абсурдной. С другой стороны, у Дельгадо была слава великолепного
сценариста. Сэм Близзард считал, что этот план вполне выполним, а
Мюррей Дуглас нуждался в работе, которую его агент тогда предложил
ему.
Этот аргумент все еще имел значение, прежние тоже. Теперь Мюррей
видел, что он недооценил Сэма Близзарда. Продюсер не был таким уж
легким на подьем, и он хорошо знал, какая разница существует между
припадком ярости и настоящим срывом. Сегодняшняя репетиция, в которой
они прорабатывали вторую сцену, доказывала, какое значение Близзард
придает хорошей пьесе и игре актеров.
Мюррей, конечно, считал, что Дельгадо не придает этому никакого
значения, но он, конечно, ничем не мог доказать своих подозрений.
Почему он теперь страдает этой болезненной подозрительностью?
Все остальные, казалось принимали Дельгадо таким, каким он был. Лестер
Харкнем, например, был готов считать эти электронные приборы
псевдонаучной игрой, не стоившей того, чтобы обращать на нее
внимание.
Близзард, казалось, считал Дельгадо всего лишь темпераментным
автором, к которому надо относится снисходительно.
Герри Гардинг пока придерживался точки зрения Мюррея, но он,
кроме всего прочего, испытвал к нему признательность за то, что тот
предотвратил его самоубийство, Герри видел в Мюррее своего спасителя,
которому он обязан своей жизнью.
Но эта дружелюбность в любое мгновение могла стать полной
противоположностью. Констант же, хотя прошлым вечером и помог ему,
теперь стал таким же нетерпимым, что было характерно для него.
Нет, у подозрений Мюррея не было никаких доказательств. Речь в
лучшем случае шла лишь о перечислении аномалий.
В первую очередь можно было отметить странное поведение всей
труппы. Мюррей до сих пор не думал о телевизоре. При этом он отметил,
что аппарат со времени его прибытия сюда еще ни разу не вкючался даже
для того, чтобы передать новости.
Для этого были основания: таинственные изменения внутри аппарата
пугали Мюррея. Но он еще долго не мог обьяснить, почему до сих пор
никто другой не заговорил о телевизионной программе, которую он
посмотрел здесь.
И в этом доме не было никаких газет.
Насколько Мюррею было известно, еще никто не попросил газет.
Никто не читал во время завтрака. А почему, собственно, и нет?
Телефонные разговоры. Может быть, труппа эта нарочно составлена
так, что у ее членов не оказалось никаких связей с внешним миром. Ну,
это все же было понятно: план Дельгадо состоял в том, чтобы собрать
всех актеров под одной крышей.
Делу только помешает, если некоторые из них будут уезжать
вечером домой, а утром по каким-нибудь причинам будут опаздывать на
репетицию.
Принимая все это во внимание, может быть, не было ничего
странного в том, что все присутствовавшие были или неженаты или
вдовцами, или жили отдельно от жен, как это было в случае с Мюрреем.
Но это еще ничего не значило, ведь теперь были оборваны все связи с
другими людьми. Почему Мюррей еще ни разу не слышал, чтобы здесь
кого-то позвали к телефону?
Так же и с ним самим. Почему Роджер Греди не вызовет его, чтобы
осведомиться, как у него обстоят дела? У Мюррея все это время не было
никаких близких друзей, потому что он после своего выхода из санатория
избегал встречаться с другими людьми, но разве это было основанием для
того, чтобы избегать телефонных разговоров со своими знакомыми?
И никаких писем. В зале возле бара Близзарда была прикреплена
черная полка, но Мюррей не мог вспомнить, чтобы он когда-нибудь видел,
что к ней кто-нибудь подходил, чтобы забрать почту. Он сам никогда не
делал этого, он проходил мимо, бросая беглый взгляд на черную полку,
но он не ждал никакой почты, и значение этого факта ему стало ясно
только теперь.
Снаружи на площадке стояли пять автомобилей - его "Даймлер",
"бентли" Сэма, ярко-красный "шевроле" "Корнетт" Иды, "ровер" Лестера и
"форд", который, по его мнению, принадлежал Джессу Отену. Остальные
или не имели своих автомобилей, или оставили их дома, потому что
сочли, что у них здесь будет мало времени для автомобильных прогулок.
