раз высматривал кольцо, которое потерял - это жены моей кольцо - вот так
вот как раз и вышло, что я увидел ваш бумажник. Я... А вы не находили,
случаем, мое кольцо?
- Извините, - улыбнулся Уинтер. - С величайшей радостью вернул бы вам
ваше кольцо, только я его не находил.
- О, сэр, а может, вы все-таки нашли, а потом просто забыли?
- Нет, точно не находил. Вы уж извините.
- Вы знаете, сэр, а ведь всякое бывает. Вы вот выглядите таким, ну из
этих, которые рассеянные. А вдруг подняли, сунули в карман и сразу же
забыли? Вы посмотрите, посмотрите. Это жены моей. Бриллианты и сапфир.
Посмотрите, пожалуйста.
Не то, чтобы очень умно придумано, но ведь и то сказать, думать Перси
привык в основном руками.
- Найдж! Привет! Подожди секунду! - заорал Уинтер и торопливо
обернулся к Перси. - Простите, пожалуйста. Еще раз спасибо.
Он бросился к идущей по другой стороне улицы очаровательной
альбиноске. Найджел Энглунд в своем обмундировании - темные очки,
защищающие красные глаза, широкополая шляпа, защищающая голову, все тело,
до самых кончиков пальцев, затянуто чем-то вроде чехла, защищающего каждый
квадратный сантиметр кожи, Уинтер отлично помнил, что скрывается под этим
чехлом.
- Доктор, - проскулил он, - у меня дырки в голове - мамонт лягнул на
Ганимеде. Как вы думаете, выживет он, этот мамонт?
Найдж расхохоталась. Ветеринар-психоаналитик, она специализировалась
на неврозах и прочих заморочках гибридных домашних животных. Зверей этих -
и самых странных - развелось в последнее время очень много, были среди них
и настоящие красавцы.
- Все, Роуг, - сказала она, - сдвинутыми мозгами я больше не
занимаюсь. Теперь я - хозяйка публичного заведения.
- Чего публичное? Какое заведение?
- Городской зверинец. Теперь я - Gnadige [букв. "милостивая" (нем.),
факт. "Уважаемая госпожа"] Direktor.
- Ни себе сказать!.. Подумать только, я знал тебя еще в те времена,
когда...
Взгляд Найджел обжег его - даже сквозь черные очки.
- Послушай, молодой и красивый, давай разберется с самого начала.
Зверинец этот у меня вот здесь.
И тут он заметил, что оправа ее очков выполнена в виде краешков
солнечного диска.
- Деми?
- Что?
- Ведь ты все про меня разнюхивала. Может, ты узнала и про нас с
Найдж?
- В прошлый раз, Роуг, - сказала запакованная альбиноска ровным
твердым голосом, - это было "Лапа, меня посылают на Титан, вернусь недель
через пять". А что это теперь за Деми такая?
- Извини, - пробормотал Уинтер. - Извини. Головка не в порядке.
Засела строчка из статьи, над которой работаю - вот я зачем-то и ляпнул.
Пошли, осмотрим твой скотский хутор, если только ты не боишься общества
психов. Мне бы сейчас совсем не помешала небольшая порция помощи и
утешения.
- За этим обращайся в какое-нибудь другое место. Можешь излить все,
что у тебя на сердце, животным. Они очень любят послушать,
В зоопарке все животные обитали на этаких островках привычной им
среды - за, естественно, энергетическими заграждениями. Уинтер начал свой
обход. Куду, динго, онагр...
- Деми?
- Деми?
- Деми?
Ни ответа, ни привета. Дальше. Толпа детей всех размеров и расцветок
криками, смехом и свистом приветствует разворачивающийся на сцене
кукольный спектакль - действительно весьма любопытный, с марионетками в
натуральную величину. Уинтер остановился.
Ведущий: Этот грязный, подлый дрессировщик (свист, крики: "ДОЛОЙ
ЕГО!") зверскими пытками принуждает зверей прыгать сквозь горящие обручи,
жонглировать, ездить на всяких штуках с колесиками. Он бьет их своим
докрасна раскаленным хлыстом ("ДОЛОЙ!") Героический горилл восстает против
рабства, ("МОЛОДЕЦ!"), к нему присоединяются и другие животные. ("УРА!")
