высокородная Сунильд моя мать, она...
Подошедший в этот момент Арванд кивнул ему в знак приветствия. Глядя
на ванира сумасшедшим взглядом почти белых глаз, Синфьотли еще раз
пробормотал:
- И высокородная Сунильд не лежит без сознания на пороге
пиршественного зала. И не обжигают до костей прикосновения материнских
рук... - Он тряхнул головой, отгоняя страшные воспоминания, которые
отчасти принадлежали не ему. - Словом, Гунастр, - сказал он прояснившимся
голосом, - я хочу, чтобы сегодня вечером этот киммериец... тот, кто убил
меня... _М_о_й_ киммериец был у меня дома. Я забираю его, понятно? Сегодня
вечером приведи его. - Синфьотли сморщился, вспоминая, все ли он сказал. -
Да, - добавил он после некоторого раздумья, - вспомнил. Под надежной
охраной. Приведи сегодня вечером ко мне того киммерийца, которого я взял в
плен, и под надежной охраной. Так нужно. Я не знаю, зачем и при чем тут
киммериец, но нужно именно так.
Арванд смотрел на асира мрачнее тучи. Было что-то очень тревожащее в
поведении Синфьотли. Асир производил впечатление не то больного, не то
пьяного. Было видно, что он несет бред и находился на грани безумия. Но
еще вероятнее было другое предположение, и оно-то пришло Арванду на ум в
первую очередь: оборотень все же настиг своего брата и наложил на него
печать своего духа. Теперь гордый Синфьотли - просто безмозглое орудие в
руках живого мертвеца. Лучше всего было бы убить Синфьотли и тем самым
освободить его душу от проклятия, а Халога - от опасности, которую несет
сын Младшего Бога. Но как это сделать сейчас, у всех на глазах? И что
ожидает в таком случае Арванда, если он поднимет руку на знатного
человека? Можно, конечно, заняться подстрекательством и натравить на
Синфьотли Конана... Вон как сверкают глаза у мстительного киммерийца! Но
Арванду почему-то не хотелось увидеть, как мальчишку-варвара разорвут на
части взбешенные кони.
И потому ванир неподвижно стоял в полушаге от Гунастра, рядом с
хозяином и все-таки чуть отступив, и безмолвно слушал сбивчивые
распоряжения Синфьотли.
Асир провел рукой по лбу и бросил на Гунастра растерянный взгляд.
- Значит, ты понял, что нужно сделать?
Гунастр ободряюще похлопал его по плечу.
- Пожалуйста, не беспокойся, Синфьотли. Мальчишка принадлежит тебе, и
сегодня вечером я сам его доставлю.
Синфьотли кивнул и, не прибавив больше ни слова, повернулся и вышел
из ворот. Охранники сразу же заложили засов.
Гунастр проводил его взглядом, потом передернул плечами и повернулся
к Арванду.
- Что это с ним? Болен, что ли? Или в городе опять появились
наркотики?
Арванд молчал. Оборотень потребовал доставить ему Конана - человека,
которому известно, кто такая Соль и кто ее отец. Скоро, очень скоро
вервольф доберется и до второго, кому известны все его тайны. И тогда
настанет черед Арванда. Нет уж, лучше нанести удар первому. Надо
поговорить с киммерийцем, и чем скорее, тем лучше.
- Эй, - сказал Гунастр, - я, по-моему, задал тебе вопрос! Или твоя
непочтительность дошла уже до того, что ты вообще перестал со мной
разговаривать?
- Извини, - сказал Арванд. - Я и вправду невежлив.
Гунастр раздраженно хмыкнул.
- Для меня это не новость. Так что ты думаешь о Синфьотли?
Мгновение Арванд испытующе смотрел на своего хозяина, а потом вдруг
решился:
- Я думаю, тут вмешались злые чары. Он стал опасен. Он очень опасен.
Гунастр махнул рукой, раздражаясь еще больше.
- Глупости. Я знаю его с детских лет.
- Собака, которую вырастил, взяв щенком, тоже не опасна, пока не
подцепит бешенство.
- Вечно ты говоришь загадками. По-твоему, мне нечего больше делать,
как только ломать над ними голову? Опасен Синфьотли или нет, сегодня
вечером я препровожу к нему парня.
