-- Я только хотел помочь.
-- Как?
Он засмущался.
-- Дело в том, что... наверное вы сами заметили... просто не
придали внимания... такие пустяки...
-- Признавайтесь! Не тяните резину! -- Даже в минуты крайнего
раздражения я отменно вежлив.
-- Здесь немного попахивает.
Ерофей вскинулся и шумно потянул воздух широкими ноздрями. Брови
его задумчиво поднялись.
-- И правда, пахнет.
Я старательно принюхался.
-- Ничего не чувствую.
-- Это зависит от индивидуальных особенностей, -- туманно
пояснил адьютант.
Чего ж здесь непонятного: человеку не учуять, зато нелюдь --
запросто... Хам.
-- Ты хочешь сказать, что твой генерал нюх потерял?!
-- Ни в коем случае.
-- Хватит перепираться, -- оборвал разгорающуюся склоку Ерофей.
-- Поспешим. Предчувствую я страшную беду.
-- Ведите, -- сдался я.
И мы помчались по темным коридорам, каждую минуту рискуя разбить
нос при не замеченном повороте.
* * *
Это был тот самый командный пункт, который мы столь долго
искали. Сначала я решительно ничего не мог разобрать -- в
огромном зале царила тьма египетская. Ерофей с недовольным
ворчанием долго шарил по стене. Вообще-то домовые неплохо видят
в темноте, но здесь была не та темнота. Наконец он нашел
выключатель, щелкнул им, ко всеобщему удивлению свет загорелся.
Пыльные лампы разбросали по залу неряшливые тени...
Да-а...
Сначала я понял, почему лейтенант унюхал _нечто_. Немного
погодя, я разглядел, что именно он унюхал, и меня стошнило.
Ерофей тоже чувствовал себя явно не в своей тарелке. Зато
лейтенантишка хоть бы что.
Прямо посреди зала, между столами и пультами, аккуратными рядами
лежали трупы. Много трупов. Сейчас я и уловил сладковатый
гнилостный запах, от которого кружилась голова.
Ерофей, морщась, внимательно осмотрел нескольких покойников.
-- Я так и думал, -- тяжело вздохнул он.
-- В чем дело? -- поборов тошноту, спросил я.
-- Смотри сам.
Кое-как одолев спазмы, я подошел поближе. На лице каждого
покойника виднелись два крошечных синеватых пятнышка с капелькой
засохшей крови.
-- Понял? -- повернулся ко мне Ерофей.
-- Куда как ясно, -- кивнул я. Не узнать характерный укус
вампира было просто невозможно.
Позади раздался шумный вздох и странное причмокивание, словно у
лейтенанта вдруг обильно пошла слюна, однако он старался ее
удержать. А может так оно и было...
-- Вовремя мы успели, -- еще больше помрачнел Ерофей. -- Дня
через два-три они встанут. Представляете, что тогда начнется?
Еще бы, не представить... Несколько десятков вампиров разом
вырываются на свободу... Все вокруг превратится в ад кромешный.
-- Ясно, -- подвел я итог. -- Придется их всех уничтожить.
Теперь я точно представляю, с кем мы воюем. Будем действовать
соответственно. Я немедленно вылетаю в центр для доклада
Главному Маршалу. Ерофей, останешься за меня. Все сжечь, базу
обработать самым тщательным образом. Отвечаешь головой.
ТУПИК?
Возвращение было невеселым. Дело даже не в том выговоре, который
вне всякого сомнения ожидал меня. Нет. Просто я впервые
засомневался в своих возможностях. До сих пор зло, с которым мне
привелось сталкиваться, было каким-то... не слишком злым, что
ли. Не слишком настоящим. Обходилось моральными травмами, как
правило. И вот пришлось столкнуться лицом к лицу со звериным
оскалом. Теперь я начал понимать опасения и заботы Маршала,
представил весь груз ответственности, лежащий на его плечах,
примерил на себя его погоны... Не скажу, что безоговорочно
понравилось. Решительно не имеют значения мелкие политические
свары где-то там, в верхах. Правительства приходят и уходят, а
разведка, то есть Россия, остается. И нам доверена ее
безопасность, как бы не именовалось наше учреждение. ВЧК, НКВД,
МГБ, КГБ, либо иначе. Спросят с нас вне зависимости от вывески.