Они побеждают злобного дрессировщика (Радостный смех) и его же собственным
хлыстом заставляют исполнять все эти штуки и фокусы. ("ТАК ЕМУ И НАДО!")
Музыка: "Карнавал зверей".
Уинтер пошел дальше: татоуси, дзингетаи, гекко...
- Деми?
- Деми?
- Деми?
По нулям. Бабиросса, колуго, бандикут, кулан, варан, пеба...
- Деми?
Уинтер, собственно, не очень-то надеялся. Он остановился посмотреть
на роскошную морскую карусель - дети со всей Солнечной (а с ними и
несколько окончательно утративших стыд и совесть взрослых) катались на
морских коньках, дельфинах, моржах, китах, гигантских моллюсках,
дружелюбно ухмыляющихся акулах и даже на услужливых осьминогах. Все это -
под звуки "La Mer" в исполнении парового органа, явно испортившего себе
легкие курением. Одна фигура вызывала удивление - слепая нищенка оседлала
осьминога и размахивала своей тросточкой в такт музыке.
"Чем-то напоминает мою коронацию", - подумал Уинтер, двигаясь дальше.
Тигр, снежный барс, жираф, рысь, леопард, дромадер, пума, кугуар.
Черные пантеры на кусочке своего родного вельда; одна из них подошла к
самому барьеру и уставилась на Уинтера с такой неизбывной тоской, что он
почти поверил.
- Деми? Ведь это точно ты, да? Вылезай оттуда, лапа. У меня есть для
тебя подарок. Хочешь посмотреть? Твое обручальное кольцо.
Он сунул руку в карман, вытащил обручальное кольцо с сапфиром и
бриллиантами и зашелся смехом - в одно мгновение все встало на место.
- Деми, если это правда ты, вылезай и послушай, я тебе такую хохму
расскажу!
Пантера отвернулась и ушла.
- В одно только не врубаюсь, - хмыкнул Уинтер, ощупав на всякий
случай кольцо с печаткой. - Нужно будет спросить этого мелкого поганца. У
полиции он на учете, это уж и к бабке не ходить, так что найти его не
трудно. - И синэргист направился к выходу, подкидывая и ловя объект столь
нежной и страстной любви Перси Павлина.
Долго искать не пришлось. У самых ворот он столкнулся с Перси и еще
каким-то тощим длинным героем явно адвокатской внешности; по скорости, с
которой эта парочка ворвалась в зоопарк, можно было подумать, что они
кого-то ищут - чем они, собственно, и занимались.
- Вот он! - заорал Перси, после чего юридический герой ткнул
обвиняющим перстом в сторону Уинтера и произнес долгую горячую речь о
похищенной собственности, возбуждении уголовного преследования, ордере на
обыск, возмещении ущерба, судебном процессе и - само собой - судебных
Издержках.
Уинтер ухмыльнулся, еще раз подкинул кольцо и еще раз его поймал.
- Быстрая работа, - похвалил он ширмача. - Как тебя звать?
- Перси.
- Перси... а дальше?
- Просто Перси.
- Адвокат заявляет, что это твое кольцо?
- Моей жены.
- И где же я его взял? Нашел?
- Нашел ты, как же! - возмутился Перси. - Я возвращал тебе найденный
бумажник, а ты тем временем залез ко мне в карман.
- Заткнитесь, пожалуйста, господин адвокат, - посоветовал Уинтер
юридическому герою, который, как и положено герою, рвался в бой. - Вот
что. Перси. Давай откажемся ото всех своих обвинений и контробвинений. Я
отдам тебе кольцо, если ты объяснишь мне одну вещь.
- Какую?
- Каким хреном сумел ты уронить его мне в карман, когда вытаскивал
бумажник?
Перси покраснел, как девушка, и смущенно потупился. Некоторое время
он пребывал в нерешительности, затем растаял под теплым, ободряющим
взглядом Уинтера.
- Свалилось. Велико он мне.
Уинтер благодарно расхохотался - второй раз за этот жуткий день.
- Не стоило бы надевать, - сказал он, передавая Перси кольцо, - при
твоем роде занятий. Что, опять пойдешь на улицу сшибать?
