Она благополучно преодолела последнюю ступеньку и вопросительно посмотрела
на Пауэла. - Переглядеть? Я правильно говорю?
- Я бы сказал, пересмотреть.
- Я думала, что смотреть, что глядеть - все равно.
Она вдруг засмеялась, толкнула его в кресло и плюхнулась ему на
колени. Пауэл застонал.
- Ой, Барбара! Что ты делаешь? Ты ведь теперь не такая уж маленькая и
не такая уж легонькая.
- Слушай, - сказала она. - Что это я вдруг придумала, будто ты мне
отец?
- Чем тебе плох такой отец?
- Нет, ты скажи честно. Совсем-совсем честно.
- А как же еще?
- Как ты ко мне относишься - как отец? Ведь я к тебе отношусь совсем
не как дочка.
- Да ну? Как же ты ко мне относишься?
- Раньше ты ответь. Я первая спросила.
- Я отношусь к тебе как любящий и покорный сын.
- Да нет, по правде.
- Я решил быть почтительным сыном для каждой женщины до тех пор, пока
Вулкан не займет надлежащего места в содружестве планет.
Она покраснела от досады и спрыгнула с колен.
- Я хотела, чтобы ты серьезно со мной поговорил, потому что мне нужен
совет. А ты...
- Ну ладно, прости, Барбара. Что же такое у тебя случилось?
Она опустилась рядом с ним на колени и взяла его за руку.
- Я и сама не понимаю. Все у меня перепуталось.
- Что перепуталось?
С пугающей прямотой юности она посмотрела ему в глаза.
- Ты знаешь что.
Помолчав, он кивнул.
- Да, знаю.
- И у тебя все так же путано. Я знаю.
- Да, Барбара. И у меня.
- Это нехорошо?
Он поднялся с кресла и, расстроенный, начал ходить по комнате.
- Нет, Барбара, не то чтобы нехорошо, а... преждевременно.
- Расскажи мне об этом.
- Рассказать? Ну что же, пожалуй... Я бы это так определил. Мы с
тобой - целых четыре человека. Два человека - ты, два - я.
- Как это?
- Ты заболела, милая. Чтобы вылечить тебя, нам пришлось превратить
тебя в ребенка и ждать, когда ты снова вырастешь. Вот так и получились две
Барбары. Взрослая - где-то внутри, а снаружи - ребенок.
- Ну а ты?
- Я - двое взрослых. Один из них Пауэл, то есть я сам. Второй же -
член Совета Эспер Лиги.
- А что это такое?
- Ну, это неважно. Важно то, что из-за этой моей половины все у нас и
спуталось. Бог знает, может быть, из двух моих "я" это меньше всего
взрослое. Я не знаю.
Она обдумала его снова и медленно произнесла:
- А вот скажи, когда я отношусь к тебе не так, как дочь, это... какая
половина?
- Не знаю, Барбара.
- Нет, нет, ты знаешь. Почему же ты не хочешь мне сказать? - Она
подошла к нему и обняла за шею - взрослая женщина и в то же время ребенок.
- Если в этом нет плохого, то почему же ты не скажешь мне? Если я люблю
тебя...
- Новое дело, теперь мы вдруг заговорили о любви.
- Да ведь мы о ней и говорили. Все время. Разве нет? Я люблю тебя, а
ты меня. Ведь правда?
"Ну вот, дождался!" - в отчаянии подумал Пауэл. - "Что же теперь
делать? Признать правду?"
- Да. - Ответ донесся с лестницы. Сверху спускалась Мэри с саквояжем
в руке. - "Да, признать правду, Линк".
"Но она же не щупачка!"
"Забудь об этом! Она женщина и любит тебя. А ты любишь ее. Линк, ты
будешь горько каяться, если упустишь..."
"Что я упущу? Возможность завести роман, если останусь жив? Ведь
другое невозможно. Ты знаешь, что Лига не разрешает нам вступать в брак с
нетелепатами".
"Она пойдет на это. Она с радостью пойдет на это. Уж кто-кто, а я-то
могу это предсказать".
"Ну а если я умру? Что ей останется? Полувоспоминание полулюбви?"
- Нет, Барбара, - сказал он. - Ты ошиблась. Это совсем не то.
- Нет, - твердо ответила она. - Я не ошиблась. Нет.
- Ошиблась, Барбара. В тебе говорит твоя ребяческая половина. Это
ребенок вообразил себя влюбленным, ребенок, а не женщина.
- Ребенок вырастет и станет женщиной.
- И к тому времени меня забудет.
- Ты не позволишь ей забыть.
- Почему?
- Потому что ты чувствуешь то же, что я. Я это знаю.
Пауэл рассмеялся.
- Ох, дитя, дитя! Отчего ты вообразила себе, будто я люблю именно
тебя? Да вовсе нет. Нет этого и не было.