Несмотря на это, пяти автомобилей было более чем достаточно! Но до сих
пор никому в голову не пришло сьездить в Лондон, чтобы сходить в
театр, на вечеринку или в ресторан пообедать. Члены труппы привыкли
регулярно собираться на обед, вечером сидеть в гостинной и всегда
вести себя так тихо и сдержано, словно они были престарелыми людьми,
которые проводят закат своей жизни в приятном обществе.
Мюррей ударил ладонью по спинке своего кресла и встал. Нет, это
же было сешно!
Кому это удалось укротить дюжину темпераментных людей и
воспринимать это спокойное течение дней, как нечто желаемое?
О, конечно, Валенайн и другие таинственные слуги постоянно
заботятся о физическом благополучии своих гостей, чего требует
напряженная атмосфера, потому что ни у кого не возникало ни малейших
проблем. Никому не надо было заботиться о стирке своего белья, никому
не надо было покидать дома, чтобы, например, купить сигарет. Кроме
всего прочего, обслуживание здесь было, как в первоклассном отеле. Еда
была великолепной, комнаты были уютны, условия были такими, что
лучшего не чего было и желать. И, несмотря на это, в самом деле было
что-то скверное.
Мюррей ходил взад и вперед между дверью и кроватью. Наконец-то!
Теперь он анализировал свои самые худшие опасения, которые, конечно,
были очень неопределенными. Он так долго не делал этого потому, что
что они были очень слабы. Теперь он мог продолжить этот свой список.
Завтра будет суббота, и после сегодняшней репетиции никто не говорил
о том, что и в следующую неделю они будут работать, как и прежде.
Но что-нибудь другое казалось маловероятным. Пробежка по саду и
ближайшим окрестностям дома. Он обнаружил плавательный бассейн с
навесом и всевозможный спортивный инвентарь. В конце концов, можно
было ожидать, что такие молодые люди, как Ретт и Эл, заинтересуются
этим. Погода в некоторые дни была прохладной и дождливой, но,
несмотря на это, не настолько плохой, чтобы все время сидеть в доме.
За главным домом находится теннисный корт, не так ли?
Плавательный бассейн легко наполнить.
Снаружи, может быть, и не было идеальной погоды для купания, но,
в конце концов, сейчас была не зима.
Никто не выходил из дома на прогулку.
Насколько было известно Мюррею, кроме него и Хитер, никто из
присутствовавших с первого дня не покидал этого участка.
Почему?
При мысли о Хитер Мюррей вспомнил еще кое-что. Она, Черри Белл,
которую едва ли можно было считать, потому что она каждый вечер с
самого первого дня печатала для Дельгадо, и Ида были единственными
женщинами в доме. Конечно, каждый знал, что Иду не стоит упоминать, но
Хитер действительно была очень мила. У Мюррея были свои собственные
основания не ухаживать за ней, у Эда тоже. Герри, как и все наркоманы,
тоже едва ли интересовался женщинами. Но кроме этого есть еще Ретт,
Эл, Джесс Отен и Лестор Харкхем. Лестор почти вдвое старше Хитер, но у
него слава сердцееда. Сэма Близзарда тоже можно отвести туда же. В
конце концов, он был женат три или четыре раза. И уж не говоря о
Константе, который волочился за каждой красивой девушкой и, как и
Мюррей, принадлежал к тойже самой труппе.
Итак, нет достатка в подходящих мужчинах. Однако, из-за их
поразительной незаинтересованности девушкой Мюррей пришел к выводу,
что Хитер предусмотрена как приманка для Иды, как героин был
предусмотрен для Герри. Констант был счастлив, получив свои
порнографические книжонки, другие тоже получили подобные же вещи, о
которых Мюррей ничего не знал.
Мюррей вспомнил упрек, который Герри сделал Эду:
- Чем вас купил Дельгадо? - спросил молодой художник. - Множеством
красивых мальчиков?
Мюррей угнетенно покачал головой.
Все эти суены были взяты прямо из театральной пьесы Дельгадо. На
сцене они, наверное, были бы уместны. Люди переживали, они знали, что
не могут автоматически вернуться в другой мир, в котором существует
дружба и общие интересы.
Это на самом деле было ужасно.
Он внезапно остановился и уставился на телефон, стоявший на
ночном столике.