Очнулся от грустных размышлений я только когда мой самолет
нырнул в унылую серую шапку смога, накрывшую город. Увы, я так
ничего путного не придумал, а потому явился в Управление слегка
раздраженным.
-- Начальников отделов ко мне! -- скомандовал я, падая в кресло.
Адьютант неслышно испарился.
Первым прибыл Волкодлак-Задунайский. Был он худ и бледен, мундир
болтался на костлявых плечах, как на вешалке. В глубине запавших
очей поблескивал неугасимый голодный огонек. Если рассуждать
отвлеченно, я превосходно понимал начальника технического
отдела. Трудно вот так враз отказаться от воспитанных
столетиями привычек, гм, питания... Отощал, бедняга. Но,
повторяю, это сторонние рассуждения. Если вспомнить
обстоятельства нашего с ним знакомства, да и вообще просто тот
факт, что я человек, а Задунайский -- не совсем, проблема
предстает в несколько ином свете.
Следующим явился начальник одела специальных операций полковник
П. Широкой публике он более известен под именем майора П., но с
те достославных времен минуло немало лет, и он успел дорасти до
полковника. Хотя, будь моя воля, ходил бы он в ефрейторах, не
больше. Фамилия... Повторю старую истину: еще очень рано
называть подлинные имена наших скромных рыцарей невидимого
фронта. Sapienti sat. Умный смыслит, говорили в Древнем Риме и
русских деревнях.
Ерофей, согласно моему собственному приказу, отсутствовал.
Больше, пока, под моим командованием полковников не имелось.
Я коротко обрисовал ситуацию. Майор, то есть полковник П.
задумался, а Волкодлак-Задунайский непроизвольно облизнулся.
-- Какие будут мнения?
Мой вопрос остался безответен. Никто из господ полковников
ничего сказать не пожелал.
-- Конкретизирую. Вопрос первый: кто?
Задунайский покусал нижнюю губу, неприятно выглянули кривоватые
клыки.
-- Как я полагаю, упыри сработали. Но неаккуратно, не успели
тела трансформировать.
Я пренебрежительно отмахнулся.
-- Это понятно. Чтобы превращение в вурдалака завершилось,
необходимо полностью разрушить душу. Не на таких напали! Наш
человек крепок, вот мы и нашли полутрупы-полувампиров. Однако я
спрашивал не об этом. Кто их послал?
Задунайский возвел очи горе.
-- Не могу знать.
Зато у полковника П. сомнений не возникало.
-- Черная лапа ЦРУ! -- отрубил он.
Я всегда считал его отменным работником, но в узкой
специфической области. Думать и анализировать для полковника
оказалось трудом явно непосильным, и я, по возможности, старался
его от неприятных обязанностей избавлять. Уловив сомнение в моем
взоре, полковник П. заторопился:
-- Я в этом совершенно уверен! Вспомните свой собственный опыт!
Ведь оказался же профессор в конечном итоге полковником не наших
спецслужб...
Крыть было нечем. Оказался. Наша агентура сие уточнила
доподлинно, что явилось для меня настоящим шоком. Оказывается,
шпионы все-таки существуют! Но ведь отсюда неизбежно следовало,
что деятельность нашей организации _абсолютно_ необходима.
Причем ее масштабы надлежало немедленно расширить. Хотя П.
следовало поправить.
-- Вы ошибаетесь, смешивая совершенно разные понятия: диверсию и
террористический акт. Деяние, подобное совершенному, означает со
стороны иностранной спецслужбы не более не менее, как объявление
войны. Я не считаю, что ЦРУ рискнет взять на себя такую
ответственность. Мне кажется, что искать следует гораздо ближе.
-- Национал-экстремисты, -- простодушно предположил полковник.
На тонких синеватых губах Задунайского проступило подобие
улыбки.
-- Полковник, вы не обратили внимания на почерк.
-- Какой почерк? -- оскорбился П. -- Там нет никаких записок!
-- Совершенно верно, -- кивнул я. -- Не нашли. Мы могли бы
предположить появление исламских экстремистов, если бы
обнаружились хоть малейшие характерные следы. Шайтаны, ифриты,
джинны...
П. надулся.
-- Вы забыли, генерал, об огнедышащем драконе.
-- Ничуть. Но дракон, как боевое средство, может быть
использован только представителем европейской магии. Для любого
из восточных магов: китайского, японского, индийского, -- дракон
есть олицетворение доброго начала, и попытки науськать его на
убийства в равной степени безумны и смехотворны.
