рогатиной и выволокли на самую середину. Рев толпы оглушил его.
Киммериец был обнажен до пояса, и только плащ наброшенный на плечи,
защищал его от мороза. Его тело, натертое перед схваткой маслом,
лоснилось. С него сорвали меховой плащ, чтобы зрители могли по достоинству
оценить его сложение.
В последний раз Конан обернулся на двойника Синфьотли. И когда глаза
их на мгновение встретились, Конан заметил в зрачках асира красноватое
свечение. Сомнений больше не оставалось. Сигмунд! Убитый и оплаканный, он
вернулся из запредельных миров, не желая отказывать себе в удовольствии
поприсутствовать на тризне в свою память.
Дрожь пронизала варвара, и он не стал стыдиться своего страха.
Человек не должен бояться другого человека, но сверхъестественные силы -
это совершенно иное дело.
Сигмунд пристально смотрел на юношу-киммерийца. На какое-то
мимолетное мгновение между ними установилось полное взаимопонимание. Если
бы они провели в откровенной беседе несколько часов - и то они не узнали
бы друг о друге больше.
Потом служитель еще раз ткнул варвара рогатиной, и тот, споткнувшись,
выскочил на площадку, подготовленную для поединка. Снег там был тщательно
утрамбован и посыпан песком. Лицом к лицу Конан столкнулся с Тиленом,
давним своим приятелем.
- Вот твой враг, - сказал ему Арванд, желая подбодрить Конана. - Убей
его, и ты победишь.
- Он заслуживает презрения за то, что сдался в плен, - сказал Конан.
- Но почему я должен карать его за это смертью? Он сам покарал себя. А я
не хочу марать рук о труса. Дайте мне равного противника.
- Убей его, - повторил Арванд. - Сначала тебе нужно доказать свое
право сражаться с другими.
Ванир вынул из-за пояса два меча и, высоко подняв их в воздух,
показал зрителям, что они одинаковы.
- Желает ли кто-нибудь проверить, достаточно ли остро оружие? -
крикнул Гунастр.
- Э, Гунастр, кто же не знает, как ты точишь клинки? - ответил голос
из толпы. - Оружие твоих ребят всегда наготове, и жалоб не бывает.
Две-три женщины из зрительниц густо покраснели.
Арванд развел руки в стороны, и противники, которым предстояло
схватиться в единоборстве, взяли мечи.
- Пощады не будет, - предупредил Арванд. - Один из вас должен быть
убит.
Он едва успел отскочить. Ощутив в ладони тяжесть оружия, Конан
испустил дикий боевой клич и ринулся в атаку. Тилен еле-еле сумел отразить
его натиск. Несколько минут они обменивались ударами. Их учили одни и те
же фехтовальщики. Не раз им случалось биться рука об руку. Но сейчас Конан
знал одно: чтобы отомстить потом за себя и остальных, он должен убить.
- Конан! - крикнул Тилен. - Ты обезумел!
Вместо ответа варвар нанес еще один удар. Больше Тилен ничего не
говорил. Он был старше Конана на два года, но его противник был шире в
плечах, выше ростом и тяжелее. Пригнувшись, Конан избежал удара, который
другому, менее проворному человеку, снес бы голову. Следующая атака Конана
была ложной. Сделав выпад он вынудил соперника раскрыться. Слишком поздно
Тилен понял маневр Конана. Меч, полученный из рук Арванда, разрубил, ребра
и вонзился в бок Тилена. Тяжело дыша, Конан выпрямился. Соперник остался
лежать у его ног, крича и корчась от боли.
Зрители взревели. Они вздымали вверх кулаки, бушевали, ликующе
вопили. Внешне невозмутимый, Конан смотрел на них своими ледяными глазами,
и сладкий яд славы, проникая в его кровь, согревал дикое сердце варвара,
точно подогретый мед.
Арванд пробирался сквозь толпу к женщине в темно-синей шали, туго
завязанной на голове. Золотая бахрома шали падала на белый лоб Амалазунты.
Полуоткрыв рот, молодая женщина восхищенно смотрела на варвара.
Арванд тронул ее за плечо, и она нехотя обернулась.
- Привет, Амалазунта, - сказал Арванд.
- А, - рассеянно отозвалась она. - Ты, ванир.
