"Я это делал без гнева, Бен. Делал лишь для того, чтобы сокрушить
тебя прежде, чем ты сокрушишь нас. Чтобы выжить. Чтобы помочь тебе
проиграть Галактику и выиграть игру, Бен".
"Что за игра? Ты назвал ее глобальной?"
"Да. Это головоломка. Вселенная - это лабиринт, путаница,
головоломка, которую мы должны решить. Все галактики, звезды, солнце,
планеты... весь мир, каким мы его знали. Мы с тобой были единственной
реальностью. Все остальное вымысел... куклы, марионетки, бутафория,
комедиантство. Нам с тобой предстояло разгадать воображаемую реальность".
"Мне это удалось. Я завладел ею".
"Но не сумел решить головоломки. Решение мы так и не узнаем, но это
ни террор, ни воровство, ни ненависть, ни похоть, ни убийство, ни насилие.
Ты не решил головоломку, и все уничтожено, развеяно..."
"А что же стало с нами?"
"Уничтожены и мы. Я пробовал предупредить тебя. Остановить. Но мы не
выдержали испытания".
"Но почему же? Почему? Кто мы такие? Что мы собой представляем?"
"Кто знает? Разве зерно, которому не удалось упасть на добрую почву,
знает, кем и чем оно стало бы? Не все ли нам равно, кто мы и что? Мы
проиграли. Испытаниям конец. Конец и нам".
"Нет!"
"Возможно, Бен, если бы мы решили головоломку, все осталось бы
реальностью. Но дело сделано. Реальность превратилась в утраченную
возможность. И вот мы проснулись, чтобы упасть в ничто".
"Мы еще вернемся. Мы попытаемся снова..."
"Назад возврата нет. Конец".
"Мы что-нибудь придумаем. Ведь можно же что-нибудь придумать!"
"Ничего нельзя придумать. Конец".
Все было кончено.
Теперь... Разрушение.
17
Их обоих нашли на следующее утро почти в центре острова, в парке,
откуда открывался вид на старый гарлемский канал. Оба всю ночь блуждали по
улицам и воздушным трассам, не видя ничего вокруг и все же медленно и
неуклонно приближаясь друг к другу, как две намагниченные иглы.
Пауэл, скрестив ноги, сидел на влажном дерне. Лицо его осунулось и
потемнело, дыхание почти угасло, пульс едва прослушивался, но руки, будто
железные тиски, все еще сжимали свернувшегося в тугой ком Рича.
Пауэла немедленно отвезли в его особнячок на Гудзон Рэмп, где,
установив круглосуточное дежурство, его усердно принялись выхаживать все
сотрудники лаборатории при институте Эспер Лиги, донельзя обрадованные
этим первым в истории успешным завершением Массового катексиса. С Ричем не
было нужды спешить. В должное время и с соблюдением необходимых
формальностей его, по-прежнему недвижимого, доставили в Кингстонский
госпиталь на предмет Разрушения.
Прошло семь дней.
На восьмой Пауэл встал, принял душ, оделся, выиграл сражение со
своими "сиделками" и вышел из дому. Заскочив по дороге к "Сюкре и Си", он
вышел оттуда с неким таинственным большим пакетом, после чего направился в
полицейское управление, чтобы лично доложить комиссару Крэббу об окончании
дела. Однако, прежде чем подняться в кабинет шефа, он заглянул к Джексону
Беку.
"Привет, Джекс".
"Здра (и бедст) вия желаю".
"Бедствия?"
"Я заключил пари на пятьдесят кредиток, что вас продержат в постели
до среды".
"Проиграли. Как отнесся Моз к нашей версии мотива преступления?"
"Поддержал руками и ногами. Заседание длилось всего час. Рича уже
готовят к Разрушению".
"Отлично. Ну я пошел наверх. Постараюсь все это растол-ко-вать
комиссару Крэббу".
"Что это у вас под мышкой?"
"Подарок".
"Для меня?"
"Сегодня не для вас. Пока, Джекс. Примите мои наилучшие помышления".