- Есть!
- Открой же глаза, Барбара. Посмотри повнимательней на меня. На Мэри.
Ты ведь так повзрослела. Как же ты не поймешь? Неужели я должен объяснять
тебе то, что и так очевидно?
"Линк, господь с тобой!"
"Прости меня, Мэри. Как видишь, пришлось все-таки за тебя
зацепиться".
"Мы с тобой прощаемся... может быть, навсегда... и в такой момент мне
еще это нужно вынести? Разве мало я намучилась?"
"Ну-ну, не надо, милая, не надо".
Барбара внимательно посмотрела на Мэри, потом на Пауэла и медленно
покачала головой.
- Ты лжешь.
- Вот как? Ну-на взгляни на меня. - Он положил руки ей на плечи и
посмотрел ей в глаза. Нечестивый Эйб пришел ему на выручку. Он смотрел на
Барбару с отцовской снисходительностью, чуть насмешливо и добродушно. -
Взгляни же на меня.
- Нет! - крикнула она. - Твое лицо лжет. Оно... оно противное. Я его
ненавижу! - Она расплакалась и, всхлипывая, проговорила: - Раз так, уходи.
Чего же ты не уходишь?
- Мы с тобой уходим, Барбара, - сказала Мэри. Она подошла к девушке,
взяла ее за руку и повела к дверям.
"Мэри, вас ждет прыгун".
"А я жду тебя. Жду всегда. И я, и Червилы, и Экинс, и Джордан, и...
и... и... и... и... и... и... и..."
"Я знаю. Знаю. Я всех вас люблю. Всех вас целую. Да хранит вас..."
Образ четырехлистного клевера, кроличьих лап, лошадиных подков.
Непристойный ответный образ Пауэла, который вылезает из нечистот,
усыпанный бриллиантами.
Слабый смех.
Последнее прощание.
Он стоял на пороге, насвистывая какой-то жалобный замысловатый
мотивчик и глядя вслед прыгуну, который уходил в стальную голубизну неба,
на север, к Кингстонскому госпиталю. Он чувствовал себя словно выжатый
лимон. И немного гордился собой из-за того, что решил принести себя в
жертву. И жгуче стыдился этой гордости. Им овладела легкая, прозрачная
печаль. Может быть, взять крупинку никотинового калия и взвинтить себя до
психоза? Впрочем, на кой черт ему все это нужно? Вот он раскинулся перед
ним, этот огромный сволочной город, где из семнадцати с половиной
миллионов душ нет ни одной, которая болела бы за него. Вот он...
Пришел первый импульс. Тонкая струйка латентной энергии. Он отчетливо
ощутил ее и взглянул на часы. Двадцать минут одиннадцатого. Уже? Так
скоро? Отлично. Значит, пора готовиться.
Он вернулся в дом, взбежал вверх по лестнице в свою туалетную
комнату. Импульсы прилетали как первые редкие капли дождя перед бурей.
Впитывая эти крохотные капельки латентной энергии, он чувствовал, как
набухает, пополняясь, его запас душевных сил. Он сменил костюм, одевшись
для любой погоды, и...
Импульсы уже не сыпались отдельными капельками, они моросили, как
частый дождик, обмывая его, наполняя сознание лихорадочным ознобом,
который неожиданно перемежался эмоциональными вспышками. И... Ах да,
питательные капсулы. Вот о чем надо думать. Питательные. Питательные.
Питательные! Он сбегал вниз, в кухню. Нашел пластмассовый футляр, вскрыл
его и проглотил дюжину капсул.
Энергия прибывала теперь потоками. Струйки латентной энергии от
каждого эспера в городе сливались в ручейки, ручейки - в реку, в бушующий
водоворотом океан массового катексиса, направленного к Пауэлу,
настроенного на Пауэла. Он снял все блоки и впитывал этот поток. Его
нервная система супергетеродировала и свистела, и турбина, с невыносимым
воем вращавшаяся в его сознании, крутилась все быстрей и быстрей.
Он уже не дома, он бродит по улицам, слепой, глухой, бесчувственный
ко всему, погруженный в эту бурлящую массу латентной энергии. Подобно тому
как парусник, оказавшись в объятиях тайфуна, стремится использовать для
своего спасения само безумие урагана, так и Пауэл стремился поглотить,
впитать в себя этот ужасающий поток, с тем чтобы в нужный момент
израсходовать латентную энергию, все до капли катексировать ее и направить
на Разрушение Рича, пока еще не поздно, еще не поздно, не поздно, не
поздно, не поздно...
16
УНИЧТОЖИТЬ ПУТАНИЦУ.
СЛОМАТЬ ЛАБИРИНТ.
ЛИКВИДИРОВАТЬ ГОЛОВОЛОМКУ.
