раблям, как известно, никто не нанес. Война в Корее продолжалась, а мы
занимались тем, что нам было поручено.
Эту задачу мы выполнили в течение года. Причем сделали не только об-
разцы. Советское правительство пошло даже на такой риск и нас вынудило
на него пойти: параллельно с разработкой (не имея результатов испытаний
ракеты "земля-воздух") запустили в серию все предварительные агрегаты,
которые с большей степенью вероятности останутся без изменений. И когда
мы проводили первое испытание по поражению реальных объектов, почти 50
заводов уже полным ходом вели работы по созданию двигателей, каркасов
ракет. С некоторым отставанием (так как испытывались в последнюю оче-
редь) шли системы управления.
Параллельно с этим началось строительство кольца вокруг Москвы.
Испытания прошли очень удачно. Первой же ракетой на высоте 12-14 ки-
лометров были уничтожены летящие на максимальной скорости МиГ-15. Реак-
тивные бомбардировщики Ил-28 были менее скоростными машинами, и, вполне
понятно, интереса для нас не представляли.
Но настояло командование ВВС, и пустили все же большие бомбардировщи-
ки конструкции Туполева, имевшие помеховые установки. Испытания проходи-
ли так. Экипажи поднимали самолеты в воздух, ставили на автопилот и выб-
расывались с парашютами до входа объекта в зону.
Беспилотные мишени, заказанные КБ Лавочкина, к сроку сделать не успе-
ли. Позднее они появились, но сбивали их тоже первой ракетой.
Сталин остался доволен. Похвалил, пообещал всех наградить, но заметил
тут же: - Этого мало. Дайте кольцо вокруг Москвы. Могу сказать без преу-
величения: мир таких темпов не знал. Вся промышленность, по сути, была
брошена на решение этой задачи. В строительстве кольца участвовали де-
сятки тысяч людей. Мы, разработчики, а в основном это были люди до 30
лет, неделями пропадали на испытаниях, на позициях, на строительстве.
Рабочий день, по сути, стал круглосуточным.
Когда военные доложили Сталину, что система готова, он уже знал о ре-
зультатах испытаний на полигонах. Тем не менее этим не удовлетворился.
Вызвал главкома ВВС и приказал подготовить к вылету с трех направлений
минимум по пять самолетов. "Я вам потом скажу, с каких именно направле-
ний пускать их на Москву. Вот и посмотрим, насколько наши молодые друзья
справились с той задачей, которую мы перед ними поставили".
Мы возражать не могли, но военные, в отличие от нас, заявили, что не
могут гарантировать удачного исхода, так как несбитые самолеты могут
рухнуть на Москву.
Нас отпустили, и, как потом рассказывал отец, в Кремле развернулась
настоящая дискуссия на эту тему. Сталину все же объяснили, что даже если
будут поражены все цели, то падение обломков самолетов на пригороды
Москвы может привести к человеческим жертвам. Он согласился с такими до-
водами, но приказал полностью смакетировать сектор обороны на полигоне и
пустить с разных направлений и на разных высотах и скоростях самолеты
различных типов. Испытания прошли удачно. Как Главный конструктор, по
статусу я в числе других должен был получить звание Героя Социалистичес-
кого Труда, но в списках не значился. Правда, орден Ленина и Сталинскую
премию получил ранее за создание противокорабельной ракеты.
Вообще тогда существовала отработанная практика. Специалисты, участ-
вовавшие в реализации поставленной задачи, в выполнении того или иного
проекта, представлялись к наградам. И ряд моих товарищей тогда действи-
тельно получили звания Героев.
Когда мы сделали противокорабельную ракету, мне удалось настоять,
чтобы летчики Анохин и Павлов были удостоены звания Героя Советского Со-
юза. Амет-Хан Султан, тоже замечательный летчик-испытатель, стал дважды
Героем Советского Союза еще в войну. На его счету было полторы сотни
воздушных боев и три десятка сбитых немецких самолетов. Сбитых лично. А
еще два десятка - в составе группы. И как летчик-испытатель он оказался
на высоте - участвовал в испытаниях свыше ста машин.
И я, и мои товарищи считали, что он должен стать трижды Героем. Он
бесспорно этого заслуживал. К сожалению, на это не пошли. Амет-Хан Сул-
тан, по национальности крымский татарин, был вычеркнут из списков...
Когда говорят, летчик от Бога, это о таких, как Султан. Окончив до
войны авиационную школу, он был летчиком-истребителем, командиром звена,
эскадрильи, помощником командира полка. Очень симпатичный человек, если
хотите, типичный летчик-истребитель тех лет. Коренастый, широкоплечий,
невысокого роста, с железным здоровьем и с железными нервами. Думаю,
только национальность помешала ему закончить войну трижды Героем. А пос-
ле войны, несмотря на отношение к крымским татарам, его все же приняли в
Военную академию как дважды Героя. В силу многих обстоятельств учиться
он не стал. Возможно, внутренние обиды тому виной, возможно, другие при-
чины помешали, но из академии Султан ушел. Тогда я его еще не знал. Поз-
накомились мы позднее. Демобилизовавшись из армии, Султан пришел в Лет-
но-испытательный институт Министерства авиационной промышленности. Там
мы и встретились.
