнего прихода. Ваше слово,
признаете ли вы себя виновным?
Пол захлопнул дверь перед его носом, но тысячи выстрелов из охотничьих
ружей распахнули ее вновь. Пули летели в проем, пробивали дверь, словно
лист бумаги, отскакивали от собак миссис Веденхол. Они вонзались в него и
подбрасывали его, как крысу, до тех пор, пока он не умер.
Пол припарковал машину во дворе Бликхемской больницы, вышел, оставив
ключи в замке, и твердым шагом направился через дорогу к фотостудии.
Самуэлс лениво решал напечатанный в утренней газете кроссворд.
- Да, сэр? - буркнул он.
"Пусть не Ллэнро, но хотя бы вон из Чента."
- Я был у вас, кажется, в начале марта и заказывал фотографии девушки.
Я бы хотел сделать еще три копии этого снимка. У вас случайно не
сохранился негатив?
- Я вас помню, сэр. Одну минутку. - Самуэлс исчез за своей черной
бархатной шторой, оставив Пола ждать в окружении чужих расплывчатых лиц.
Через несколько минут Самуэлс вернулся.
- Вот, - сказал он, протягивая негатив. - Не слишком на себя похожа -
она тогда сильно испугалась - но я сделаю фотографии. Сколько вам нужно?
- Три. Когда я смогу их забрать?
Пол вошел в банк и позвонил в колокольчик. Появилась девушка-клерк.
- Я хотел бы узнать свой текущий баланс.
Вооруженный листом бумаги, на котором значилась довольно приличная
сумма, он уверенно направился в противопожный угол зала и позвонил в
другой колокольчик у стола с табличкой "Справки. Обмен валюты."
Клерку в жестком крахмальном воротничке, ответившему на этот раз, он
сказал:
- Я хотел бы перевести весь свой баланс в дорожные чеки. Когда они
будут готовы?
Дома он достал резиновый штамп с адресом Чентской больницы, которым
пользовался, когда приходилось отправлять деловые письма. Беззлобно
посмеиваясь над гипнотической силой, с которой печати действуют на души
чиновников, он аккуратно приложил штамп к обратной стороне каждой из
фотографий Арчин. Затем взял ручку и задумался.
"Джозеф Холинхед, доктор медицины подтверждает, что эта фотография:?
Мирза Бахшад:? Нет, ни в коем случае!"
И от души радуясь собственной сообразительности, написал, неплохо
подражая остроконечному почерку консультанта: "принадлежит Айрис Элайн
Фидлер - Енох Нокс Элсоп, доктор медицины."
"Е-нок-нок!"
На минуту его глаза затуманились слезами.
"Все ушло, все пропало: стипендия, ложь, сказанная Айрис, чтобы убедить
ее выйти за меня замуж, надежда стать консультантом с положением и
престижем, маленький комок человеческого детеныша, смытый в канализацию в
клинике Ньютона Сверда, папа, папа, поиграй со мной, купи мне красивое
желтое платье, белые чулки и плащ цвета молодой листвы."
И конечно, один из миллиардов Полов Фидлеров не мог не сунуть свой нос
в движение его судьбы.
"Вот например: Это Айрис, Пол. Морис Дукинс рассказал мне о твоих
похождениях с фидлеровской сучкой, и я только что послала письмо твоему
главному врачу. - Вожделенный, звучащий неземной музыкой титул, который в
один прекрасный день должен был достаться ее мужу, чистому невинному
мальчику, прячущемуся в мамину юбку от сложного и опасного мира. - И он
обещал сообщить обо всем в Главный Медицинский Совет. - Конец. Дрянь.
Капут. Далее: Доктор Холинхед, это Барбара Веденхол. После того, как я
встретила доктора Фидлера, на глазах у всей улицы обнимающегося с
пациенткой, я попросила полицию последить за его домом, и они сообщили
мне, что эта женщина бесстыдно разгуливала перед ним совершенно раздетой.
Следом: Фидлер, вы вызваны сюда по обвинению в сексуальных домогательствах
