- Ну, Лина, я не знаю...
- Линда.
- Да, прости, я...
- Я смотрю, ты сильный. Чем занимался до всего этого?
- Борец-профессионал.
- Ого! Я так и знала.
- Да ну, я уж давно это бросил. Открыл свое дело в Нью-Хэйвн. Бар
"Мужской разговор". Не слыхала?
- Нет, к сожалению.
- Спортсмены его любили... А ты чем промышляла?
- Исследованиями для ББДО.
- Это еще что?
- Так, рекламное агентство... - отмахнулась она. - Потом расскажу,
если захочешь. Научишься водить, перевезем сначала рояль, потом еще
кое-что... но это терпит. И - на юг.
- Но, Линда, я не знаю...
Она взяла его за руку.
- Джим, будь же спортсменом. Остановишься у меня. Я отлично готовлю,
и у меня есть миленькая комната для гостей...
- Для кого? Ты же была последним человеком на Земле...
- Что за глупый вопрос? Где ты видел приличный дом без комнаты для
гостей? Тебе там понравится. На газонах у меня огород и садик, ты будешь
купаться, найдем тебе новенький "ягуар"... Есть у меня один на примете -
как только что с фабрики.
- Мне бы лучше "кадиллак".
- Да что хочешь, то и будет! Ну, так что? По рукам?
- Ладно, Линда, - неохотно пробормотал он. - Будь по-твоему.
Домик был и вправду прелестный: многоярусная крыша, крытая
позеленевшей медью, крупная кладка стен и окна в глубоких нишах. Мягкие
лучи июньского солнца сверкали на голубом зеркале овального пруда; по
воде, громко крякая, шлепали лапами одичавшие утки. Лужайки, поднимающиеся
по склонам впадины вокруг пруда, были аккуратно разделены на террасы и
обработаны.
Окнами фасада дом смотрел на запад, и Центральный Парк тянулся от
него вдаль, как огромная запущенная усадьба.
Майо задумчиво поглядел на пруд.
- Здесь должны были быть модели кораблей...
- Когда я въехала, в доме их было полно, - сказала Линда.
- В детстве я всегда хотел получить модель корабля. Однажды даже... -
Майо оборвал себя. Откуда-то издалека донеслись пронзительные звуки:
беспорядочные сильные удары, как будто камни перекатывались под водой. Все
прекратилось так же неожиданно, как и началось.
- Это что? - спросил Майо.
Линда пожала плечами.
- Точно не знаю. Похоже, город разваливается. Ты же видел, там и сям
разрушенные здания. Придется привыкать, - она вновь загорелась. - Заходи!
Хочу все тут показать.
Она вся сияла от гордости и так и сыпала словами, поясняя детали
планировки, в которых Майо ничего не понимал. Но даже на него произвели
впечатление викторианская гостиная, спальня в стиле ампир, настоящая
сельская кухня с печкой на керосине. Комната для гостей в колониальном
стиле с кроватью под балдахином, задрапированной коврами и увешанной
светильниками, привела его в замешательство.
- Все это такое... какое-то очень уж девичье, а?
- Еще бы. Я же девушка.
- Да-да, конечно. Я и говорю, - Майо беспокойно оглянулся. - Ну, у
парней все вещи не такие хрупкие. Ты уж не обижайся.
- Не бойся, кровать выдержит. Теперь запомни, Джим: ноги на покрывало
не клади, на ночь его убирают. Если обувь грязная, снимай ее у входа. Эти
ковры я взяла в музее и хочу, чтобы они были в порядке. У тебя есть смена
белья?
- Только то, что на мне.
- Завтра достанем тебе новую одежду. Та, что на тебе, так грязна, что
ее и стирать не стоит.
- Слушай, - сказал он отчаянно. - Я, наверное, устроюсь в парке.
- Прямо на земле? Почему?
- Э-э, я как-то больше уж привык так, а не в домах... Но ты, Линда,
не беспокойся. Если буду нужен - я рядом.
- Нужен? Для чего?
- Ты только свистни.
- Чушь, - твердо сказала Линда. - Ты мой гость и останешься здесь.
Выметаемся отсюда: я собираюсь заняться обедом. Вот черт! Забыла раковый
суп.
Она подала обед, приготовленный из консервов, но с большой выдумкой.