- Раньше ты была со мной поласковей, - укоризненным тоном произнес
он. - Кем ты так увлеченно любуешься? Этим молодым киммерийцем, не так ли?
- Да уж не тобой, - огрызнулась женщина.
- Ох, Амалазунта, как ты сегодня сурова. - Арванд засмеялся. - Ведь
это тот самый парень, которого я тебе обещал.
Она резко повернулась к Арванду и уставилась на него широко
раскрытыми глазами.
- Правда? Ты говорил о нем? Да ведь это даже лучше, чем я могла себе
представить! Боги милосердные! Скажи, Арванд, и как это получается, что
какой-то слабой женщине удается выносить в себе и родить на свет мужчину,
да еще такого?..
Арванд улыбался ее восхищению. Он, конечно, знал, что Амалазунта
вовсе не так проста и наивна - иначе она не смогла бы содержать трактир и
преуспевать, - но порой у нее прорывались по-детски искренние чувства, а
перед Арвандом, который был ее близким другом (насколько понятие "дружбы"
вообще применимо к такими людям, как гладиатор и хозяйка питейного
заведения), она их не скрывала.
- Киммериец будет твоим, детка, - сказал Арванд. - Эти сильные руки
будут ласкать тебя, и его жесткие звериные губы поцелуют твой нежный
ротик... ну, и все остальное тоже воспоследует, как ты понимаешь.
Амалазунта покраснела.
- Только надо подождать, понимаешь, Черника? - продолжал он. - Этот
мальчик уже познал сладость победы на арене, но пройдет некоторое время,
прежде чем он окончательно привыкнет к своему положению и перестанет
душить и рвать зубами на части все, что движется.
- Он такой юный, - прошептала Амалазунта. - Такой красивый! Фрида
сдохнет от зависти! Хотела бы я видеть ее лицо, когда она узнает!.. Еще
вчера она хвасталась своим погонщиком, вот ведьма, а еще сестра. Как мне
благодарить тебя, Арванд?
- Благодарить еще не за что, - засмеялся ванир. - Какая же ты
красивая, Черничное Пятнышко. Особенно когда жадничаешь.
Она жарко поцеловала его в губы и снова уставилась на молодого
киммерийца.
Конан слышал крики: "Добей его, Медвежонок!", "Начал битву - закончи
ее!", "Смерть!" Но юноша по-прежнему не двигался. Он пил эти вопли, как
доброе вино, смакуя каждый глоток. Он на виду. Им восхищаются. Ему
рукоплещут. Глаза мужчин и женщин сверкают, глядя на него.
Неудержимая сила тянула его взглянуть в ту сторону, где он заметил
Сигмунда. Варвар страшился вновь увидеть эти красные зрачки и в то же
время не мог противиться искушению - и взглянул: Сигмунд был на прежнем
месте. Он стоял среди кричащих, ликующих зрителей и смотрел на Конана
неподвижным взглядом. Когда их глаза второй раз встретились, бледные губы
Сигмунда дрогнули, и он слегка улыбнулся и кивнул Конану. Киммериец не мог
слышать его голоса, но он понял, какое слово беззвучно прошептал Сигмунд:
"Убей".
И Конан подчинился. Он склонился над стонущим Тиленом, увидев на миг
его искаженное мукой лицо - знакомое с детства.
- Конан... - хрипло простонал Тилен. - Не мучай же меня...
Словно издалека смотрел на него варвар. Потом быстрым, умелым
движением перерезал побежденному горло.
Выпрямившись Конан снова поискал в толпе Сигмунда, но оборотень уже
исчез. И странное напряжение отпустило киммерийца. Он широко улыбнулся и
победно закричал, взмахнув над головой мечом, красным от крови
поверженного противника.
10
Волчица бежала с холма на холм, вытянув хвост и опустив морду к
земле. Следы безошибочно вели ее к цели. И вот она увидела его. Он вышел
ей навстречу - рослый, стройный, сумрачный человек, безоружный, с
непокрытой головой. Морозный ветер отбрасывал с его бледного лба
соломенного цвета волосы. Он протянул к ней руки, и волчица замерла на
миг, а после бросилась к нему огромными прыжками. Еще секунда - и вот она
уже лижет его лицо, встав лапами ему на плечи.
"Милая, милая, родная моя, - бормотал он, лаская ее золотистый мех на
загривке и теребя острые уши. - Маленькая, отважная девочка".
