размышлений. Так что же, искать утраченную нить где попало, по наитию? А
может, вернуться на карнавал, и начать все с начала? Или спросить этих
придурков, размахивающих руками в надежде выиграть друг у друга Большие
Деньги? Так вот подойти испросить на соларанто: "Слушайте, ребята, тут не
проходила недавно однорукая женщина?" Во-во. Именно так.
Он с ненавистью воззрился на слот-машину, в окошках которой вместо
фруктов красовались цветы: ши-чжу (гвоздика), бай-хэ (лилия), цян-вэй
(роза), ромашки, маргаритки и т.д. Роугу было не до этой чертовой
джинковой эстетики, однако ему бросилось в глаза, что на третьем правом
колесе неизменно появляется розмарин, погашающий выигрыш с тем же успехом,
как и лимон в Лас-Вегасе.
- Вот гады накрутили машину, - пробормотал Уинтер, закидывая в щель
очередную четверть-сайсу и очередной раз дергая рычаг. Снова розмарин. -
Ведь не дают лоху ни малейшего шанса. Комиссия, наверное, в полном
восторге - один доход. "Вот розмарин, это для памятливости: возьмите,
дружок, и помните" ["Гамлет", акт 4, сцена пятая]. Только где же эта сучья
Офелия и-Шу? Хрен с ним со всем!
Он сбросил еще одну монету. Снова розмарин. Почти решив уже
возвращаться на карнавал, Уинтер последний раз посмотрел на все пять
сторон одновременно и - mifabile visu [самое странное (лат.)] - заметил
свою Офелию в дальнем конце ведущего направо переулка; она с кем-то
беседовала.
- Есть искра! - заорал синэргист, бросаясь по переулку. К тому
времени, как он достиг нового перекрестка, женщина опять исчезла, но здесь
стоял еще один автомат, правда, на этот раз компания азартных кули
отсутствовала, а розмарин виднелся слева, на первом барабане. Уинтер
скормил бандиту монету и дернул рычаг. Цветочки помелькали-помелькали и
остановились, причем розмарин, который для памятливости, так и остался в
левом окошке.
- Ни фига себе! - пораженно воскликнул Уинтер. - Ни себе фига!
И начал протискиваться налево, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в
густой толпе. Предчувствие оказалось верным - женщина была здесь, только
далеко впереди.
Дальше он высматривал уже не ее, а одноруких бандитов, дежурящих на
стратегических перекрестках - и даже перестал кормить их серебряными
подметками. Сомнений не оставалось: розмарин слева - иди налево, розмарин
в центре - иди прямо, розмарин справа - поворачивай направо. И они никогда
не уходят со своих мест, вне зависимости от того, сколько раз дергаешь ты
ручку и какие другие картинки появляются в окошках. А второй розмарин
просто не появляется никогда, ни при какой погоде.
- Потрясающая штука. Ну прямо как дорожные знаки в старой английской
игре "Жулики и бродяги". Хотел бы пожать руку тому гению, который это
придумал.
Очередной однорукий бандит указал дорогу с той же охотой, что и
предыдущие.
- Ведь это кто же из фраеров сообразит? Случайные лохи? Скажут "не
везет", пожмут плечами и двинут дальше. Комиссия? А им то что? Им лишь бы
выручка была побольше. И не копы, разве придет в их дубовые головы, что
какой-то там цветочек шепчет "suivez-moi"? [следуйте за мной (фр.)] Чудо,
что я-то допетрил.
Как я неоднократно подчеркивала, Роуг совершенно не осознавал
седьмого своего чувства, своего видения.
Он увидел спину и-Шу еще раз - женщина как раз исчезала в двери
какого-то покосившегося от ветхости павильона. В двери, над которой были
изображены три розмарина - выцветшие, облупившиеся, но до сих пор
различимые.
- С первым этапом покончено, - сказал себе Уинтер и взглянул на часы.
- Остается еще пять часов. Ну и как же нам приступать ко второму этапу?