- Сам? - Арванд едва сдержался, чтобы не выкрикнуть это слово.
- Синфьотли сказал "под охраной", ты же слышал. Конечно, я сам
доставлю киммерийца. Меня-то ему не обставить, если вздумает бежать.
Арванд чуть ли не до крови прикусил губу. Он знал, что когда у
Гунастра появляется на лице это непреклонное выражение, спорить со
стариком не только бесполезно, но и небезопасно. Ванир ощутил острое
желание напиться до беспамятного состояния и забыть обо всем. Хотя бы на
время.
После ужина, когда Конан уже готовился к приятному свиданию со своим
соломенным матрасом (после боя в память Сигмунда киммерийцу поменяли
постель и принесли свежей соломы), его окликнул повар Акун.
- Тебя зовет хозяин, киммериец. Иди к нему.
Ругаясь себе под нос, Конан лениво поплелся во двор казармы. Старик в
своей длинной кольчуге ждал его, заложив руки за пояс. Конан остановился в
десяти шагах от содержателя казармы и с интересом уставился на него.
Гунастр был вооружен до зубов. Длинные седые волосы придерживал на лбу
обруч. Кольчужный капюшон был откинут на спину, шею защищал небольшой
металлический воротник. Киммериец, конечно, не мог знать, что необъяснимый
страх Арванда каким-то образом передался и его хозяину. Хоть старик и
высмеял своего помощника, хоть он и отказался слушать его предостережения,
тем не менее счел за лучшее принять кое-какие меры предосторожности.
- Я получил сегодня распоряжение доставить тебя в дом Синфьотли,
малыш, - заявил старик, глядя на рослого киммерийца снизу вверх. - Так что
бери теплый плащ и отправляйся. Смотри, чтобы мне не пришлось тебя долго
ждать!
Конан почти бегом бросился в свою каморку за меховым плащом. Сердце
варвара пело и ликовало: в дом Синфьотли! Он отправляется в логово своего
врага! Пусть хоть десяток вервольфов встанут между киммерийцем и
человеком, котором он ненавидит, - Конан знал, что в конце концов увидит,
как Синфьотли бьется в предсмертных судорогах.
Гунастр невольно усмехнулся, глядя в широкую спину юноши. Он хорошо
понимал, что происходит сейчас в этой дикой и бесхитростной душе. Что ж,
дело Гунастра - выполнить поручение, а уж о своей безопасности Синфьотли
пусть позаботится сам.
- Я готов, - сказал Конан, бесшумно подкравшись к старику со спины. К
великому разочарованию молодого киммерийца, Гунастр даже не вздрогнул. Он
вообще сделал вид, что маневр Конана не произвел на него никакого
впечатления (со стороны старого рубаки это было чистой воды лицемерием).
- Пошли, раз готов, - сказал Гунастр и неторопливо зашагал к двери.
Он подумал еще раз о том, что стоило, наверное, заковать киммерийца в
цепи. Но Арванд чуть ли не на коленях умолял содержателя казармы не делать
этого. Вероятно, чертов ванир опять прав. Конану уже приходилось выходить
в город и ничего страшного не стряслось. Проклятый холоп, этот Арванд
слишком часто он оказывается прав. Однако совету вооружить киммерийца
Гунастр следовать отказался, причем наотрез: это было бы совсем уж глупо.
За спинами киммерийца и старого гиперборейца заложили засов. Лязгнули
мечи стражников, занявших свой пост, и все стихло. Кругом были сугробы,
синие в призрачном лунном свете, и тонущие в снегу дома. Желтые полоски
света пробивались из-за плотно закрытых ставен.
Оказавшись вдвоем на ночной улице, Конан и Гунастр вдруг обратили
внимание на то, каким пустым и тихим стал город. Как будто с наступлением
темноты Халога вымер. На улицах и площадях не было видно ни одного
человека, и желтый свет в притаившихся домах казался таинственным и
призрачным, словно за этими ставнями бесшумно сновали привидения.
Гунастр тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли. Что за глупости!
Город как город - Халога ничуть не изменился за этот месяц. А что до
отсутствия людей на улицах - кому охота бродить морозной ночью?