(X^2 0 Y^3 d! Пространство d! Время).
РАССЕЯТЬ
(ДЕЙСТВИЯ, ФОРМУЛЫ, МНОЖИТЕЛИ, ДРОБИ, СТЕПЕНИ, ЭКСПОНЕНТЫ, РАДИКАЛЫ,
ТОЖДЕСТВА, УРАВНЕНИЯ, ПРОГРЕССИИ, ВАРИАЦИИ, ПЕРЕСТАНОВКИ, ДЕТЕРМИНАНТЫ И
РЕШЕНИЯ).
ВЫЧЕРКНУТЬ
(ЭЛЕКТРОН, ПРОТОН, НЕЙТРОН, МЕЗОН И ФОТОН).
СТЕРЕТЬ
(КЭЛИ, ХОНСОНА, ЛИЛИЕНТАЛЯ, ШАНУТА, ЛАНГЛЕЯ, РАЙТА, ТЭРНБУЛА и
СиЭРСОНА).
ИСКОРЕНИТЬ.
(ТУМАННОСТИ, СКОПЛЕНИЯ, БИНАРНЫЕ СИСТЕМЫ, ОСНОВНУЮ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ
ЗВЕЗД И БЕЛЫХ КАРЛИКОВ).
РАЗМЕТАТЬ
(РЫБ, АМФИБИЙ, ПТИЦ, МЛЕКОПИТАЮЩИХ И ЧЕЛОВЕКА).
УНИЧТОЖИТЬ.
СЛОМАТЬ.
ЛИКВИДИРОВАТЬ.
РАССЕЯТЬ.
ВЫЧЕРКНУТЬ ВСЕ УРАВНЕНИЯ.
БЕСКОНЕЧНОСТЬ РАВНА НУЛЮ.
КОНЕЦ...
- ...конец чему? - крикнул Рич. - Чему конец? - Он старался
подняться, отталкивая от себя одеяло и чьи-то руки. - Чему конец?
- Конец кошмарам, - сказала Даффи Уиг.
- Кто это?
- И Даффи.
Рич открыл глаза. Замысловато убранная спаленка, замысловатая
кровать, застланная на старинный манер, крахмальным бельем и одеялами.
Даффи Уиг, свежая, чистенькая, прохладная, упирается руками ему в плечи,
пытаясь уложить его на подушки.
- Я сплю, - сказал Рич. - Сплю и хочу проснуться.
- Вот и славно. Положи голову на подушку, и ты увидишь новый сон.
Рич лег.
- Я уже просыпался, - сказал он хмуро. - Впервые в жизни полностью
проснулся. Я слышал... Не знаю, как это назвать. Бесконечность и ничто.
Что-то важное. Настоящее! Потом уснул и оказался здесь.
- Маленькое уточнение, - сказала Даффи. - Не уснул, а проснулся.
- Я сплю! - крикнул Рич. Он сел. - Послушай, впрысни-ка мне
что-нибудь. Ну, опиум, гашиш, сомнар, летете... Мне нужно проснуться,
Даффи. Мне нужно вернуться к реальности.
Даффи наклонилась к нему и крепко поцеловала в губы.
- Ну а это как? Реально?
- Пойми. Все, что было до сих пор, мне только чудилось...
галлюцинация. Я должен перестроиться, должен увидеть все в новом свете,
новыми глазами. Пока не поздно, Даффи. Пока еще не поздно, не поздно, не
поздно...
Даффи всплеснула руками.
- Вылечили, называется! - воскликнула она. - Сперва негодяй-доктор
напугал тебя до обморока. Потом поклялся, что ты пошел на поправку. И
вдруг на тебе: совсем, оказывается, с ума сошел. - Нагнувшись над
кроватью, Даффи строго погрозила пальцем. - Еще слово, сэр, и я вызову
Кингстон.
- Что? Как ты сказала?
- Кингстонский госпиталь. Туда забирают таких мальчиков, как ты.
- Я не о том. Кто напугал меня до обморока?
- Мой приятель доктор.
- На площади перед зданием полиции?
- Именно там.
- Ты уверена?
- Мы вместе с ним тебя искали. Твой слуга сообщил мне о взрыве, и я
испугалась. Мы с доктором едва успели.
- Ты видела его лицо?
- Ну еще бы.
- На что оно было похоже?
- Лицо как лицо. Два глаза. Две губы. Два уха. Один нос. Три
подбородка. Слушай, Бен, если ты взялся за прежний репертуар насчет яви,
сна, реальности и бесконечности, то номер не пройдет.
- Значит, ты привезла меня сюда, когда я потерял сознание?
- Конечно. Разве могла я упустить единственную возможность залучить
тебя в свою постель?
Рич усмехнулся. И успокоенный, сказал ей:
