- Я Король на Горе! - крикнул он, глядя вокруг императорским взором.
- Я Король... - Он осекся и уставился вниз, к подножию статуи.
- Джим, что случилось?
Ни слова не говоря, Майо спустился вниз и шагнул к куче обломков,
покрытых разросшимися кустами. Он опустился на колени и стал раскапывать
их голыми руками. Линда подбежала к нему.
- В чем дело, Джим?
- Это старье было макетами яхт, - пробормотал он.
- Правильно. Боже, и это все? Я уж подумала, что тебе плохо или
что-нибудь в таком роде.
- Как они попали сюда?
- Это я выбросила их здесь, конечно.
- Ты?
- Да. Я же рассказывала тебе. Я очистила лодочный домик, когда
переехала в него. Это было сто лет назад.
- Ты сделала это?
- Да. Я...
- Убийца, - прорычал он, поднялся и свирепо уставился на нее. - Ты
убийца! Ты как все женщины, у тебя нет ни души, ни сердца. Сделать такое!
Он отвернулся и зашагал в сторону пруда. Линда последовала за ним,
совершенно сбитая с толку.
- Джим, я ничего не понимаю. Чего ты так взбесился?
- Ты должна стыдиться себя.
- Но мне нужно было очистить дом. Ты ведь не думаешь, что я должна
была жить среди массы макетов?
- Забудь все, что я говорил. Я еду на юг. Я не останусь с тобой, даже
если ты последний человек на Земле.
Линда застыла и вдруг бросилась вперед, обогнав его. Когда он вошел в
лодочный домик, она стояла перед дверью в комнату для гостей.
- Я нашла его, - сказала она, тяжело дыша. - Твоя дверь заперта.
- Дай мне ключ, Линда.
- Нет.
Он шагнул к ней, она вызывающе взглянула на него и осталась на месте.
- Вперед, - с вызовом сказала она. - Ударь меня.
Он остановился.
- О, я не дерусь с теми, кто не в моем весе.
Они продолжали стоять друг перед другом в полнейшем затруднении.
- Больно нужны мне эти вещи, - пробормотал, наконец, Майо. - Найду
где-нибудь не хуже.
- Иди, собирайся, - ответила Линда. Она швырнула ему ключ и отступила
в сторону. Тогда Майо увидел, что в двери нет замка. Он открыл дверь,
заглянул в комнату, закрыл дверь и посмотрел на Линду. Ее лицо оставалось
неподвижным, она что-то бормотала. Он усмехнулся. Затем они оба
разразились смехом.
- Ну, - сказал Майо, - опять ты сделала из меня мартышку. Не хотел бы
я играть в покер против тебя.
- Ты тоже силен блефовать, Джим. Я чуть не умерла со страху, когда ты
пошел на меня.
- Ты должна знать, что я никогда не ударю тебя.
- Догадываюсь. Теперь сядем и хорошенько все обсудим.
- А, забудь это, Линда. Я потерял голову из-за дурацких макетов и...
- Я имею в виду не лодки. Я имею в виду поездку на юг. Каждый раз,
когда ты выходишь из себя, ты хочешь уехать на юг. Зачем?
- Я же говорил тебе, найти парней, которые разбираются в телевидении.
- А зачем?
- Тебе не понять.
- Я постараюсь. Почему бы тебе не объяснить, чего ты добиваешься?..
Может, я могу помочь тебе.
- Ничем ты не можешь мне помочь. Ты же девушка.
- По крайней мере, я могу выслушать. Можешь доверять мне, Джим. Разве
мы не друзья? Расскажи мне все.
Ну, когда произошел взрыв (рассказывал Майо), я был в Беркшире с
Джилом Уоткинсом. Джил был моим приятелем, по-настоящему хорошим и
сообразительным парнем. Он два года проработал в МИТе до того, как
закончил колледж. По окончании он стал кем-то вроде главного инженера
ВНХА, телевизионной станции в Новой Гавани. У Джила было множество
увлечений. Одним из них была опе... селе... Не помню, как называется, это
значит - исследование пещер.
Итак, мы были в горном ущелье в Беркшире, проводили уик-энд под
землей, исследуя пещеру, пытаясь нанести ее на карту и вычислить, откуда
течет подземная река. У нас была с собой еда, припасы и спальные мешки.
