ребенок захворал страшной тропической лихорадкой, и она не может ничего
сделать, чтобы облегчить его страдания!
Нельзя было терять ни минуты времени. Скорее в деревню, в жилье, к
людям, где может найтись хоть какое-нибудь целебное средство! Взяв на руки
ребенка, она побежала по тропинке, которую указал ей Андерсен.
Далеко позади нее послышались крики и выстрелы, а затем наступила
тишина. Новая тоска сжала ей сердце: она знала, что Андерсен встретился с
Роковым.
Полчаса спустя, еле держась на ногах от усталости, она добежала до
маленькой деревушки. К ней навстречу высыпала целая толпа: мужчины, женщины,
дети. Любопытные туземцы засыпали ее вопросами, кто она, что ей надо, что с
ней случилось? Но Джэн не знала их языка.
Она только с ужасом указывала на жалобно стонавшего на ее руках ребенка
и повторяла: "Лихорадка, лихорадка!".
Чернокожие не поняли ее слов, но какая-то молодая негритянка
догадалась, что ребенок болен. Она схватила Джэн за руку и потащила к себе в
хижину. Женщины окружили Джэн и старались успокоить ее и помочь ребенку.
Позванный ими знахарь развел в хижине огонь, повесил над ним глиняный
небольшой горшок и начал варить в нем какое-то странное зелье, делая
магические жесты и бормоча монотонные заклинания. Затем он опустил в горшок
хвост зебры и с заклинаниями и бормотаниями обрызгал им лицо ребенка.
После его ухода негритянки уселись в круг и начали вопить и причитать.
Джэн думала, что она сойдет с ума, но зная, что все это проделывалось
женщинами из добрых побуждений, она молча и терпеливо переносила этот ночной
кошмар.
Около полуночи она услышала внезапное движение в деревне. Слышались
голоса спорящих туземцев, но она не могла понять их слов и не догадывалась,
в чем дело. Вскоре послышались приближающиеся к хижине шаги. Джэн сидела,
скорчившись на полу около огня, держа ребенка на коленях. Ребенок лежал тихо
с полуоткрытыми закатившимися глазами. Дыхания почти не было слышно.
Джэн Клейтон с тоскою и ужасом смотрела на маленькое личико. Это не был
ее ребенок, это не была ее плоть и кровь, и все же как дорог и близок ей
этот бедный безвестный мальчик!
Смерть приближалась! Она видела это и, несмотря на все свое горе, она
считала эту смерть благодетельной, потому что она прекращала мучения
маленького страдальца.
Шаги остановились у дверей. Послышался тихий разговор, и, минуту
спустя, вошел М'ганвазам, предводитель племени. Джэн мельком видела его
накануне вечером, перед тем как женщины увели ее в хижину.
К ней наклонилось зверское коварное раскрашенное лицо дикаря, в котором
не было ничего человеческого; Джэн Клейтон показалось даже, что он больше
походит на гориллу, чем на человека.
Дикарь попробовал объясниться с ней, но видя безуспешность своих
попыток, обернулся к двери и позвал кого-то. В хижину немедленно вошел
другой негр, сильно отличавшийся по внешности от М'ганвазама и, по-видимому,
принадлежавший к другому племени. Он понимал по-английски и мог служить
переводчиком.
С первого же вопроса, предложенного М'ганвазамом, Джэн Клейтон
почувствовала, что дикарь допрашивает ее с какой-то определенной, пока еще
непонятной ей целью. Он проявлял особый интерес к ее намерениям,
расспрашивал, с какой целью и куда она путешествовала и почему ее
путешествие было прервано здесь в его деревне? Не видя причин скрывать
правду, она рассказала все, как было. На его вопрос, не было ли у ней с
мужем условлено встретиться здесь в деревне, она покачала отрицательно
головой. Тогда он изложил ей при помощи переводчика главную цель своего
визита:
-- Я только что узнал, -- сказал он, -- от людей, живущих на берегу
Угамби, что ваш муж шел вдогонку за вами вверх по реке. Он прошел уже далеко
по стране, но негры недавно напали на него и убили. Я говорю вам это затем,
чтобы вы не теряли времени на розыски мужа; лучше возвращайтесь назад к
реке. Вам больше нечего делать в этой стране!