Если здесь малина ихней инвалидной команды, охрана должна быть серьезной,
и прямо вот так соваться со взятками вряд ли стоит. Ну хорошо, не стоит, а
что же стоит? Господи Исусе, да что это я, совсем отупел? Как же к ним
подъехать?
Некоторое время он усиленно думал, а затем удовлетворенно кивнул.
- Да, конечно! Сделаем, как с мамонтами. Не имеет смысла пытаться их
перехитрить, там же очень ушлые ребята - вон какую хохму с бандитами
придумали. Пусть они играют по моим правилам - может, я и не такой ушлый,
но что-нибудь такое соврать или пыль в глаза пустить - это всегда за милую
Душу.
Уинтер бегло осмотрелся в поисках материала для импровизации.
Павильон располагался на грязной оживленной площади, окруженной
магазинами, магазинчиками, конторами...
Чайный домик, внутри играет музыка. Похоронное бюро, предлагающее
"Доски для преклонного возраста" и "Одежду для преклонного возраста" -
гробы и саваны, если перевести эти эвфемизмы с джинковского околичного
языка на нормальный.
Шроф, то есть меняла. Вход занавешен своеобразными бусами из медных
монет, которые еще мельче по достоинству, чем Большие Деньги.
Аптека. Витрина с ножами и мечами. Фейерверки. Мясная лавка. Над
жаровней с углями подвешена целая свинья, от которой разносится
божественный аромат. "Рай плотских наслаждений", аромат другой, но тоже
божественный. Синтоистский храм, украшенный деревянной рыбой, - подобно
богу, рыба никогда не смыкает глаз.
Уинтер придумал, как организовать большой, шумный скандал, я бы даже
сказала погром. Вы, конечно, думаете, что он пошел к этим плотским дамам,
выложил некую сумму и попросил их выбежать на площадь в чем мать родила?
Ошибаетесь. У фейерверочного прилавка он купил дюжину каллистянских ракет,
совершенно не интересуясь их цветом. Затем пошел к меняле и получил за
полусайсу даже больше медно-монетных бус, чем ему требовалось - совершенно
не интересуясь размером удержанной комиссии. Затем он начал привязывать
бусы к ракетам, чем и привлек к себе внимание праздношатающихся кули.
Вокруг него собралась небольшая толпа. Покончив с этим занятием, синэргист
обстрелял ракетами крышу павильона, где те и рассыпались весьма приятным
для глаза фонтанами искр и звонким дождем звонкой монеты. Связки монет,
оставшиеся без применения, он просто закинул на ту же самую крышу.
- Хай! - дружно прокричали кули и столь же дружно бросились на штурм
павильона. Уинтер получил свой погром.
Скорее даже не Уинтер получил его, а павильон. Искатели легкой - хотя
и не очень большой - наживы мгновенно облепили все стены хилого строения.
Они бешено карабкались вверх, срывались, сталкивали друг друга. Люди
ползали по крыше, отчаянно обшаривая каждый ее уголок; время от времени
завязывались драки. И все это - в сопровождении ярких огненных фонтанов,
то там то здесь взлетавших к небу. Какой-то человек выскочил из двери,
бросил взгляд на происходящее, обернулся и что-то крикнул. К нему
присоединилась небольшая группа охранников, сразу взявшаяся за наведение
порядка, а Уинтер тем временем проскользнул внутрь, никем не замеченный и
не остановленный.
Изнутри загадочный павильон вполне - и даже с избытком -
соответствовал своей ободранной внешности. Миновав несколько охранных
постов (где не было сейчас ни одного охранника) Уинтер оказался в неком
подобии сарая, совершенно пустого, если не считать нескольких скамеек и
табуреток. Заплесневелые стены буквально шевелились от многочисленных
насекомых, грязный, облезлый потолок, в полу зияли широкие трещины.
- Господи, - поразился Роуг. - А мне-то казалось, что воровство -
выгодная профессия. Здесь бы и мамонт жить не стал. Неужели я зря таскался
за этой однорукой бабой?