Конан чутко прислушивался, стараясь уловить малейший звук. Ноздри
варвара слегка раздувались. Сейчас он был похож на крупного молодого
хищника, который вышел на охоту и желает удостовериться в том, что
поблизости нет еще более кровожадного свирепого зверя и что сам он не
превратится по нелепой неосторожности из охотника в жертву. Похоже, осмотр
вполне удовлетворил киммерийца. Он бросил на Гунастра вопросительный
взгляд. Старик кивнул, и оба они двинулись вперед. Снег хрустел под их
мягкими сапогами.
Так они миновали несколько непривычно тихих питейных заведений,
приунывший дом терпимости, откуда не доносилось ни смеха, ни визга, ни
пьяных воплей, свернули на обезлюдевшую площадь, откуда еще вчера ушел
отряд бродячих наемников, который стоял там лагерем, жег костры и весьма
назойливо предлагал свои услуги. Никого не встретили они и в более
респектабельной части города. Город был пустынным в полном смысле этого
слова. Безлюдные улицы производили угнетающее впечатление. Но, с другой
стороны, если путникам не попадались навстречу друзья, то и враги тоже не
нападали на них. На улицах Халога в этот час воистину не было
н_и_к_о_г_о_.
- Гунастр!..
Звук этого голоса, доносившийся откуда-то из соседнего переулка,
заставил старика и его молодого спутника вздрогнуть. Оба мгновенно замерли
посреди дороги. Голос, окликнувший содержателя казармы по имени, был
женский. Но было в нем также нечто неестественное, нечеловеческое, как
будто той, что обратилась к ним, непривычно было выговаривать слова
человеческой речи. Глухой и ломкий, этот девичий голос был полностью лишен
какой-либо интонации.
- Гунастр, ты привел того, кого мы ждем? - снова заговорил голос.
Теперь Конан, стряхнувший с себя оцепенение страха, понял, кому он
принадлежит. Так разговаривать могла только она, Соль, глухая. Девушка не
слышит сама себя, не может контролировать интонации, и потому так странно
звучит ее речь.
Гунастр вскинул голову. Несмотря на то, что лицо его залила
мертвенная бледность, старик решительно не поддавался попыткам запугать
его.
- Кто здесь? - громко сказал он в ответ. - Кто говорит со мной?
Ответа не последовало. Конан инстинктивно потянулся рукой к поясу и,
вспомнив о том, что безоружен, досадливо плюнул.
- Отвечай! - снова возвысил голос Гунастр. - Кто ты? Почему
прячешься? Выйди на свет!
- Она не ответит, - сказал ему киммериец.
- А ты почем знаешь?
Конан хмыкнул.
- Она не слышит тебя. И говорит с тобой наугад.
- Что значит - "не слышит"? Тебе знакома эта женщина? Кто она? Да
говори же!
- Конан! - снова зазвучал глухой женский голос. - Ведь ты здесь,
Конан! Ты здесь, безоружный и беспомощный, жертва, обреченная на заклание!
Когда наши зубы вонзятся в твое тело и наши когти станут терзать твою
плоть, ты даже не сможешь защитить себя!
Забыв о том, что ведьма не может его услышать, киммериец яростно
зарычал:
- Что же ты прячешься от меня, потаскушка, согрешившая с волком?
Выходи на яркий свет! Веди сюда своего любовника, который покрывает тебя
каждую ночь, и посмотрим, чьи зубы острее!
Из темного переулка донеслось глухое рычание, и из-за угла медленно
выступил огромный белый волк с пылающими угольями красных глаз. Скаля зубы
и прижимая к голове острые уши, он остановился в двадцати шагах от Конана
и старика. На спине зверя, подобрав ноги, удобно устроилась юная девушка,
всю одежду которой составляли густые золотые волосы, окутывающие ее гибкое
тело почти до середины бедер. Она была ослепительно хороша - пугающей,
дьявольской красотой. Огромные глаза, зеленые, как изумруды, неестественно
яркие, сверкали в обрамлении густых ресниц. В зелени радужной оболочки
тонул красный зрачок. Очень красные, пухлые, почти непристойно вывернутые
