ненависть испытывал Синфьотли к самому себе. Держать эту маленькую
лицемерную дрянь в руках и не сломать ей шею! И все потому, что он из
каких-то идиотских соображений благородства не захотел этого делать,
предпочитая предоставить казнь палачу. Нет, в следующий раз он забудет о
чести, забудет обо всем, кроме одного: ведьма должна быть уничтожена.
Больше никаких колебаний не будет.
Синфьотли сжал кулак и с силой ударил по столу.
- Брат, - с тоской проговорил он в гулкую пустоту зала, - о Сигмунд,
как мне недостает тебя!
Ему показалось, что кто-то смотрит на него в окно. Синфьотли
обернулся, но ничего не заметил.
- Я слишком много выпил сегодня, - пробормотал он. - Интересно, еще
осталось?
Он поболтал в воздухе кувшином и услышал плеск жидкости. Тогда,
раскрыв рот пошире, Синфьотли влил в себя остатки вина и, крякнув, обтер
подбородок.
И снова он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. На этот
раз в окне мелькнули две красные светящиеся точки. Синфьотли ощутил, как
ужас охватывает его, леденит душу. Ничего подобного этот бесстрашный воин
до сих пор не испытывал. Он попробовал встать и понял, что ноги его не
держат.
Тихо скрипнула дверь, и Синфьотли снова замер. Больше никаких звуков
до него не доносилось, но теперь Синфьотли каждой клеточкой своего
напрягшегося тела ощущал в доме чье-то постороннее присутствие. _О_н_о
было здесь. _О_н_о_ стояло, притаившись в темноте, и с холодным и
пристальным вниманием изучало человека, освещенного неверным светом
коптящего факела.
Так прошло несколько бесконечно долгих минут. Наконец Синфьотли
усилием воли сбросил с себя оцепенение, протянул руку, схватил факел и
метнул его по направлению к двери. На секунду пламя осветило черный силуэт
очень стройного человека, стоящего у порога в спокойной позе, а потом,
зашипев, погасло. Зал погрузился в полную темноту. И из этого абсолютного
мрака донесся смешок. Затем в воздухе просвистел кинжал и впился в
притолоку над головой Синфьотли. Алый камень, украшающий рукоять кинжала,
вспыхнул ярче десятка факелов, заливая огромный пиршественный зал
беспокойным багровым светом.
Синфьотли ощутил дыхание ледяного холода, словно на него повеяло
ветром с заснеженных горных вершин. Черный силуэт в дверях пошевелился,
сделал шаг вперед. Синфьотли сжался, как пружина, и коснулся рукой
кинжала, пылающего в притолоке. Пусть колдовское, пусть чужое, но все-таки
это было оружие. Асир не позволит черной ночной тени растерзать его, точно
беззащитного ягненка. Но едва пальцы человека притронулись к рукоятке, как
их обожгло нестерпимым холодом, и Синфьотли с проклятием - отдернул руку.
И снова прозвучал легкий смешок таинственного гостя. Синфьотли вздрогнул.
С огромным трудом овладев собой, человек спросил:
- Кто ты? Как ты вошел сюда?
- Ты звал меня, вот я и пришел, - был ответ.
- Я не звал тебя, демон, - хрипло прошептал Синфьотли, цепенея под
взглядом красных пылающих глаз на все еще не различимом в темноте лице.
- Ты ошибаешься, и я вовсе не демон, - хмыкнул пришелец. Что-то
смутно знакомое и оттого еще более ужасное прозвучало в этом смешке.
Незнакомец сделал еще несколько шагов к Синфьотли, и с каждым его новым
шагом алый камень на рукояти кинжала пылал все ярче и ярче.
Синфьотли встал. Ему начинало казаться, что он сходит с ума, что на
него надвигается чудовищное зеркало, в котором он видит свое искаженное
отражение. Нарушены были все цвета: волосы не соломенного цвета, а белые,
глаза не светло-серые, а красные... и это кошмарное черное лицо, тонущее в
тени...
И вдруг страх в одно мгновение отпустил Синфьотли, когда он
неожиданно понял, кто перед ним.
- Сигмунд, - произнес Синфьотли, разом ослабев от только что
пережитого ужаса.
Пришелец улыбнулся. Теперь сомнений уже не оставалось: такая улыбка -
озорная и вместе с тем чуть высокомерная - была только у Сигмунда.
