дочь!
Синфьотли уронил голову на стол. Откинувшись к стене, Арванд в
задумчивости уставился на входную дверь. Он не сомневался, что Сигмунд
действительно показался своему брату, явно заманивая его.
Арванд закрыл глаза. И снова перед его внутренним взором возникла
картина, которую он - в этом ванир был уверен - не забудет до конца своей
жизни, даже если ему суждено прожить сотню лет: рыжий зверь несется по
ромашковому лугу, и отец на горячем скакуне настигает лисицу и поднимает
остро заточенный кол...
Сверчок Арнульф, пошатываясь, возвращался домой - в комнатку, кишащую
клопами, которую снимал у бывшей проститутки, ныне удалившейся на покой.
Настроение у Сверчка было скверное: девка, подцепившая его на улице и
сулившая чуть ли не райское блаженство, оказалась тупой и скучной, вино у
нее было разбавленное, харчи и того хуже...
Впереди него по улице шел человек. Странно знакомый человек, даже со
спины, даже в ночной темноте, слабо рассеиваемой фонарями, горевшими у
входа в некоторые дома. Рядом с этим знакомо-незнакомым бежала крупная
светлая собака с острыми ушами.
Сверчок ощутил прилив любопытства. Дурное настроение как рукой сняло.
Ой ускорил шаги. Шедший впереди человек услышал, что кто-то догоняет его,
и остановился. Луна вышла из-за туч и осветила его лицо. Сверчок разглядел
копну светлых волос и хищный нос, которые могли принадлежать в Халога
только одному человеку - Синфьотли. Для сплетника это была настоящая удача
- встретить того, о ком сегодня судачит весь город, и хорошенько
расспросить его. Даже в том случае, если Синфьотли откажется разговаривать
и не ответит ни на один вопрос, кое-какие выводы можно будет сделать при
любых обстоятельствах, по реакции собеседника, по выражению его лица.
- А, это ты, Арнульф, - сказал он.
- Я. Добрый вечер, Синфьотли, - вежливо заговорил Сверчок и рыгнул. -
Прости, я выпил сегодня, и, похоже, мне подсунули какую-то дрянь.
- А когда тебе попадалось что-нибудь хорошее, собиратель падали? -
прозвучало из темноты.
Арнульф невольно отступил на пару шагов.
- Ты напрасно так грубо со мной разговариваешь, - произнес он
укоризненно. - Я, конечно, понимаю, что ты очень расстроен. Еще бы, такой
скандал на весь город, да еще как подумаешь, что опасность грозила всем
твоим близким...
Луна снова скрылась за облаками, но большая светлая тень - собака -
была все же хорошо, видна. Она уселась возле ноги своего спутника и
прижалась к нему боком. Он ласково потрепал ее по загривку.
- Да, - продолжал Сверчок. - Верно говорят, беда не ходит одна.
Сперва погиб твой брат, потом ты потерял его тело, а теперь еще эта
чертова кухарка... И ведь какая силища: вырвала столб из земли и удрала
вместе с цепями... А на вид казалась такой хлипкой!
Сверчок замолчал, внезапно сообразив, что уже довольно долго
разливается соловьем, а его собеседник, которого он, Арнульф, пытается
спровоцировать на какую-нибудь резкую выходку, чтобы было потом о чем
рассказать, молчит себе и молчит, да еще, кажется, и усмехается в придачу.
Вдруг необъяснимый страх охватил сплетника.
- Ну, я пошел, - пробормотал он, но не сдвинулся с места.
Голос в темноте тихонько засмеялся. Тучи на миг разошлись, и Арнульф
увидел, что на него смотрят две пары горящих красных глаз, одинаковых у
человека и собаки... большой собаки с золотистым мехом, похожей на волка.
- Синфьотли? - прошептал Арнульф.
Высокий стройный человек тряхнул светлыми волосами, и его красные
глаза заискрились неподдельной радостью. Собака встала.
- Похоже, ты слишком много всего разнюхал, Арнульф, - сказал человек.
- По силам ли тебе бремя твоего знания?
- Не надо! - сипло выкрикнул Арнульф. От страха у него задрожали
колени. Арнульф никогда не был трусом, если дело касалось сражения, но
здесь он столкнулся с чем-то куда более жутким, чем самая жестокая битва,
и не мог совладать с собой.
