сделаны добровольно.
-- Кто же будет добровольно рассказывать о таких вещах?
-- Ну, хотя бы те, у кого болела душа.
-- Ага! Еще один достоверный источник!
-- Конечно же, вы правы, лейтенант. Я выступаю в роли
адвоката дьявола. Но есть одна вещь, часто нами забываемая:
люди, у которых хватает духу сознаться в подобных делах,
возможно, способны и совершить их. Ну, например, вспомним
легенду об оборотнях. Конечно, это звучит смешно, ведь никто не
может превратиться в дикого зверя. Но если человек поверит в
то, что он оборотень, он и будет вести себя как оборотень.
-- Ужасно. Только теория или факт?
-- Ну, существовал же, например, Уильям Стампер. Или
Питер. Я точно не помню. Он жил в Германии в XVI веке, был
уверен в том, что он оборотень, и убил больше 20 человек.
-- Вы хотите сказать, что он сам признался в этом?
-- Да, но думаю, что это признание было обосновано.
-- Чем?
-- Когда его поймали, он пожирал мозги двух своих молодых
невесток.
Детектив и иезуит подошли к стоянке. Поравнявшись с
полицейской машиной, Киндерман посмотрел на Карраса.
-- Так кого же мне искать, святой отец? -- спросил он.
-- Сумасшедшего,-- тихо ответил Дэмьен Каррас. --
Возможно, наркомана.
Детектив задумался и, ни слова не говоря, кивнул головой.
Потом повернулся к священнику:
-- Хотите, подброшу? -- предложил он, открывая дверцу
машины.
-- Спасибо, мне здесь близко.
-- Не важно, садитесь! -- Киндерман нетерпеливым жестом
пригласил священника в машину. -- Потом расскажете своим
друзьям, что катались в полицейской машине.
Иезуит улыбнулся и опустился на заднее сиденье.
-- Ну вот и хорошо. -- Детектив шумно выдохнул воздух,
откинулся назад и захлопнул дверцу.
Каррас показал дорогу. Они поехали на Проспект-стрит, к
современному зданию, куда недавно перевели иезуитов. Каррас не
мог больше оставаться в коттедже, понимая, что священники,
привыкшие к его помощи, будут продолжать свои посещения.
-- Вы любите кино, отец Каррас?
-- Очень.
-- Вы видели "Короля Лира"?
-- У меня нет возможности.
-- А я видел. У меня есть пропуск.
-- Это хорошо.
-- У меня есть пропуск на самые лучшие фильмы. Моя жена
очень устает и поэтому никогда со мной не ходит.
-- Это плохо.
-- Да, это плохо, я не люблю ходить в кино один.
Понимаете, мне нравится поговорить о фильме, поспорить,
покритиковать его.
Каррас молча кивнул, глядя вниз на большие и сильные руки,
зажатые между колен. Так прошло несколько секунд. Потом
Киндерман неуверенно повернулся и, с хитринкой в глазах,
предложил:
-- Может быть, вы когда-нибудь согласитесь сходить со мной
в кино, отец Каррас? Это бесплатно... У меня пропуск,-- быстро
добавил он.
Священник взглянул на него и улыбнулся.
-- Как говорил Эльвуд Дауд в кинофильме "Гарвей": когда?
-- О! Я позвоню вам, позвоню! -- Лицо детектива
засветилось.
Они подъехали к дому и остановились.
Каррас взялся за ручку и открыл дверцу.
-- Пожалуйста, позвоните. Извините, что я не смог вам
помочь.
-- Ничего, вы мне все-таки помогли. -- Киндерман неуклюже
помахал рукой. Каррас уже выходил из машины.
-- Послушайте, святой отец, я совсем забыл,-- вдруг
остановил его Киндерман. -- Совсем вылетело из головы. Вы
помните ту карточку с осквернительным текстом? Ту самую, что
нашли в церкви?
-- Карточка с молитвами?
-- Ну да. Она еще у вас?
-- Да, она у меня. Я проверял латинский язык. Она вам
нужна?
-- Да, она, может быть, мне чем-нибудь поможет.
-- Одну секундочку, сейчас принесу.