Пауэл поднялся вверх, постучал в дверь отделанного серебром и черным
деревом кабинета и, услышав повелительный голос: "Войдите!", отворил
дверь. Крэбб был должным образом внимателен, но сух. Дело де Куртнэ не
способствовало улучшению его отношений с Пауэлом. А заключительный эпизод
явился последней каплей.
- Это был на редкость сложный случай, сэр, - тактично начал Пауэл. -
Никто из нас ничего не понимал, и никого нельзя винить. Видите ли,
комиссар, даже сам Рич не отдавал себе отчета, по какой причине он убил де
Куртнэ. Единственным, кто попал в точку, был наш следственный компьютер,
но мы тогда решили, что он дурачится.
- Этот агрегат? Он понял?
- Да, сэр. Когда мы в первый раз снабдили его информацией, компьютер
дал ответ, что недостаточно подтверждены документацией эмоциональные
мотивы преступления. Мы же все предполагали, что преступление совершено из
корыстных соображений. Кстати, так же думал и Рич. Само собой, мы решили,
что компьютер чудит, и запросили у него вторичного расчета,
подтверждавшего нашу версию об убийстве с корыстными целями. И тем самым
укрепились в ошибке.
- А чертов агрегат, значит, был прав?
- Да, комиссар. Прав. Рич сам себя уверил, что причина убийства - его
финансовые взаимоотношения с де Куртнэ. Так он бессознательно скрывал от
себя истинный, эмоциональный мотив преступления. Как вы знаете, он
предложил де Куртнэ слияние капиталов. Тот согласился. Но подсознательный
импульс толкнул Рича к тому, чтобы неправильно расшифровать ответ. Иначе
он не мог. Он не мог не верить, что убивает ради денег.
- Почему?
- Потому что он не мог признать действительным подлинный мотив
убийства.
- И этот мотив?.. В чем же он заключался?
- Де Куртнэ был его отцом.
- Что? - изумился Крэбб. - Его отцом? И свою плоть и кровь?..
- Да, сэр. Мы все это могли узнать гораздо раньше, но не
сообразили... поскольку и сам Рич не осознавал этого. Вот, к примеру, это
поместье на Каллисто, которым Рич пожертвовал, чтобы удалить доктора
Джордана за пределы Земли. Рич унаследовал его от матери, а та, в свою
очередь, получила поместье в дар от де Куртнэ. Мы предполагали, что еще
старый Рич каким-то образом оттягал его у де Куртнэ и передал жене.
Оказывается, ничего подобного. Де Куртнэ сам подарил его своей
возлюбленной - матери Рича, когда узнал, что она ждет от него ребенка. Рич
и родился там. Джексон Бек все это выяснил, когда мы подобрали к делу
ключ.
Крэбб открыл было рот, потом снова сжал губы.
- Мы много чего проглядели. Например, тягу де Куртнэ к самоубийству
на почве острого ощущения своей вины перед кем-то, покинутым им. Он ведь и
впрямь покинул сына. Это его мучило. Затем не обратили внимания на
проглянувший среди первичных инстинктов Барбары де Куртнэ образ ее самой и
Бена Рича в виде полублизнецов. Она каким-то образом знала, что он ее
сводный брат. Да ведь и Рич не смог убить Барбару в доме у Чуки Фруд.
Инстинктивно он тоже все знал. Отца за то, что тот отверг его, он
ненавидел и хотел уничтожить, а вот заставить себя причинить вред сестре
не смог.
- Так когда же вы докопались до сути?
- Уже после того, как дело было прекращено, сэр. Когда Рич на меня
напустился, обвиняя в том, что я ему подбрасываю мины-сюрпризы.
- Да, он говорил, что это делаете вы. Он... но, постойте, Пауэл, если
не вы, то кто же этим занимался?
- Сам Рич, сэр.
- Рич?
- Да. Он убил отца. Сделал то, на что толкала его ненависть. Но его
суперэго, его подсознание не позволяло ему оставаться безнаказанным после
столь ужасного преступления. Так как полиция, по всей видимости, оказалась
не в состоянии покарать его, то его собственная совесть взяла на себя
миссию палача, воплотившись в образ, преследовавший Рича в его ночных
кошмарах - в образ Человека Без Лица.