Джэн шепотом поблагодарила М'ганвазама за его внимание. У ней не
хватило голоса. Ее сердце окаменело от нового удара. С опущенной головой
сидела она, глядя отсутствующим взглядом на ребенка. М'ганвазам беззвучно,
как кошка, вышел из хижины. Немного погодя послышался шум у входа: кто-то
еще вошел в хижину.
Женщины-негритянки по-прежнему сидели у огня; одна из них подбросила
сухих веток на догорающие уголья. Внезапно вспыхнуло пламя и осветило, как
по волшебству, хижину изнутри.
Джэн Клейтон онемела от ужаса: ребенок был мертв! Когда он умер, она
даже не заметила. Беззвучные рыдания подступили к ее горлу, ее голова упала
на маленький сверток у ее груди. С минуту в хижине царила полная тишина.
Затем туземные женщины разразились ужасным воплем.
Мужчина, стоявший некоторое время безмолвно в хижине, кашлянул и тихо
произнес:
-- Леди Клейтон!
Она испуганно подняла глаза и увидела перед собой насмешливое лицо
Николая Рокова.
XIII
БЕГСТВО
Прошло несколько минут...
Роков стоял молча с наглой усмешкой на губах; его взор упал на
небольшой сверток на коленях молодой женщины. Джэн прикрыла углом одеяла
лицо ребенка; было похоже, что он просто спит.
-- Вы, сударыня, напрасно причинили себе столько хлопот! -- иронически
промолвил Роков. -- К чему вам было лично везти сына к людоедам? Я сам бы
охотно доставил его сюда. Вы могли бы этим избавить себя от опасностей и
трудностей путешествия. В общем я, впрочем, очень благодарен вам за это. По
крайней мере, мне не пришлось возиться с вашим ребенком во время трудных и
подчас опасных переходов.
Он помолчал и после небольшой паузы продолжал с той же гадкой улыбкой:
-- Уже с самого начала я предназначал вашего сына именно для этой самой
деревни. М'ганвазам тщательно будет следить за его воспитанием и сделает из
него бравого людоеда. Если вам удастся вернуться в Англию, то, без сомнения,
вам будет приятно вспомнить, что ваш сын в полной сохранности живет здесь в
избранном людоедском обществе. Еще раз от всей души благодарю вас, леди
Грейсток, за то, что вы так любезно доставили сами вашего сына сюда. А
теперь я должен просить Вас вручить его мне, чтобы я мог передать его
приемным родителям.
Роков цинично усмехнулся и протянул руки к ребенку. К его удивлению,
Джэн Клейтон встала и без единого слова протеста положила маленький сверток
к нему на руки.
-- Возьмите его! -- сказала она. -- Слава богу, он теперь уже не в
вашей власти!
Сразу поняв значение этих слов, Роков скинул одеяло с лица мертвого
ребенка; он хотел удостовериться, правда ли это.
Все эти дни Джэн ломала себе голову над вопросом, знал ли Роков о том,
что ребенок чужой. Теперь ее сомнение рассеялось при виде злобы,
перекосившей лицо Рокова. Негодяй не мог скрыть своей досады на то, что
судьба помешала ему осуществить затеянное мщение.
Он бросил трупик ребенка обратно на руки Джэн, топнул ногой и стал
расхаживать взад и вперед по хижине. Не желая и не умея сдерживаться, он
ругался и размахивал кулаками. Наконец, он остановился перед молодой
женщиной и близко склонился над ней:
-- Вы смеетесь надо мной! -- закричал он. -- Вы думаете, вы меня
победили? Вздор! Я покажу вам, что значит иметь дело с Николаем Роковым. Я
лишился ребенка, которого я предназначал в сыновья к каннибалу, но, -- он
сделал паузу для того, чтобы придать больше веса своим дальнейшим словам, --
но я могу вместо этого сделать мать этого ребенка женой каннибала и, клянусь
мощами св. Петра, я это сделаю! Но только сделаю это после того, как получу
от вас то, что мне хочется!