Внезапно наш компас обезумел на целых двадцать минут, и это могло дать нам
ключ к разгадке, но Джил стал рассуждать о магнитных залежах и аномалиях.
Когда в воскресенье вечером мы пошли назад, компас снова стал вести
себя совершенно дико. Тогда Джил понял, что случилось.
- Христа ради, Джим, - сказал он, - произошло то, чего все боялись.
Они взорвали города, бомбами и радиацией отправили себя в ад, и мы должны
убраться подальше в проклятую пещеру, пока все не очистится.
Итак, мы с Джилом вернулись, сели на голодный паек и оставались там,
сколько могли. Наконец, мы снова выбрались наружу и вернулись пешком в
Новую Гавань. Она была мертва, как и все остальное. Джил нашел приемник и
попытался поймать хоть какие-нибудь радиопередачи. Ничего. Тогда мы
нагрузились консервами и обошли всю округу: Бриджпорт, Уотербери,
Хаутворт, Спрингфилд, Провиденс, Нью-Лондон... Большой сделали круг.
Никого. Ничего. Тогда мы вернулись в Новую Гавань, обосновались там и это
была вполне хорошая жизнь.
Днем мы запасались продуктами и возились с домом, поддерживая его в
хорошем состоянии. После ужина, к семи часам вечера Джил уходил в ВНХА и
включал станцию. Я шел в свой бар, отпирал его, подметал и включал
телевизор. Джил установил генератор и для него.
Было очень забавно смотреть передачи, которые показывал Джил. Он
начинал с новостей и погоды, в которой всегда ошибался. У него был только
"Альманах фермера" и старый барометр, который выглядел, как настенные
часы. Я не думаю, чтобы он работал, или, может быть, Джил никогда не имел
дела с погодой... Затем он передавал вечернюю программу.
У меня в баре был дробовик на случай налетов. Иногда что-нибудь в
передачах злило меня. Тогда я брал дробовик и стрелял от дверей бара в
экран, потом ставил другой телевизор. Я тратил два дня в неделю, собирая
телевизоры по всему городу.
В полночь Джил выключал станцию, я запирал бар, и мы встречались дома
за чашкой кофе. Джил спрашивал меня, сколько телевизоров я подстрелил
сегодня, и смеялся, когда я рассказывал ему. Я расспрашивал его о том, что
будет идти на следующей неделе, и спорил с ним, показывать фильм или
футбольный матч, записи которых были в ВНХА. Я не слишком любил вестерны,
а высокомудрые дискуссии просто ненавидел.
Но счастье отвернулось от нас: так было всю мою жизнь. Через два года
я обнаружил, что поставил последний телевизор, и встревожился. Тем же
вечером Джил показал один из коммерсов, где самоуверенная дамочка
рекламировала свадебные наряды вперемешку со стиральным порошком.
Естественно, я схватил ружье и только в последний момент удержался от
выстрела. Затем он пустил фильм о непонятом композиторе и еще несколько
подобных вещей. Когда мы встретились дома, меня прямо-таки всего трясло.
- Что случилось? - спросил Джил.
Я рассказал ему.
- Я думал, тебе нравится смотреть передачи, - сказал он.
- Только когда я могу стрелять в них.
- Несчастный байстрюк, - рассмеялся он. - Теперь ты моя пленная
аудитория.
- Джил, может, ты изменишь программу? Войди в мое положение.
- Будь благоразумен, Джим. ВНХА имеет разнообразные программы. Мы
действуем по принципу кафетерия - понемногу для каждого. Если тебе не
нравится передача, почему бы тебе не переключить канал?
- Ну, это уж глупо. Ты же знаешь, черт побери, что у нас в Новой
Гавани только один канал.
- Тогда выключи телевизор.
- Не могу я выключать телевизор в баре. Он входит в программу
развлечения посетителей. Этак я потеряю всех своих клиентов. Джил, ты
показываешь им ужасные фильмы, как, например, прошлой ночью этот
музыкальный про армию. Песни, танцы и поцелуи на башнях танков.
- Женщинам нравятся фильмы с военной начинкой.
- А коммерсы? Женщины всегда насмехаются над всеми этими подтяжками,
волшебными сигаретами и...
- А, - сказал Джил, - отправь в студию письмо.