Стол был сервирован изысканным фарфором Фарницетти и датским столовым
серебром. Еда была девичья, и Майо, пообедав, остался голоден, хотя и
промолчал из вежливости. Он слишком устал, чтобы, придумав убедительную
причину, отлучиться и заправиться чем-нибудь более основательным. Он
доплелся до кровати, вспомнил, что туфли надо переодеть, зато начисто
забыл про покрывало.
Утром его разбудило громкое кряканье и хлопанье крыльев. Вскочив с
кровати, он подбежал к окну и обнаружил, что всех уток разогнало нечто,
издали похожее на красный мячик. Не без труда прогнав остатки сна, он
понял, что это купальная шапочка Линды. Потягиваясь и зевая, Майо поплелся
к пруду. Линда издала жизнерадостный визг, поплыла к берегу и выбралась из
воды. Кроме купальной шапочки на ней не было ничего. Капли и брызги так и
летели от нее, так что Майо даже попятился.
- Доброе утро! Выспался?
- Доброе. Еще не понял. Всю ночь в спину упирались какие-то рейки.
Ух, вода, видать, холодная. Ты вся в пупырышках.
- Вода изум-мительная! - она стянула шапочку и тряхнула волосами. -
Где полотенце? А, вот оно. Ныряй, Джим! Получишь огромное удовольствие.
- Не люблю, когда холодно.
- Не будь размазней!
Удар грома расколол утреннюю тишину. Майо в изумлении глянул в чистое
небо.
- Что за черт? - сказал он.
- Тихо, - скомандовала Линда.
- Похоже на сверхзвуковой самолет.
- Вот оно! - крикнула Линда, указывая на запад. - Видишь?
Один из небоскребов Вест-Сайда удивительным образом сминался,
погружаясь сам в себя, словно складной стаканчик, и извергая из своих недр
ливень кирпичей и карнизов. Обнажившиеся балки дрожали и гнулись.
Мгновением позже они услышали грохот.
- Ох ты, вот так так... - потрясенно прошептал Майо.
- Упадок и Разрушение Имперского Города [так называют Нью-Йорк].
Привыкай. И все же окунись, Джим. Я принесу полотенце.
Она вбежала в дом. Он сбросил шорты и носки, но когда Линда вернулась
с огромным купальным полотенцем, Майо все еще стоял на берегу, с
несчастным видом пробуя воду ногой.
- Жутко холодно, Линда, - пожаловался он.
- Разве ты не принимал холодный душ, когда был борцом?
- Я? Только горячий. Кипяток.
- Джим, если ты будешь так и стоять столбом, ты никогда не решишься.
Посмотри, ты уже дрожать начинаешь. Это что у тебя на поясе, татуировка?
- Что? А, ну да. Это питон, в пять цветов. Он обвился вокруг меня,
видишь? - он гордо повернулся, демонстрируя питона со всех сторон. -
Заполучил его в армии. В Сайгоне, в шестьдесят четвертом. Азиатский питон.
Элегантно, а?
- Больно было?
- Вообще-то нет. Кое-кто треплется, что татуировка - это китайская
пытка, но это они просто пускают пыль в глаза. Разве что щекотно.
- Ты служил в шестьдесят четвертом году?
- Так точно.
- Сколько тебе было лет тогда?
- Двадцать.
- Значит, сейчас тридцать семь?
- Тридцать шесть, тридцать седьмой.
- То есть, ты поседел раньше времени?
- Надеюсь.
Она внимательно оглядела его.
- Знаешь что? Если все же решишься, постарайся не намочить волосы.
И побежала назад в дом. Майо, устыдившись своей нерешительности,
заставил себя прыгнуть "солдатиком" в пруд. Когда Линда вернулась, он
стоял по груди в воде и плескал водой на лицо и плечи. Линда принесла
табурет, ножницы и гребешок.
- Разве не чудесно?
- Нет.
Она рассмеялась.
- Ладно, вылезай. Хочу тебя постричь.
Он выбрался из пруда, вытерся и покорно сидел на табурете, пока она
его стригла.
- Бороду тоже. Хочу увидеть, как ты выглядишь на самом деле.
Он состригла бороду до такой степени, чтоб ее можно было сбрить,
оглядела творение своих рук и удовлетворенно кивнула.
- Очень мило!
- Да ладно! - он покраснел.
- На плите бак горячей воды. Иди брейся. Одеваться не трудись. Мы
достанем после завтрака новую одежду для тебя, ну а потом... Потом -
рояль!