- Какие они жалкие, эти люди, - высокомерно произнес человек,
обращаясь к своей собаке.
Он сделал шаг вперед. Арнульф вздрогнул и упал на колени.
- Не убивай меня, Сигмунд, - простонал он. - Я должен был узнать тебя
сразу, сын Младшего Бога. Клянусь, я никому не...
Сигмунд уперся кулаками в бедра, откинул голову назад и громко
расхохотался.
14
Хильда открыла глаза. Она лежала в кровати, закутанная в теплые
шерстяные одеяла. Под голову ей подложили свернутый плащ. Возле кровати
стояла кружка с водой - видимо, ее оставили специально на тот случай, если
девушка захочет пить.
Хильда потянулась к кружке, но от слабости едва смогла поднять руку.
Она шевельнула пересохшими губами, желая позвать на помощь, но тут же
испуганно затихла. Она вспомнила: ее хотели казнить сегодня утром (а может
быть, неделю назад?). И еще вспомнила, как стояла на площади, прикованная
к столбу, а часовой жег костер и бранил ее за то, что она плачет... А что
же случилось после? Почему она здесь? И где это - "здесь"?
Откуда-то - она не поняла откуда - появился человек, которого она
смутно могла вспомнить. С ним не было связано ничего страшного. Он тоже
был каким-то образом связан с казнью, площадью, но она его не боялась.
Он наклонился над ней, поправил одеяло, дал воды.
- Хильда, - сказал он.
Да, это ее имя. Он знает ее. Кто он такой?
- Сейчас ты находишься в комнате свиданий в кабаке под названием
"Бурый Бык", - сказал он. - Ты ведь об этом хотела меня спросить?
Она прикрыла глаза, дав ему понять, что он не ошибся.
- Лежи тихо, как мышка, - продолжал Арванд. - Если жар усилится и ты
начнешь бредить, тебе завяжут рот. Но ничего не бойся. Тебя хотели убить
сегодня утром.
- Да, - отозвалась Хильда одним выдохом..
- Ты помнишь, за что тебя хотели убить?
- Я ведь не оборотень, господин, - шепнула Хильда.
- Я знаю, - ответил Арванд. Он осторожно погладил ее по волосам. От
него пахло вином и дымом от коптящих факелов.
Эта девочка, похожая на сестренку Арванда, на его Дису, которую
загрызла лисица, свалилась на голову ванира так неожиданно, что он до сих
пор не оправился. Чтобы избавить себя от новой напасти хотя бы на время,
Арванд изрядно напился.
В тот вечер он принес ее в дом сестер, чем вызвал неудовольствие
обеих. Но не мог же он притащить пленницу прямо в гладиаторскую казарму!
Амалафрида хотела было решительно воспротивиться и даже грозилась выдать
заговорщиков, но Конан, пребывавший в благодушном настроении, обещал
разделить свое внимание пополам между обеими сестрами, и Фрида сменила
гнев на милость.
Однако даже если настоящего оборотня схватят, Хильда не может
оставаться в трактире вечно. Начиная с того, что Синфьотли мог потребовать
свою собственность обратно, и заканчивая тем, что "Бык" - не вполне
подходящее место для девушки. А Синфьотли не простит Хильде своей ошибки и
в самом лучшем случае постарается поскорее сплавить ее куда-нибудь
подальше, чтобы не мозолила ему глаза. Ладно, об этом Арванд подумает в
другой раз. Есть более неотложные дела. И главное, чтобы беглянку не нашли
до того, как Сигмунд и его дочь будут уничтожены.
Дочь Сигмунда, Соль. Еще одна тема, которую Арванд старательно
обходил стороной. Да и Конана начинало трясти, как только разговор заходил
об этом.