После его прибытия телефон звонил только однажды, когда
Валентайн напомнил ему о времени завтрака.
Кто такой вообще этот Валентайн? Его попытка создать
впечатление, что он был нанят Близзардом, давно уже провалилась.
Этот человек был тесно связан с Дельгадо, может быть, уже в
течение нескольких лет.
Было ли это ясно Близзарду, или продюссер до сих пор считал, что
он сам нашел Валентайна и нанял его в качестве слуги?
Как он вообще нашел его? По рекомендации Дельгадо? Это было
неуклюже...
Мюррей сжал кулаки. Он чувствовал, как бешенно бьется его
сердце. Но он не должен вмешиваться в это дело, иначе но попадет
сумасшедший дом. Он решил не отбрасывать свои опасения. Он подошел к
телефону и взял трубку.
Отозвался голос. На этот раз у аппарата был не Валентайн, а
другой слуга.
- Да, мистер Дуглас?
- Я хочу заказать разговор с Лондоном.
Мюррей вытащил выдвижной ящик и достал оттуда записную книжку.
Он назвал номер домашнего телефона Роджера Грэди.
Когда он назвал номер, слуга ответил ему:
- Очень хорошо, Сэр. Я соединю вас, как только абонент ответит.
"Надеюсь", - молча подумал Мюррей и положил трубку.
Его сигарета тлела, полоденная в пепельницу. Он зажег новую,
заметив при этом, как дрожат его руки.
"А если меня ни с кем не соединят? Тогда я лучше напису письмо,
нет, два письма. Я должен где-то достать почтовые марки. Одно из писем
я отдам Валентайну, а другое сам опущу в ближайший почтовый ящик.
Роджер должен связаться со мной и сказать мне, получил ли он оба
письма или только одно".
Сумасшедшая ситуация! На мгновение Мюррей усомнился в своей
вменяемости. Он уже ощущал подобное же в санатории, когда он страдал
от абстиненции и стороил фантастические планы, как ему протащить
бутылку в свою комнату.
Все это, к счастью, было позади. Ему как-то удалось обрести
равновесие. Теперь он очень боялся последствий даже единственной
выпивки, чтобы случайно не поддаться пороку, который снова будет
мучить его. Когда он думал о последствиях, он испытывал
очень неприятное чувство.
С тех пор, как Дельгадо сыграл с ним эту шутку, он еще сильнее
стал бояться последствий.
Телефон зазвонил. Он взял трубку.
- Роджер?
- Мне очень жаль, мистер Дуглас, но по указанному номеру к
телефону никто не подходит.
- Лжец!
Мюррей посмотрел на наручные часы.
Четверь одиннадцатого. Нет, совешенно невозможно, чтобы Роджера
в это время не было дома. Мюррей знал, что ему нужны неопровержимые
доказательства, прежде чем он сочтет, что ему нарочно строят
препятствия.
- Все в порядке, большое спасибо, - невыразительно ответил он и
положил трубку.
Что теперь? Нужно ли ему писать письмо? Письмо, конечно, придет
только в понедельник. Нет, лучше попытается позвонить по телефону
второй раз. Роджер не любит рано вставать. Мюррей позвонит ему около
часу, ему нужно будет...
Кто-то постучал в дверь. Мюррей замер, и его голос против его
воли прозвучал хрипло, когда он спросил:
- Кто там?
18.
Дверь открылась. На пороге стояла Хитер. На ней были брюки и
белая нейлоновая куртка. Она выглядела необычно молодой, потому что
отказалась от косметики.
- Мюррей, я не помешала? - спросила она.
- Ради бога, нет. Входите же!
Он только надеялся, что его голос не выдал его явное
облегчение.
Она закрыла за собой дверь и посмотрела на Мюррея.
- Я хотела бы попросить у вас совета, - сказала она. - Я доверяю
вам, и я должна с кем-то поговорить.
"Ну вот, - разочарованно подумал Мюррей, - мне только 32 года,
но ко мне уже пришла девушка, чтобы спросить у меня совета".
Однако, он нтчем не выдал этих мыслей, предложив Хитер сесть в
кресло и загасив свою сигарету.
Она села, подняв колени, обхватив их руками, и заговорила с
искусственной непринужденностью, словно хотела избежать говорить о