- Ты звал меня, брат, - повторил он, и красный свет в его глазах
медленно угас, затаившись лишь на самом дне зрачков. - Ведь ты звал меня.
Ты окликнул меня по имени, когда я, неприкаянный, бродил вокруг дома, где
мы с тобой родились.
- Да, - шепнул Синфьотли.
- Но еще раньше меня позвала сюда моя Соль...
Синфьотли никогда прежде не замечал за Сигмундом особенной
привязанности к девушке, которая считалась его племянницей. Но его не
насторожила интонация, с которой явившийся из запредельных миров брат
произнес эти слова: "моя Соль". Слишком взволнован был, чтобы заметить еще
одну странность.
Теперь братья стояли друг против друга, один - смущенный,
растерянный, другой - уверенный в себе, с легкой улыбкой на
мертвенно-бледном лице. Внешнее сходство только подчеркивало это различие
между ними.
По деревянному полу прозвучали чьи-то шаги. Близнецы обернулись
одновременно и увидели, что на пороге комнаты, шатаясь и хватаясь руками
за горло, стоит их мать. На Сунильд была только холщовая рубаха с
развязанными у ворота тесемками и сползшая на плечи шаль. В багровом
свете, струящемся из красного камня, глаза старой женщины, казалось, были
залиты не слезами а кровью.
- Что это?.. - прошептала Сунильд. - Зачем ты дразнишь меня, сын?..
Откуда у тебя это зеркало?..
Синфьотли перевел взгляд на Сигмунда. Живой мертвец побелел, и даже
красные сполохи не могли скрыть этой бледности, залившей его хищное лицо.
Губы Сигмунда задрожали, и он бросился к Сунильд.
- Мать! - вскрикнул он, увидев, что старая женщина, теряя сознание,
медленно оседает на колени. Пылающими в красном зареве руками он подхватил
ее и тут же выпустил, страшно закричав.
Сигмунд стоял над упавшей женщиной, откинув назад светловолосую
голову и широко раскрыв рот, и кричал, кричал, и от его звериного вопля у
Синфьотли стыла в жилах кровь. Наконец крик стал слабее. Сигмунд простонал
несколько раз и затих. Потом его глаза встретились с глазами брата, и
Сигмунд попытался улыбнуться. Синфьотли поразила нечеловеческая боль,
которая глядела на него уз красноватых зрачков оборотня.
- Я обжегся, - совсем тихо сказал Сигмунд. - Но это не ожог, это
больнее... Это хуже всего, что я когда-либо испытывал.
Он склонился над матерью и с тоской посмотрел на нее, не смея больше
к ней притронуться.
- Ты был ее любимым сыном, - сказал Синфьотли, не зная, чем еще
утешить брата.
Но оборотень уже пришел в себя и выпрямился. На его лице появилось то
самое надменное выражение, которое было так хорошо знакомо Синфьотли.
- Это больше не имеет значения, - сказал Сигмунд. - Я вернулся в свой
дом и буду жить здесь. Слуги еще остались?
Синфьотли покачал головой. Сигмунд уселся в кресло и развалился
поудобнее.
- Тогда _т_ы_ будешь прислуживать мне, - сказал он и наставил на
брата указательный палец. - Подай-ка мне вина.
Синфьотли молча налил ему из своего кувшина. В голове у него тупо
стучал какой-то молот. Он плохо видел в этом болезненном багровом свете и
плохо понимал происходящее.
Сигмунд отпил вина и похвалил вкус и букет. Синфьотли стоял рядом,
готовый налить еще. Ему хотелось подойти к матери, но он не смел
пошевелиться без позволения этого странного гостя, который был его братом.
Вдруг Сигмунд рассмеялся.
- А ведь ты потерял тело своего брата, Синфьотли?
Асир вздрогнул и кивнул..
- Нет, ты не потерял его. Не убивайся из-за этого, мой заботливый,
преданный брат. Я сам ушел. А ты ведь хотел меня похоронить. Ты ведь сжечь
меня хотел...
- Ты был мертв Сигмунд - с трудом вымолвил Синфьотли.
- Мертв? Отчасти да. Но не совсем, как видишь. Я и жив, я и умер...
но больше жив, чем умер.. Спроси хоть Арнульфа Сверчка, который все про
всех знает.