Впрочем, варвар-то как раз от души забавлялся. Стоило только
поглядеть, как он прошествовал следом за Арвандом через пивной зал, минуя
многочисленных завсегдатаев "Бурого Быка" и горделиво не отвечая на их
любопытствующие взгляды. На могучих плечах киммерийца лежал продолговатый
предмет, завернутый в плащ. По поводу этой ноши высказывались различные
догадки. Самые недальновидные утверждали, что Арванд приобрел ковер для
того, чтобы украсить гладиаторскую казарму. Предполагали также, что
гладиаторам кто-то хорошо заплатил за убийство и они прихватили с собой
вещественное доказательство того, что поручение выполнено. Из опасения,
как бы ценный труп не пропал, бедняги не решаются расстаться с ним, даже
отправляясь в комнату свиданий. Наиболее романтичные души предпочитали
видеть в таинственной поклаже Конана похищенную красотку, которую этот
висельник, вероятно, рассчитывает выгодно продать. Надо заметить, что, как
это часто бывает, романтики ближе прочих подобрались к этой капризной
особе - Истине.
Так или иначе, но когда ванир и киммериец начали подниматься по
скрипучей лесенке на второй этаж, их провожала не одна пара
любопытствующих глаз. Конан наслаждался всеобщим интересом, который
возбуждал у окружающих, однако Арванда это не на шутку встревожило.
Мысленно он уже проклинал судьбу, которая подсунула ему в помощники
великолепного варвара. Да, в тех делах, где требуется применение грубой
физической силы, киммериец незаменим, но... больно уж заметен.
Амалазунта не ждала их - она мирно спала в своей огромной кровати.
Конан постоял немного, с интересом разглядывая эту крупную белотелую
женщину, богатырски разметавшуюся во сне. Потом Осторожно снял с плеч свою
ношу и развернул плащ. Почти в то же мгновение он встретился взглядом с
насмерть перепуганной Хильдой. Девушка не понимала, что с ней происходит и
почему, и давно уже отчаялась что-либо понять. Она просто покорялась
неизбежному, заранее готовая принять любую муку и несправедливость, какую
только уготовила ей судьба. Желая немного приободрить жалкое существо,
безвольно повисшее у него в руках, Конан приветливо ухмыльнулся. Варвар
был довольно симпатичным молодым парнем, но его холодные глаза пугали
Хильду, а ухмылка показалась девушке злобной.
Арванд подсел к Амалазунте на постель и провел ладонью по ее щеке.
- Эй, Черничное Пятнышко... Детка, проснись.
Амалазунта гулко вздохнула и пошевелилась.
- Конан... ты вернулся, - пролепетала она.
- Это я, Арванд.
Трактирщица распахнула глаза.
- Когда я избавлюсь от тебя, подручный бандитов? Ты мне совсем не
нужен. Верни мне моего варвара.
- Я здесь, - пробурчал Конан, который как раз освобождал пленницу от
цепей, используя в качестве отмычки большой столовый нож.
Увидев в руках киммерийца девушку, Амалазунта подскочила.
- Немедленно вышвырни отсюда эту нахалку!
- Ну вот еще, - отозвался Конан, ковыряя тем же ножом в зубах. - Не
для того я столько таскал ее на себе, чтобы выбросить за здорово живешь.
- Арванд скажи ему! - Амалазунта едва не расплакалась. - Ты же у них
там начальник!..
- Изюмчик, нужна твоя помощь, - мягко сказал Арванд. - Видишь ли...
гм... эта девочка - Хильда, та самая служанка из дома Синфьотли...
- Я знаю Хильду, - оборвала его Амалазунта и, привстав, заглянула
девушке в лицо. - Да, это она. Боги милосердные, зачем же вы приволокли ее
сюда?
- Мы украли ее, - сообщил Конан с плохо скрытой гордостью за
содеянное. - Вместе со столбом пыток. Ведь она ни в чем не виновата,
верно?
- И все это, разумеется, затея Арванда? - спросила Амалазунта.
- Да, - сказал Арванд. - Моя. И ты приютишь ее у себя, Черника, пока
она не поправится.
- За кого вы меня принимаете? - возмутилась Амалазунта. - Зачем мне в
постели женщина, да еще хворая? Вы украли чужую рабыню, осужденную на
смерть за колдовство, а теперь хотите, чтобы я вам в этом помогала?
- Тебе не придется сожалеть об этом.
- Ну да, когда нас обеих побьют камнями: ее за колдовство, а меня за
укрывательство.
- Обещаю, что до этого дело не дойдет, - сказал Арванд. - А если тебя