Пока Киндерман ждал около полицейской машины, иезуит
прошел в свою комнату на первом этаже, выходящую окнами на
Проспект-стрит, и взял карточку. Потом вышел на улицу и отдал
ее Киндерману.
-- Может быть, остались отпечатки пальцев,-- предположил
Киндерман, осматривая карточку, а потом добавил: -- Хотя нет,
вы же держали ее в руках. Хорошо, что я вовремя сообразил. --
Он вглядывался в пластиковую обертку карточки. -- Ага,
подождите-ка, что-то есть, что-то есть! -- Потом с нескрываемым
ужасом детектив посмотрел на Карраса. -- Вы ее вынимали отсюда?
Каррас усмехнулся и кивнул.
-- Ну, это не важно, может быть, мы что-нибудь все-таки
найдем. Кстати, вы ее изучали?
-- Да.
-- Ваше заключение?
Каррас пожал плечами.
-- На шутника не похоже. Сначала я подумал, что текст
сочинил какой-то студент. Но теперь я в этом сомневаюсь. У
того, кто писал эти строки, несомненно, сильное психическое
расстройство.
-- Как вы и говорили.
-- И латынь... -- Каррас нахмурился. -- Текст не безликий,
лейтенант, здесь чувствуется определенный стиль, вполне
индивидуальный стиль. Человек, который это писал, должен думать
на латинском языке.
-- А священники думают на латыни?
-- Ну-ну, продолжайте!
-- Ответьте на вопрос, мистер Вечно-Подозревающий.
-- Да, на определенной стадии освоения языка это бывает.
По крайней мере у иезуитов и некоторых других священников. В
Вудстокской семинарии некоторые философские дисциплины читались
на латыни.
-- Почему?
-- Для четкости мышления. Это стройная система.
-- Ага, понимаю.
Каррас посерьезнел:
-- Послушайте, лейтенант, можно, я скажу вам, кто,
по-моему, действительно сделал это?
Детектив придвинулся к нему:
-- Кто же?
-- Доминиканцы. Поищите среди них. -- Каррас улыбнулся,
помахал на прощание рукой и пошел.
-- Я вам сказал неправду! -- вдруг крикнул ему вслед
лейтенант. -- Вы похожи на Саль Минео!
Киндерман следил взглядом за священником. Тот еще раз
махнул рукой и вошел в здание. Детектив повернулся, уселся в
машину, вздохнул и пробормотал:
-- Он колеблется, колеблется. Совсем как камертон под
водой.
Новая комната Карраса была обставлена скромно:
односпальная кровать, удобный стул, письменный стол и книжные
полки, встроенные в стену. На письменном столе стояла старая
фотография его матери, а в изголовье кровати молчаливым упреком
висело металлическое распятие.
Эта узкая комната вполне устраивала Карраса и являла собой
его мир. Дэмьен не заботился о вещах, главное, чтобы они всегда
были чистыми. Каррас принял душ, быстро побрился. Надев брюки
цвета хаки и рубашку с короткими рукавами, он легкой походкой
направился в столовую для священников. Здесь он заметил
розовощекого Дайера, одиноко сидящего в углу.
-- Привет, Дэмьен! -- поздоровался Дайер.
Каррас кивнул и, встав рядом со стулом, скороговоркой
пробубнил молитву. Потом благословил себя, сел и поздоровался с
другом.
-- Ну, как дела у бездельника? -- пошутил Дайер, пока
Каррас развертывал на коленях салфетку.
-- Кто это бездельник? Я работаю.
-- Читая одну лекцию в неделю?
-- Здесь важно качество,-- возразил Каррас. -- Что на
обед?
-- А по запаху не определишь?
-- Кошмар! Кислая капуста да конская колбаса.
-- Здесь важно количество,-- с напускной серьезностью
парировал Дайер.
Каррас покачал головой и протянул руку к алюминиевому
кувшину с молоком.
-- Я бы не стал рисковать,-- пробормотал Дайер, не меняясь
в лице и намазывая масло на добрую половину пшеничного батона.
-- Видите там пузыри? Селитра.
-- Мне полезно,-- отрезал Каррас, пододвинул к кувшину
свой стакан и услышал, как кто-то подошел к столу.