"Я не могу жить без тебя, отец, - услышал он мысленный призыв Соль. -
Эти люди вокруг... Они такие чужие, такие пустые, жалкие... Все, даже
Синфьотли, даже Сунильд. Они так не похожи на нас..."
"Я знаю, дочка, я все знаю", - говорил Сигмунд.
"Синфьотли сводит меня с ума, - продолжала она. - Я ненавижу его. Он
так похож на тебя... и совершенно другой. Я готова - разорвать его за это.
Никогда я не была так одинока, отец".
"Малышка, - сказал ей Сигмунд. - Ты не должна больше превращаться в
волчицу. Я сделал большую ошибку, показав тебе эту сторону нашей жизни".
"Но почему, отец? Мне так легко в этом теле, мне так свободно! Я
больше не слабенькая девочка, я - вольный зверь. Пусть они боятся меня!"
Она завертелась волчком, лязгая зубами, потом бросилась на спину и
вывалялась в снегу. Встряхнувшись, она уставилась на него сияющими
глазами.
"И столько запахов вокруг, отец! И от меня самой так чудесно пахнет!"
"Знаю. Знаю..."
Волчица села, подняла голову, ластясь к человеку, и толкнула его под
руку крутым лбом. Озаренный последним лучом заходящего солнца, Сигмунд
казался ей очень красивым и очень печальным. Глаза его тонули в глубокой
тени.
"Будь осторожна, Солнышко".
"Чего мне бояться, отец? Правда, поначалу я действительно испугалась,
когда увидела, что мы сделали с убитым человеком... Но теперь я понимаю,
что это было правильно. Иначе и быть не может. Они - еда дня нас. Мы -
дети Младшего Бога".
"И в этом наше проклятье, девочка".
"В этом наше счастье и благословение".
"Соль, ты не знаешь, о чем говоришь. Волчья природа берет в тебе
верх, лишает ясного разума".
Волчица вскочила и помчалась, пыля снегом, выплясывая петли вокруг
человека-оборотня.
"А если мне скучно, скучно, скучно быть просто женщиной! А если я не
хочу выходить замуж и быть женой обыкновенного человека! А если я хочу
рожать детей волку, волку, волку!"
"Опомнись, Соль!"
"Нет, нет, нет!"
"Соль!" - В его призыве появился оттенок властности, волчица Соль
уловила это. Перед ее мысленным взором встал смутный образ, который она
определяла как "Тот-Кто-Сильнее". Опустив голову, волчица приблизилась к
оборотню и села у его ног.
"Соль, - повторил он мягче. Тот-Кто-Сильнее перестал хмуриться.
Волчица тихонько взвизгнула. - Рано или поздно, Соль, люди выследят нас. Я
уже мертв, девочка, я мертв, но ты жива, и тебе нужно постараться забыть
обо всем. Стать просто человеком. Просто женщиной. Я хотел бы видеть тебя
счастливой".
"Я так счастлива с тобой, отец".
"Меня скоро убьют, - спокойно продолжал Сигмунд. - Я не смогу жить,
не терзая человеческую плоть. Зверь во мне так и рвется на волю".
"Тебя не убьют".
"Запомни, Соль. У нас с тобой есть две жизни: человеческая и
звериная. Когда умирает человек, оживает зверь. Во мне жива только одна
душа - волчья".
"И во мне! И во мне!"
Он опустил руку, провел пальцами по нижней челюсти волчицы. Она
ласково прихватила его руку зубами.
"Соль, я хочу, чтобы ты поняла. Скоро, очень скоро они нападут на мой
след. Я чувствую близость врага. Кто-то умный, хитрый знает обо мне
слишком много... Когда он найдет меня, ты не должна быть рядом".
"Почему ты так уверен в этом?"
"Потому что один человек знает, кто я. Не догадывается, а
з_н_а_е_т_. И, возможно, у него есть союзники".
"Откуда жалкий сын жалкого племени может что-либо знать о тебе?
Никому, даже бабушке, не известно, кто ты такой, кто я такая. Никто на
всем белом свете - ни одна живая душа - нет - нет - нет..."
Сигмунд сердито топнул ногой.
"Говорю тебе, он знает. Я прочел это в его глазах. У него нет ни