- Арнульфа заели волки, - машинально сказал Синфьотли. - Его нашли
прямо на улице, неподалеку от харчевни "Бурый Бык". Снег на несколько
футов вокруг был забрызган его кровью...
- Отжужжал, значит, наш Сверчок, - с равнодушным видом протянул
Сигмунд, но улыбка помимо воли тронула его узкие губы. - Откуда же в
городе волки, а?
Синфьотли задрожал. Какая-то неведомая сила стиснула на миг его
сердце необъяснимым страхом. Как будто разговор зашел о чем-то очень
опасном. Перемогая себя, он ответил:
- Это оборотень, Сигмунд. Служанка по имени Хильда, наша кухарка,
которую я сам и купил в дом... Она оставляла на снегу следы, волчьи и
человеческие. Помоги мне, брат! Я не знаю, кем ты стал и какая сила
вернула тебя на землю, но, если ты все еще любишь меня, помоги одолеть
колдовство...
Синфьотли замолчал. Страшный красный огонь пылал в глазах Сигмунда, и
Синфьотли не в силах был отвести взгляда от этих неподвижных глаз. Наконец
Сигмунд опустил голову и усмехнулся.
- Женщина, говоришь? Наша Хильда?
- Да, - сказал Синфьотли. - Я уверен в этом.
- Хорошо, - твердо произнес Сигмунд. - Я помогу тебе. Но ты будешь
делать то, что я прикажу. Слушай, брат. Завтра ты отправишься в
гладиаторские казармы и поговоришь с Гунастром. Пусть старик к вечеру
отправит сюда под надежной охраной того, кто убил меня. Киммерийца.
- При чем тут киммериец? Я взял его ради того, чтобы он тешил твою
душу кровавыми подвигами.
Сигмунд улыбнулся, обнажив очень белые зубы.
- Я знаю. Ты очень заботливый родственник. Но мне нужен этот человек.
И ты приведешь его ко мне. - Он наклонился вперед и повторил тихим
голосом, от которого у Синфьотли мороз пошел по коже: - Ты приведешь ко
мне киммерийца, брат.
- Если твои черные камешки попали в эту часть круга, то ты проиграл,
- втолковывал Конану Ходо. Они сидели на корточках возле круга,
начерченного осколком кирпича на каменных плитах. Ходо обучал молодого
варвара одной из бесчисленных азартных игр, до которых рыжий толстяк был
большой охотник.
Конан недовольно морщил нос, вороша черные и белые камешки на своей
широкой ладони.
- Больно сложные они, все эти правила, - сказал он наконец, - нет ли
чего попроще, Ходо?
- Куда уж проще! - произнес Ходо убедительно. - У вас в Киммерии
небось всего и игр - кто кому скорее кости переломает!
Киммериец хмыкнул, довольный. Ходо смотрел на него задумчиво, задрав
бороду. С одной стороны, играть с Хуннаром толстяку надоело, тот все время
норовит сжульничать. С дугой стороны, Конан, несмотря на свою дикарскую
честность, противник небезопасный, и в раздражение его лучше не вводить.
Вдруг варвар вытянул шею вглядываясь, и его лицо приняло злобное
выражение. В казарме появился Синфьотли. Но проклятый асир снова был не
один: он стоял возле Гунастра, а из глубины двора к ним приближался
Арванд. Скрипнув зубами, Конан отвернулся. Ходо, все это время внимательно
следивший за молодым киммерийцем, ткнул его в бок кулаком и заметил:
- А ты просто кровавый пес, киммериец. Не беспокойся, рано или поздно
Синфьотли будет твой и ты разрежешь его на кусочки. Такие, как ты,
добиваются своего. А сейчас слушай лучше меня: если твои белые камешки
попадают на мое поле...
Синфьотли сразу произвел на Гунастра какое-то странное впечатление.
Старик знал асира с детства и потому очень быстро заметил, что того будто
подменили. Синфьотли, обычно такой спокойный и выдержанный, все время
вздрагивал и озирался. Когда Гунастр коснулся рукой его плеча и повторил
свой вопрос, Синфьотли подскочил и уставился на содержателя казармы широко
раскрытыми глазами.
- Синфьотли, ты не болен?
- Я здоров, - быстро сказал асир. - И дома тоже все в порядке. И