Задунайский хитро прищурился.
-- Генерал, вы просто не оставляете нам выбора, буквально силой
подталкивая к единственному ответу. Зачем спрашивать, если вы
уже составили точное представление. Из всей совокупности
вариантов отбросьте невозможное, и останется верный, каким бы
невероятным поначалу он не казался. Впрочем, если по каким-то
причинам вы желаете, чтобы эти слова произнес другой, я согласен
взять на себя неприятную обязанность. Это вылазка наших заклятых
друзей из ГРУ.
П. отрешенным помутневшим взором уставился на него,
непроизвольно поматывая головой. Потом растерянно глянул на
меня, не в силах осмыслить сказанное. Я молча кивнул.
-- Не может быть... -- прошептал он.
-- Увы, -- возразил я, -- сейчас решается, какая из организаций
получит более жирный кусок пирога, и они из шкуры вылезут,
только чтобы помешать нам. Для них мы страшнее американцев,
таковы жестокие реалии.
Задунайский вздохнул.
-- Не думал, что придется схватиться с собратьями... До сих пор
мы жили в мире... Неужели ГРУ тоже обратилось к духам и магии?
-- А почему бы и нет? -- спросил я. -- Ведь наша организация это
осознала неизбежность такого шага, так почему к подобным выводам
не могли прийти остальные? Другое дело, что мы располагаем
налаженной работающей структурой и форой в один год. Они,
похоже, ринулись в бой, не завершив как следует подготовку.
Немного поторопились и сработали неаккуратно. Мы обязаны это
использовать.
Внезапно прямо над столом появилось голубоватое свечение голо, и
к нам присоединилась еще одна персона, иначе нового участника
совещания я назвать не могу. Отдельно взятую голову при всем
желании не сочтешь человеком. А вот то, что Главный Маршал
больше не менял облика, поразило меня куда сильнее, чем все его
предыдущие трансформации. Единственное, что он позволил себе --
сменить сияющий золотым шитьем мундир на партикулярное платье.
Ошибаются не верящие в существование телепатии. Иначе как
объяснить появление маршала в самые неподходящие моменты?
Маршал ничего не сказал, лишь мрачно сверкнуло пенсне.
Я вскочил и поспешно отрапортовал:
-- Ведется расследование! Результаты будут доложены не позднее
завтрашнего дня. Полковник Ерофей оставлен мною на месте
происшествия, чтобы во взаимодействии с полковником
Свенторжецким принять меры по обеспечению безопасности базы.
И вновь я был поражен. Маршала отнюдь не обманул мой бодрый тон.
Скорее наоборот, он был немного огорчен, потому что ответил не
сразу. Только когда пауза уж слишком затянулась, маршал грустно
произнес:
-- Демократия в опасности...
Задунайский прищурился. Ему-то подобные проблемы до лампочки. Я
не заблуждаюсь относительно облика своих подчиненных, знаю, кого
брал. Зато П. отреагировал именно так, как я предполагал: он
вскочил и выпалил:
-- Мы не допустим! Грудью встанем на защиту священных завоеваний
мира и демократии!
С ним тоже все предельно ясно. Sapiens qui prospisit. Мудр тот,
кто предвидит. А я просчитал все его поступки на пять ходов
вперед. Полковник П. был для меня открытой книгой, уточню:
книгой не сложнее букваря...
-- Я знаю это, -- с некоторой натугой улыбнулся маршал. --
Никогда не сомневался в преданности сотрудников министерства
безопасности идеалам свободы и демократии. Ведь мы всегда стояли
на страже... Впрочем, речь сейчас не об этом. По сведениям из
достоверных источников, не подлежащих оглашению, дерзкое
нападение -- только первый шаг в цепи диверсий, направленной на
подрыв внутренней стабильности государства.
-- Но ведь это заговор... -- промямлил П.
-- Совершенно верно, -- кивнул маршал. -- Преступный заговор.
-- Измена Родине... Расстрел... -- прохрипел П.
-- Кого? -- ласково переспросил маршал. -- Вурдалаков?
Задунайский тяжко вздохнул. Он органически не переваривал
жаргонного словечка "вурдалак". Для честного волкодлака оно
стало смертельым оскорблением, все равно что источник информации