- Не могу же я идти по улицам голый - он был шокирован.
- Не говори глупостей. Кто тебя увидит? Быстренько!
Они подъехали к универмагу "Аберкромби и Фитч" на угол Мэдисон Авеню
и Сорок Пятой стрит. Майо был скромно опоясан полотенцем. Линда сообщила,
что в этом магазине она многолетний клиент, и продемонстрировала кипу
накопившихся за эти годы долговых расписок. Пока она, взяв дело в свои
руки, пошла за покупками, Майо внимательно их изучал. К тому времени,
когда Линда вернулась, нагруженная одеждой, вернулась, он почти успел
потерять самообладание.
- Джим, я принесла чудесные мокасины из лосиной кожи, охотничий
костюм, шерстяные носки, и матросские блузы, и...
- Постой, - перебил он. - Ты знаешь общую сумму своего долга? Почти
тысяча четыреста долларов.
- Неужели? Сперва примерь шорты. Они непромокаемые.
- Ты, видно, рехнулась, Линда. На что тебе сдался весь этот утиль?
- Посмотри, носки не малы? Какой утиль? Я брала только самое
необходимое.
- Да ну? К примеру... - он перебрал пачку расписок. - К примеру:
"Подводная маска с очками из плексигласа, одна, девять девяносто пять"?
Это зачем?
- Чтобы видеть под водой, когда буду чистить пруд.
- А "Комплект столовых приборов из нержавеющей стали на четыре
персоны, тридцать девять-пятьдесят"?
- На случай, когда я ленюсь и не хочу кипятить воду. Нержавеющую
сталь можно мыть холодной водой. Ох, Джим, ты только посмотри в зеркало, -
восхитилась она. - Ты просто романтический герой, прямо охотник на львов
из рассказов Хэмингуэя!
Он покачал головой.
- Не понимаю, как ты будешь выбраться из долговой ямы. Надо следить
за своими тратами, Линда. Может, лучше забыть о рояле, а?
- Никогда, - упрямо сказала Линда. - Неважно, сколько он стоит. Рояль
- это капиталовложение на всю жизнь. Это всегда окупается!
В выставочных залах "Стейнвея" Линда то путалась под ногами и
суетилась, не в силах противостоять азарту, то была на удивление деловой.
После бесконечного дня, после изматывающих "Ну-ка, взяли! Ну-ка, еще
раз!", сооружения сомнительных с инженерной точки зрения конструкций из
аварийных блоков и рычагов, после марш-броска с разваливающейся тележкой
по Пятой Авеню, они, наконец, водворили рояль в гостиную. Майо в последний
раз попытался качнуть рояль, убедился, что тот стоит прочно, и,
обессиленный, опустился на пол.
- О-хо-хо! - простонал он. - Уж лучше бы я шел на юг пешком!
- Джим! - Линда пылко бросилась ему на шею. - Джим, ты ангел! С тобой
все в порядке?
- О'кей, - проворчал он. - Слезь с меня, Линда. Не вздохнуть.
- Мне тебя никогда не отблагодарить! Мечтала об этом целую вечность!
Что для тебя сделать? Чего ты хочешь? Проси что угодно!
- Увы, - сказал он. - Постричь меня ты уже успела.
- Я серьезно!
- Водить-то меня научишь?
- Конечно. Буду изо всех сил стараться, чтобы ты побыстрее научился.
Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
Линда пересела в кресло, ее взгляд вернулся к роялю.
- Столько шороху из ничего, - сказал он, поднимаясь на ноги. Сел за
рояль, смущенно ухмыльнулся ей через плечо, выпрямился - и, спотыкаясь на
каждой ноте, заиграл менуэт до-мажор.
Линда встрепенулась и уставилась на него.
- Ты играешь?! - прошептала она.
- Не-а. Так, брал уроки в детстве.
- И можешь читать ноты?
- Было дело.
- И смог бы научить меня?!
- Надеюсь... Вообще-то это нелегко. А вот еще такое я играл... - Он
стал увечить "Зеленые рукава". Его ошибки в сочетании с расстроенным
роялем создавали совершенно убийственный эффект.
- Прекрасно, - выдохнула Линда. - Просто прекрасно! - Ее взгляд
уперся в его спину, и на лице постепенно утвердилось выражение твердо