- Человека Без Лица?
- Да, комиссар. Это был символ истинной взаимосвязи Рича и де Куртнэ.
И так как Рич был не в состоянии увидеть правду, признать, что де Куртнэ
его отец, человек этот был без лица. Когда Рич пришел к решению убить
своего отца, ему начала сниться эта безликая фигура. Она не давала ему
покоя. Человек Без Лица сперва символизировал угрозу наказания за
преступный замысел, а позже стал и самой карой за убийство.
- И значит, мины-сюрпризы?..
- Именно так, комиссар. Его совесть требовала, чтобы за преступлением
последовала заслуженная кара. Но поскольку у Рича ни разу не возникла
мысль, что он убил своего отца, он мог наказать себя лишь бессознательно.
Рич подкладывал себе все эти мины, сам не понимая, что делает... как
лунатик, во сне или днем в минуты бегства от реальности, в краткие периоды
беспамятства. Ухищрения психического аппарата неисчерпаемы.
- Но если Рич и сам не подозревал обо всем этом, как вам удалось
докопаться до сути дела, Пауэл?
- В том-то и дело, сэр. В этом была вся трудность. Рич был настроен к
нам враждебно, в то время как для обследований такого рода требуется
полное содействие субъекта. К тому же на обследование уходит несколько
месяцев, а у нас не было времени. Рич, оправившись от целого ряда
свалившихся на него потрясений, вполне мог перестроиться, взглянуть на все
новыми глазами и стать для нас неуязвимым. Это было опасно, поскольку он
обладал возможностью вывернуть наизнанку всю солнечную систему. Он
принадлежал к тем редким ниспровергателям мировых основ, в чьих силах было
разрушить все наше общественное здание и создать новое общество, на свой
лад.
Крэбб кивнул.
- И он почти добился цели. Истории известны такого рода деятели. Они
- связующее звено между прошлым и будущим. Если им позволить войти в силу,
то человечество окажется прикованным к ужасному завтра.
- Как же вы поступили?
- Прибегли к массовому катексису, как мы его называем. Не так-то
просто объяснить, в чем он заключается, но я все же попробую. Психический
комплекс каждого человека, то, что называют душевными силами, состоит из
двух видов энергии - резервной, или, как мы говорим, латентной, и
расходуемой. Латентная энергия скрыта в глубине нашей души как
неприкосновенный запас. Расходуемую энергию мы тратим в своей повседневной
психической и мыслительной деятельности. Латентную энергию большинство
людей расходует крайне редко и в очень малом количестве - ничтожную ее
долю.
- Понятно.
- Когда Эспер Лига прибегает к массовому катексису, каждый эспер
раскрывает, если так можно выразиться, свою душу и пересылает все запасы
своей латентной энергии в общий фонд. Воспользуется этой энергией
один-единственный эспер, у которого из латентной она станет расходуемой.
Если он сумеет распорядиться ею, он сможет проделать титаническую работу.
Однако операция эта и трудна, и крайне опасна. Выполнить ее - это примерно
то же, что отправиться на Луну, вставив себе динамитную шапку в... э...
словом, лететь на динамитной шашке.
Крэбб вдруг ухмыльнулся.
- Жаль, что я не щупач, - сказал он. - Хотелось бы мне знать, как вы
на самом деле представляете себе этот полет на Луну.
- Вы уже представили, сэр, - усмехнулся в ответ Пауэл.
Впервые между ними установился контакт.
- Нам было необходимо, - продолжил Пауэл, - столкнуть Рича с
Человеком Без Лица. Ведь мы могли узнать правду только после того, как ее
узнает сан Рич. Используя весь фонд латентной энергии, я вызвал у Рича
самые обычные, элементарные невротические представления - иллюзию, будто
только он один реален в этом мире.
- Хм, обычные... нечего сказать обычные!
- О, самые обычные, сэр. Такая иллюзия - один из самых тривиальных
методов бегства от действительности. Когда жизнь становится вам невмоготу,
вы спасаетесь от ее тягот, вообразив себе, что все ваши беды всего лишь
выдумки, гигантская мистификация. Рич уже носил в себе зародыш этой
