воинов.
Конан ничего не понял, но говорить ничего не стал.
- Люди быстро меняются, - продолжал Арванд. - Вчера пили вино из
одного кувшина, а сегодня на арене перерезали друг другу глотки.
Конан внимательно следил за лицом говорящего. Его почти не
интересовало, что говорит этот Арванд, но странная горечь, прозвучавшая в
тоне ванира, удивила киммерийца.
Арванд был высок и худощав. На вид ему можно было дать лет сорок.
Темные волосы и карие глаза этого человека удивили киммерийца - он не
встречал людей с такой внешностью в Ванахейме. Впрочем, ванирам тоже
случалось совершать набеги на южные земли, и они никогда не отказывались
от сыновей, которых рожали им захваченные в плен женщины.
- Я назвал тебя холуем потому, что ты называешь Гунастра
"господином", - пояснил Конан. - А поесть ты принес?
- "Холуй" - некрасивое слово, мой мальчик, и не стоит обращать его к
тому, у кого ты просишь хлеба, - назидательно проговорил Арванд. - Я
называл Гунастра "господином", потому что несколько лет назад он заплатил
за меня серебром на рынке в Похьеле. Но тебе я все же посоветовал бы звать
меня по имени.
- Дай хлеба, - еще раз сказал Конан.
Арванд засмеялся и вынул из-под куртки большой кусок черного хлеба.
Варвар жадно затолкал в рот почти весь кусок.
- Где это - Похьела? - спросил он неожиданно для Арванда.
- К югу от Халога. Небольшой городок. Оживает только во время осенней
ярмарки.
- Как же ты оказался там? Ведь ты из Ванахейма.
- Ха! А как ты сам оказался в Халога? Ведь ты из Киммерии.
Конан зашипел, как разозленный кот. Вот о том, как его взяли в плен,
напоминать, пожалуй, не стоило.
- Меня взяли в плен, - спокойно продолжал Арванд. - Когда я хотел
бежать, поймали и переломали ноги. Гунастр потом выхаживал меня, как
родная мать.
- Почему же ты не сбежал от Гунастра, как только смог снова ходить?
Он, кажется, не очень-то за тобой следит.
Арванд достал из-за пазухи еще один кусок хлеба.
- Лень, - объяснил он. - Да ты ешь, ешь. У Гунастра я всегда сыт и
одет. Но есть и другая причина, важнее. В Халога я узнал, что такое слава.
На арене я убивал, и все видели, что я сильнее других. В меня влюблялись
женщины, не только потаскушки, - но и знатные дамы. Здесь, в Халога, нет,
наверное, ни одной сколько-нибудь смазливой барышни, которую я бы в свое
время не пощупал.
Конан слушал и недоумевал. Иметь возможность вырваться на свободу и
все-таки оставаться в неволе?
- Зачем ты говоришь мне все это?! - спросил варвар.
- Хочу помочь тебе избежать лишних неприятностей, - пояснил Арванд. -
Слушай, Медвежонок, я дело советую. Веди себя спокойно. Через несколько
дней начнутся кровавые игрища, и тебе так или иначе придется сражаться.
Лучше быть сытым и немного поразмяться перед боем, не то убьют раньше
времени.
Конан оскалил зубы.
- Ты что, ванир, вообразил, что я смирюсь с этой собачьей участью? Я
- не ты.
- Можешь не смиряться, на здоровье. - Арванд пожал плечами. - Но тебе
в любом случае неплохо бы остаться в живых.
Конан чуть-чуть подумал.
- Или ты считаешь, что я приживусь в этой конуре?
Ответ Арванда удивил молодого киммерийца.
- Да, - тут же отозвался Арванд. - Я уверен, что в конце концов эта
жизнь придется тебе по душе.
- Почему? - гневно спросил Конан. - Почему ты так решил?
- Потому что ты с легкостью убил ни в чем не повинного человека, -
пояснил Арванд. - У тебя сердце дикого зверя.
Конан хлопнул ресницами, не зная, считать ли последнее замечание
Арванда комплиментом.
Арванд был правой рукой Гунастра, его ближайшим помощником, учителем
фехтования для новобранцев и молодых аристократов Халога. Изо дня в день
он тренировался сам и обучал молодых воинов владеть длинным мечом и
коротким кинжалом, занимался боем на шестах, на копьях, кулаках. Со
временем и вся гладиаторская казарма перейдет от старого Гунастра к ваниру
- у Гунастра не было других наследников.
Заглянув утром в каморку, где крепко спал Конан, Гунастр заметил
крошки хлеба, прилипшие к губам пленника Синфьотли, и нахмурился. Значит,
несмотря на все запреты, этот подлец Акун, повар, все-таки накормил
мальчишку? Хорошо же... Отвернувшись от решетки, Гунастр рявкнул,
перекрывая своим низким голосом расстояние от каморки до кухни:
- Акун!
Перепуганный повар - юркий, тщедушный человечек - выскочил из дверей
кухни, обтирая на ходу руки о штаны. Следом за ним повалил дым и донесся
запах подгоревшего мяса. Некогда белый, а ныне чудовищно грязный фартук
свисал на бедра повара, прикрывая низ живота, точно пояс стыдливости у
какого-нибудь дикаря из южных стран.
- Подойди ко мне, дрянь! - сказал Гунастр. И когда Акун боязливо
приблизился и заморгал, хозяин наотмашь ударил его по лицу рукой в латной
перчатке. Из носа повара хлынула кровь.
- За что? - плаксиво крикнул он, хватаясь руками за щеки.
Второй удар повалил его на землю.
Конан проснулся и сел на соломе. Гунастр избивал повара прямо перед
каморкой нового гладиатора.
- За что? - приговаривал при этом владелец казармы. - За то, что я
запретил тебе кормить киммерийца и давать ему воду!
- Я не кормил его! - рыдал повар, но старый вояка не слушал.
- За то, что ты ослушник! За то, что допрыгаешься со своей жалостью к
голодным, и тебе тоже сломают шею!
- Я не ослушник! - вопил повар.
- Так лучше я тебя проучу, чем придется потом собирать твои кости по
всему двору, - заключил Гунастр, сопровождая это отеческое замечание
немилосердным пинком под ребра несчастного Акуна.
Конан смотрел на эту сцену и безмолвствовал. Он мог бы сейчас
вступиться за повара, выдать Арванда и насладиться гневом, который Гунастр
обрушит на строптивого ванира. Но почему-то киммериец не стал этого
делать.
После полудня во дворе начались тренировки. Приникнув к решетке своей
камеры, Конан жадно следил за ходом событий. Он старался не упустить
ничего, ни одной, самой незначительной, детали. Ведь с одним из этих людей
ему предстоит сразиться на игрищах в память Сигмунда. И потому от цепкого
взора киммерийца не ускользала ни одна особенность. Он запоминал: у рыжего
Ходо медвежья сила и быстрая реакция; чернявый Каро - левша и тем опасен;
Хуннар - тот самый, кому непостижимым образом мгновенно становятся
известны все городские сплетни, - любит один и тот же трюк, сперва
направляя меч в глаза противника, а потом внезапно нанося удар в живот.
Киммерийцу было бы любопытно поглядеть, каков же в поединке Арванд.
Но ванир лишь наблюдал, усмехаясь изредка вставляя замечание или награждая
побежденного изрядным тычком своего неизменного шеста, обитого металлом.
Несколько раз темные глаза Арванда встречались с синими глазами молодого
киммерийца. Получалось, что они переглядываются, как заговорщики. Можно
подумать, что их связывает некая тайна. Конан сердито тряхнул головой. Нет
и не может быть никаких тайн у вольнолюбивого киммерийца с этим купленным
на рынке холопом, который очень доволен своей презренной участью. И Конан
хмурился, отворачиваясь.
Но его тянуло смотреть. Простую душу варвара буквально разрывали на
части два взаимоисключающих стремления: он хотел не иметь ничего общего с
этими подневольными бойцами, умиравшими и убивавшими друг друга во славу
чужих богов... и ему смертельно хотелось принять участие в поединках,
пусть даже просто ради тренировки.
Он так глубоко погрузился в свои думы, что не заметил, как рядом
оказался Гунастр.
- Ну что, Медвежонок, - добродушно заговорил с ним старый воин, -
хочешь подраться?
Конан вздрогнул и отпрянул от решетки.
- Да, - выпалил он вдруг чуть ли не помимо своей воли.
Гунастр от души рассмеялся.
- Ладно, - сказал он. - Заодно и поглядим, на что ты годен.
Он снял с пояса ключ и открыл замок. Варвар сделал шаг к выходу,
потом другой - и одним прыжком выскочил из каморки во двор. Движения его
были гибкими и стремительными, как у молодой пантеры.
Конан развел в стороны руки и с удивлением отметил, что уже не
чувствует раны на груди. Северяне вылечили-таки его своими вонючими
мазями, приготовленными на бараньем жире. Конан присел на корточки, встал.
Ноги не болели. Слегка подводило от голода живот, но это было чувство,
привычное юноше сызмальства. Киммерийцы вообще частенько держали детей
впроголодь - чтобы наесться до отвала, мальчику приходилось изрядно
побегать по горам, загоняя оленя.
Гунастр с любопытствам смотрел на него.
- Меч или копье - что ты предпочитаешь?
- Меч, - сказал Конан и облизал губы.
Ему подали оружие - длинный меч с закругленным острием и совершенно
тупой.
Варвар подержал его в руке, потом разжал пальцы, и медь зазвенела о
каменные плиты.
- Я просил дать мне меч, а не палку, - повторил юноша и обвел лица
собравшихся мрачным взглядом исподлобья. Однако никто и не думал
насмехаться над ним.
- Полагаю, мальчик, тебе лучше наклониться и поднять то, что ты
бросил, - мягко заметил Гунастр. - Неужели ты думаешь, что тебе кто-нибудь
даст в руки настоящее оружие? Острый клинок ты увидишь только на
выступлении.
Конан снова, к своей великой досаде, встретился глазами с Арвандом.
Тот еле заметно улыбнулся и слегка кивнул, прикрыв веки. Это окончательно
вывело Конана из себя. Он взревел и бросился на стоящего рядом Гунастра,
норовя вцепиться ему в горло своими лапищами. Выставив шест, Гунастр ловко
отбил атаку киммерийца, а следующим ударом пригвоздил варвара к каменным
плитам.
Лежа на спине и яростно извиваясь, киммериец хрипло ругался. В углах
его рта выступила пена.
- Не делай глупостей, сынок, - повторил Гунастр. - Бери то, что тебе
дали, и покажи нам, годишься ли ты хоть для чего-нибудь.
- Убери шест, - выдавил Конан.
Гунастр освободил его. Кашляя, киммериец поднялся на ноги и подобрал
то, что лишь в насмешку могло считаться оружием.
Против него выступил Хуннар. Конан прищурился. Отлично, подумал он,
посмотрим, пройдет ли излюбленный прием гладиатора-сплетника с бойцом из
Киммерии. Конан хмуро кивнул ему и поднял "меч".
Хуннар атаковал первым, почти не дав своему противнику времени
собраться. Но Конан, быстрый, как змея, увернулся и в свою очередь нанес
удар, нацелив его на плечо Хуннара. Медь зазвенела о медь. Следующая атака
принесла Хуннару удачу - он задел ногу Конана, и Гунастр, внимательно
следивший за ходом поединка, гулко хлопнул в ладоши.
- Киммериец серьезно ранен, - объявил он.
Конан оскалился. Хуннар, видимо решив покончить с "раненым" одним
ударом, вновь прибег к привычной тактике. Меч сверкнул у самых глаз
Конана, но киммериец, привыкший к сиянию льдов на горных вершинах, ни на
миг не зажмурился, и меч его был готов парировать удар, направленный, как
заранее знал Конан, на самом деле не в голову, а в живот. Следующий выпад
Конана был для его ошеломленного противника "смертельным" - Хуннар был
"убит" ударом прямо в сердце.
Хуннар попытался было сжульничать и продолжить бой, но Гунастр ловко
ударил его шестом по правому плечу и отогнал от киммерийца.
- Бой закончен, и ты убит, Хуннар, - объявил он. - Нечего пыжиться.
Если бы у него был в руке настоящий меч, то сегодня мы бы тебя уже
похоронили.
- У него какой-то варварский стиль, - сердито сказал Хуннар. - Ни
школы, ни надлежащей выправки. Бьет куда попало.
- Не куда попало, а прямо в сердце, - заметил Гунастр. - Важно не