Через щели в полу пробивался свет. После недолгих и не особенно
осторожных - дикий шум снаружи перекрывал звуки его движений - поисков
Уинтер обнаружил вход на лестницу, завешенный истлевшей, кишащей вшами
тряпкой. Брезгливо сморщившись, он отодвинул эту мерзость, встал на
четвереньки и начал медленный, осторожный спуск. И вдруг окаменел.
Самую середину большого подвала занимал длинный деревянный ящик
из-под чая. На ящике лежал человек в синей рабочей одежде, правая рука его
была откинута в сторону: рукав на ней закатан, а кисть свисала над белой
кюветой, из которой поднимался пар. Пар шел и от двух стоящих неподалеку
белых сундуков. Кули судорожно извивался, его удерживали на месте пять
женщин (в том числе и знакомая и-Шу). Женщины смеялись и - насколько мог
понять Уинтер - шутили, кули тоже пытался шутить. Невероятная сила духа:
одетый в белое джинк как раз кончал ампутировать - с помощью вполне
современных хирургических инструментов - окутанную клубами пара кисть.
Грубые, натруженные пальцы судорожно что-то сжимали. Сжимали что-то
непонятное - от кисти исходило тусклое красное сияние потухающего костра,
раскаленного железа, умирающей новой звезды. Новой? И вдруг Уинтер все
понял.
- Господи! Господи! Господи Исусе! Это же вроде как негры, калечившие
себя, чтобы проносить алмазы в ранах. За каждую горсть радужных пуговок
мета джинки расплачиваются кистью руки. Их проверяют только на холод
криогенных контейнеров - кому же придет в голову проносить такую вещь в
голой руке?
- И ведь это - совсем не глупость. Ценой кисти - которую он, скорее
всего, и так потерял бы при здешней технике безопасности - полуголодный
кули до конца дней своих будет жить в достатке и почете. Но только это -
по одной горсточке, много так не натаскаешь. Для крупномасштабной
коммерческой контрабанды нужно использовать... что? Опаро называл их
мелкими жуликами. Верно, конечно, но знает ли он, как действуют крупные?
Да, конечно же, знает. Только сумею ли я из него это вытащить?
- Спасибо, Роуг, премного тебе благодарен, - произнес знакомый голос.
Так и пребывавший на коленях Уинтер резко обернулся. У спуска в
подвал стоял блестящий экзобиолог Томас Янг, он же тритонианский вельможа,
манчжурский князь Да-мо Юн-гун. За его спиной виднелась небольшая группа
крайне мрачного вида солдат.
ТРОЯНСКИЙ КОНЬ
На дуэли остерегайся ложной атаки.
Эта страшная уловка открывает путь для
настоящего, смертельного выпада.
Мушкетер А'Артаньян.
Ну да, ушел от нас Томас Янг, ушел при помощи совершенно неслыханной
уловки. Человек широчайшего образования и кругозора, великолепно
подкованный буквально во всех науках и искусствах, он использовал свои
таланты на изобретение блестящих трюков, позволявших ему всегда хоть на
один шаг, да опережать нас.
Мы знали, например, что основная его деятельность, конечно, разведка,
а первая из вспомогательных - поддержка, тренировка и направление действий
Солнечной Организации Освобождения - это надо же, чтобы название настолько
не соответствовало сути! СОО имела своей целью освобождение. От чего? Да
от всего, на что обозленные неудачники желали свалить вину за свои
разочарования. Республиканство, капитализм, социализм, марксизм, да что
угодно - все снести, чтобы Солнечная перестала мешать их заслуженному,
справедливому восхождению к вершинам социальной лестницы.
А в действительности, не очень далекие члены СОО были послушными
орудиями классовой борьбы феодально настроенной джинковской аристократии,
твердо решившей вернуть Солнечную к старому доброму времени баронов и
холопов. Основной тактикой этой борьбы было разрушение политической и
правовой стабильности при помощи такого испытанного оружия, как террор.
Прямых доказательств связи Янга с террористической деятельностью не было -
и вербовка и тренировка членов СОО проводились в диких притонах Титана.