Я так и сделал и через неделю получил ответ:
"Дорогой мистер Майо! Мы рады узнать, что Вы регулярно смотрите
передачи ВНХА, и благодарим Вас за интерес к нашей программе. Мы надеемся,
что Вы будете продолжать наслаждаться нашими передачами. Искренне Ваш
Джилберт О.Уоткинс, заведующий станцией". К письму были приложены два
билета на выставку. Я показал письмо Джилу. Он только пожал плечами.
- Как видишь, ты столкнулся с трудностями, Джим, - сказал он. - Их не
волнует, нравятся тебе передачи или нет. Они только хотят знать, смотришь
ли ты их.
Должен сказать тебе, два следующих месяца были для меня адом. Я не
мог выключать телевизор и не мог смотреть его, не стреляя из дробовика по
дюжине раз за вечер. Я тратил все свои силы, удерживаясь, чтобы не нажать
на спусковой крючок. Я весь изнервничался и понял, что должен что-нибудь с
этим сделать, чтобы обрести равновесие. Тогда однажды ночью я принес ружье
домой и застрелил Джила.
Весь следующий день я чувствовал себя гораздо лучше и, открывая бар в
семь часов, бодро насвистывал. Я подмел помещение, протер стойку и затем
включил телевизор, чтобы послушать новости и сводку погоды. Ты не
поверишь, но телевизор был мертв. Не было изображения, не было даже звука.
Мой последний телевизор был мертв. Теперь ты понимаешь, зачем я стремлюсь
на юг (объяснил Майо) - я должен найти там местного телемастера.
Когда Майо кончил свой рассказ, наступила долгая пауза. Линда
внимательно глядела на него, пытаясь скрыть огонек, который зажегся в ее
глазах. Затем она спросила с задумчивой беззаботностью:
- Где он достал барометр?
- Кто? Что?
- Твой приятель Джил и его старый барометр. Где он достал его?
- Ну, не знаю. Старинные вещи были одним из его хобби.
- И он походил на часы?
- Совершенно верно.
- Французский?
- Не могу сказать.
- Бронзовый.
- Кажется, да. Как твои часы. Это ведь бронза?
- Да. Формой в виде солнца с лучами?
- Нет, как твои часы.
- Это солнце с лучами. И таких же размеров?
- Точно.
- Где он висел?
- Разве я тебе не сказал? В нашем доме.
- А где дом?
- На Главной улице.
- Какой номер?
- Тридцать пять. Слушай, зачем тебе все это?
- Просто так, Джим. Простое любопытство. Не обижайся. Пойду соберу
вещи, оставшиеся с пикника.
- Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
Она покосилась на него.
- Нет. И не пытайся ехать один на машине. Механики встречаются еще
реже, чем телемастера.
Он улыбнулся и исчез. После обеда открылась истинная причина его
исчезновения, когда он принес пачку нотных листов, поставил их на пианино
и подвел к пианино Линду. Она пришла в полный восторг.
- Джим, ты ангел! Где ты нашел их?
- В доме напротив. Четвертый этаж, вход со двора. Хозяина звать
Горовиц. Там было также много записей. Могу сказать тебе, было довольно
хлопотно шарить в полной темноте с одними спичками. Теперь смотри, видишь
эти ноты? Это си, си средней октавы. Для этого здесь поставлен белый ключ.
Давай-ка лучше сядем рядом. Подвинься...
Урок продолжался два часа в полной сосредоточенности и так измучил их
обоих, что они разбрелись по своим комнатам, лишь пожелав друг другу
спокойной ночи.
- Джим, - позвала из своей комнаты Линда.
- Да? - крикнул он.
- Хочешь взять себе одну из моих кукол?
- Нет. Огромное спасибо, Линда, но мужчин не интересуют куклы.
- Я так и думала. Завтра я сделаю то, что интересует мужчин.
На следующее утро Майо проснулся от стука в дверь. Он приподнялся в
постели и попытался открыть глаза.
- Да! Кто там? - крикнул он.
- Это я, Линда. Можно войти?
Он поспешно осмотрелся. Комната прибрана, ковер чист. Драгоценное
вышитое покрывало аккуратно сложено на туалетном столике.
- О'кей, входи.
Линда вошла в хрустящем, накрахмаленном платье. Она села на край