-- Я наконец-то прочитал книгу,-- весело сообщил
подошедший.
Каррас поднял глаза и почувствовал болезненную тревогу, а
потом свинцовую тяжесть в суставах. Он узнал священника,
приходившего к нему недавно за советом. Того самого который не
мог ни с кем подружиться.
-- Да? И что же вы о ней думаете? -- полюбопытствовал
Каррас и поставил кувшин на место.
Молодой священник заговорил, а уже через полчаса вся
столовая сотрясалась от смеха Дайера.
Каppac взглянул на часы.
-- Не хочешь одеться? -- спросил он молодого священника.
-- Можно пойти полюбоваться закатом.
Через некоторое время они уже стояли, облокотившись о
перила лестницы, ведущей на М-стрит.
Рыжие лучи заходящего солнца освещали западную часть неба
и мелкими красноватыми зайчиками разбегались по темной речной
глади.
Однажды в это же время Каррас встретил Бога. Это было
давно. Но, как покинутый любовник, он помнил об этом свидании.
-- Красивое зрелище,-- восхищался Дайер.
-- Да -- согласился Каррас. -- Я стараюсь приходить сюда
каждый вечер.
Университетские часы начали отбивать время. Было семь
часов вечера.
В 7 часов 23 минуты лейтенант Киндерман изучал
спектрографические данные, подтверждавшие, что краска,
отколупленная с птицы Реганы, была идентична краске с
оскверненной статуи девы Марии.
А в 8 часов 47 минут в трущобах северной части города
бесстрастный Карл Энгстром вышел из запущенного,
полуразвалившегося жилого дома, прошел три квартала к
автобусной остановке, минуту подождал, не меняя выражений лица,
а потом вдруг согнулся и зарыдал, опершись о фонарный столб.
В это время лейтенант Киндерман был в кино.
Глава шестая
В среду, 11 мая, они вернулись домой. Регану положили в
кровать, установили замки на ставнях и убрали все зеркала из ее
спальни и ванны.
"...все меньше и меньше работает ее сознание, а во время
припадков она полностью отключается. Это новый симптом, и,
пожалуй он исключает истерию. В то же время проявились другие
симптомы в области, которую мы называем парапсихологическим
феноменом..."
Пришел доктор Кляйн. Крис вместе с Шарон наблюдали, как он
демонстрировал им необходимые действия по подключению Регане
питания во время комы. Он показывал им носожелудочную трубку:
-- Сначала...
Крис заставляла себя смотреть и в то же время не видеть
лица дочери, слушать врача и забыть о словах, произнесенных
врачом в клинике...
Но они пробивались в ее сознание, как туман сквозь ветви
деревьев.
Кляйн направил трубку в желудок Реганы.
-- Сначала вы должны проверить, не попала ли жидкость в
легкое,-- инструктировал он, зажимая трубку, чтобы прекратить
доступ сустагена. -- Если...
"...синдром разновидности такого расстройства, которое
вряд ли встретишь еще где-нибудь, может быть только у
примитивных народов. Мы называем это "сомнамбулическая
одержимость". Честно говоря, мы мало об этом знаем, разве
только то, что она начинается с конфликта или чувства вины,
приводящего больного к впечатлению, будто в его теле находится
посторонний разум, душа, если хотите.
Раньше, когда люди верили в дьявола, это вторгающееся
существо считалось бесом. В современных случаях это чаще душа
какого-либо умершего человека, знакомого больному прежде,
которому он подсознательно может подражать мимикой, голосом,
манерами и иногда даже воспроизводить черты лица этого
знакомого. Говорят..."
После того, как мрачный доктор ушел, Крис связалась со
своим агентом в Беверли Хиллз и безжизненным голосом сообщила,
что не будет принимать участия в съемках. Потом она позвонила
миссис Пэррин. Но последней не оказалось дома. Крис повесила
трубку и почувствовала отчаяние.
Хоть бы кто-нибудь был рядом. Кто-нибудь, кто мог бы ей
помочь...
"...есть более простые случаи, относящиеся к душам
умерших, здесь редко встречается ярость, сверхактивность или