Если он думал возбудить в Джэн ужас, то жестоко ошибся. Она была выше
этого: ее рассудок и нервы до того притупились, что уже не воспринимали
больше страданий и горя. К крайнему его удивлению он заметил у нее довольную
улыбку. Она в душе торжествовала: этот бедный маленький мертвец был
совершенно чужим ей, и Роков этого и не подозревал!
Она, конечно, с радостью бы бросила ему правду в лицо, но пусть будет
так! -- так лучше, так безопаснее Джеку, где бы он сейчас ни был.
Она не знала, где ее сын, не знала даже, жив ли он, но у нее все-таки
была слабая надежда, что он жив. Разве не могло случиться, что без ведома
Рокова, кто-нибудь из его соучастников подменил ребенка с целью передать его
друзьям Грейстоков в Лондоне за большой выкуп? Джэн все время нынче
разукрашивала эту мечту разными подробностями, и это была ее единственная
отрада!
Нет, Роков никогда не узнает, что это чужой ребенок!
Джэн прекрасно сознавала, что ее положение со смертью Андерсена стало
не только плохо, но безнадежно. Роков угрожал ей не попусту! Она была
уверена, что он постарается во что бы то ни стало исполнить свою угрозу. Ей
оставалось одно -- найти способ покончить с собой раньше, чем Роков приведет
в исполнение свой постыдный план.
Но для этого ей требовалось время, нужно было все обдумать и
приготовиться к смерти. Она чувствовала, что не сможет сделать этого
последнего и решительного шага, не испробовав всех способов и возможностей к
побегу. Она не дорожила жизнью, но в ней теплилась надежда, что каким-нибудь
образом она сможет вернуться к своему сыну, к своим материнским
обязанностям. Но она твердо знала, что не задумается при выборе двух решений
-- Николай Роков или самоубийство!
-- Ступайте прочь! -- крикнула она в исступлении. -- Оставьте меня с
моим умершим ребенком. Разве вы еще не достаточно причинили мне страданий и
горя? Что я вам сделала? За что вы продолжаете преследовать меня?
-- Вы страдаете за обезьяну-человека, любовь которого вы предпочли
любви джентльмена! -- ответил он. -- Но не будем об этом говорить. Мы
сначала похороним здесь вашего ребенка, и затем вы пойдете со мной в мой
лагерь, а завтра утром я вас приведу обратно и передам очаровательному
М'ганвазаму.
Он хотел взять ребенка, но она отвернулась с ним от него.
-- Я сама похороню его! -- сказала она. -- Прикажите вырыть могилу за
деревней.
Роков хотел поскорее покончить с этим делом, чтобы отвести затем ее в
лагерь. Он видел в ее апатии полную покорность судьбе и внутренне
торжествовал.
Позвав несколько человек чернокожих, он проводил Джэн за деревню. Там
под большим деревом чернокожие вырыли маленькую могилу. Завернув трупик в
одеяло, Джэн тихо положила его в приготовленную яму и, встав на колени,
произнесла тихую молитву над могилой безвестного младенца.
Спокойная, с сухими глазами, она встала и последовала за своим
мучителем в глубокий мрак джунглей по узкой тропе, которая соединяла деревню
Ваганвазама с лагерем международного проходимца и мошенника Николая
Рокова...
Тропа представляла собою как бы узкий коридор, стены его составляли
густые заросли, переплетающиеся сверху и не пропускающие лунного света.
Молодая женщина слышала, как трещит валежник под ногами крупных зверей, и до
слуха ее доносилось глухое рычанье охотившегося льва, похожее на гром, от
которого дрожала земля. Носильщики зажгли связки тростника и размахивали
ими, чтобы напугать хищников и держать их на почтительном расстоянии. Роков
торопил людей, и по дрожащему тону его голоса Джэн поняла, что он трусит.
Ночные звуки джунглей вызвали у нее воспоминание о тех днях и ночах,
которые она проводила в подобных же лесных зарослях со своим лесным богом --
бесстрашным и непобедимым Тарзаном из племени обезьян. У нее не было и мысли
о страхе, несмотря на то, что звуки джунглей были тогда еще новыми для нее.