- Там сейчас плохая работа, - доверительно сообщил Перси. Уинтер
приобрел еще одного друга. - На карнавале лучше, согласен?
- Точно, Перси, - ухмыльнулся Уинтер. - Пошли.
ИНДЕЙСКИЙ КАРНАВАЛ
ВОЖДЯ РЕЙНЬЕРА
Русские ученые медведи, шведские гимнастки, немецкий Tanzsaal,
цыганские гадалки, баскская полота, индусы-факиры, итальянская bocce,
турецкий рахат-лукум, французские пирожные, тюлени с Аляски, английские
собачьи бега... Единственной, пожалуй, индейской принадлежностью
индейского карнавала был сидевший у входа индейский вождь Рейньер - боевая
раскраска, боевой головной убор из перьев, набедренная повязка. Отвечая на
вопросы посетителей и указывая им аттракционы, он использовал вместо жезла
томагавк.
- Вот, - прохрипел индеец. - Где солнце встает - там земля белых
людей. Где солнце садится - там земля красных людей. Здесь земля красных
людей. - Он прочистил горло. - Я платить все налоги. Я иметь все
разрешения. Красные люди курят трубку мира. Зачем белые люди пришли
снимать скальп красного человека? Они хотят больше вампумов? Не выйдет. В
вигваме вождя Рейньера ничего нет.
- Кончай, вождь, - успокоил его Уинтер. - Мы не легавые, просто
мирные платные посетители.
- Простите меня, джентльмены, - рассыпался в извинениях вождь
Рейньер. - Меня буквально одолевают представители власти, вымогающие
несуразных размеров плату. Как сказано поэтом: "Соблазна голосу любое
внемлет ухо". Заходите, заходите! Касса налево. Желаю приятно провести
время.
- Видишь, какой хороший индеец. Разве можно шмонать по карманам на
его шоу? - укоризненно спросил Уинтер, но Перси уже исчез. - Вот что
значит преданность делу, - пробормотал мудрый синэргист, проверяя, па
месте ли бумажник и обручальное колечко.
И снова он блуждал, глазея на клоунов, фокусников, жонглеров,
шпагоглотателей, змеезаклинателей и - в особенности - на исполнительницу
"экуменического танца живота". Господь сохрани авторские права на
фирменное название. Карнавал вызвал в памяти бессмертный смех Рабле:
ИГРЫ ГАРГАНТЮА
Слуги расстилали зеленое сукно, и он играл
В шахматы, В жмурки,
В свои козыри, В дичка,
В тирлинтантэн, В под зад коленкой,
В тара, В живот на живот,
В пий-над-жок-фор, В бандита и негодяя,
В несчастного,
В несчастную,
В пытку,
В последнюю пару в аду.
И тут желание смеяться над шутками Рабле почему-то пропало.
Рядом с поросшим густым волосом болгарином-пожирателем огня (вывеска
обещала еще и хождение по углям) Уинтер увидел палатку, украшенную до рези
в глазах ярким транспарантом. Улыбающееся солнце с несомненно ирландскими
чертами лица. Более того - с неугасимо-красным лицом ирландца, весьма
прилежного в употреблении ирландского национального напитка - ирландского
виски. Каждый из двенадцати вырывавшихся из солнца языков пламени
оканчивался одним из двенадцати знаков Зодиака.
МАДАМ БЕРНАДЕТТ
ВСЕ ВИДИТ
ВСЕ ЗНАЕТ.
- Ирландская цыганка! - воскликнул Уинтер. - Жестянщица! [В Ирландии
и Шотландии цыган называют "жестянщики" - отголосок того, что цыгане
издавна занимались кузнечным и жестяным ремеслом.]
В тот самый момент, когда он входил к гадалке, из соседнего балагана
донесся громкий звук, сильно смахивающий на кашель; на крыше палатки
появился, а затем И взорвался огненный шар.
Тут же раздались дикие вопли - болгарин, судя по всему, что-то там
недопожрал. Сухой пластик вспыхнул мгновенно, дождем посыпались искры,
повалил дым, стало нестерпимо жарко. Гадалка-жестянщица буквально
окаменела, судорожно сжимая свой хрустальный шар; широко раскрытые глаза