Нам нужно было отобрать несколько человек, которые согласились бы
участвовать в испытаниях. Проект противокорабельной ракеты у нас уже был
готов, необходим был аналог такого снаряда, управляемого человеком, т.
е. вместо боевого заряда в ракете находился летчик-испытатель. Ракета
подвешивалась к самолету Ту-4, и машина взлетала...
В Крыму находился аэродром с полигоном для атомной авиации. Мы решили
его использовать, надо было лишь увеличить до пяти километров взлет-
но-посацочную полосу.
Из нескольких десятков людей, рекомендованных нам, мы отобрали четве-
рых. Кроме Султана, пригласили Сергея Анохина, много лет проработавшего
в КБ авиаконструктора Александра Сергеевича Яковлева. Летное чутье имел
необыкновенное. В одном из испытательных полетов он должен был разрушить
в пике самолет и выброситься с парашютом. Тогда он потерял глаз, но ле-
тал потрясающе.
Султан, кстати, тоже не раз отличался на испытаниях. По инструкции -
так неоднократно бывало - должен выбрасываться, а он несколько самолетов
с риском для жизни сумел посадить - и лавочкинских, и микояновских.
Павлов и Бурцев тоже были отличными летчикамииспытателями. Каждый из
них сделал на нашем снаряде по 30-35 вылетов. Риск был огромный. Поса-
дочная скорость машины достигала 400 километров в час.
После взлета самолета наши снаряды отрывались от машины, испытатели
наводили их на корабль, делали разворот и шли на посадку. Вероятность
катастрофы была чрезвычайно высокой, но Амет-Хан, Анохин, Павлов и Бур-
цев шли на такой риск добровольно. Тогда они действительно здорово по-
могли нам, разработчикам. Мы сэкономили и время, и сотню ракет.
За испытание "Кометы" Амет-Хан получил орден Ленина и Государственную
премию. Стали лауреатами Государственной премии и Героями и остальные
летчики. Анохина и раньше к Герою представляли, но почему-то не присваи-
вали. На этот раз получилось, чему я был очень рад: они все были достой-
ны этих наград.
С теплотой вспоминаю также инженер-полковников Степанца, Трофимова.
Все мы, и разработчики, и летчики, и руководители полетов, делили на ис-
пытаниях и удачи, и неприятности. Все бывало, что скрывать. Добавлю
лишь, что все эти люди остались моими верными товарищами и впоследствии.
Участие в создании противокорабельной ракеты - первой моей большой
работы - мне особенно памятно. Делал я ее с такими же, как и сам, моло-
дыми одержимыми людьми, которые не боялись принимать смелые технические
решения, уходить от готовых трафаретов. Сейчас уже можно сказать, что
Вооруженные Силы получили тогда ракету, поражавшую на расстоянии ста и
более километров любые морские цели. Использовать при этом можно было
как ядерный, так и обычный заряд. Именно тогда впервые в Советском Союзе
не самолетчики, не ракетчики определяли облик оружия, а мы, радиоэлект-
ронщики. Это была сложная система с головками самонаведения, автоматами
стабилизации.
Позднее мы работали над созданием ракеты "воздухвоздух". Первые такие
снаряды поражали цель на расстоянии до 15 километров, затем - до 30. Со
временем они были усовершенствованы и выпускались серийно, но этим зани-
мались уже другие люди.
Довольно интересной была работа, связанная с созданием автомата, не-
обходимого как для противокорабельных ракет, так и для ракет класса
"воздух-воздух", "земля-воздух". Несколько позже - участие в создании
ракет дальностью до 30 километров, для высот от 5 до 25 километров, за-
тем от пяти километров до километра. Тогда боевые машины ниже не опуска-
лись. Это нынешние автоматы и системы управления отслеживают рельеф
местности от 25 до 15 метров.
Я был Главным конструктором всех этих систем, возглавлял их разработ-
ку, но хочу подчеркнуть: это труд коллективный. В современной военной
технике ни одна система одним человеком не создается.
Хотя, работая в Свердловске после освобождения из тюрьмы, я числился
рядовым инженером, работы вел как ведущий специалист... Мы тогда делали
ракеты для надводного и подводного стартов, целый ряд их модификаций.
Занимался и конкретным руководством - разработкой бортовых вычислитель-
ных систем.
1960 ГОД, 1 МАЯ.
Первое боевое "крещение" зенитных ракет, созданных в нашем КБ, прои-
зошло на иранской границе. Позднее - в Прибалтике. Война с американскими
самолетами-разведчиками оказалась затяжной. 1 мая 1960 года в советское
воздушное пространство вторгся неопознанный самолет, который, пройдя над
секретными военными объектами СССР, взял курс на Урал.
Первым в дивизионе майора М. Воронова приступил к боевой работе рас-
чет станции разведки и целеуказаний (сержант В. Якушкин, ефрейторы В.
Некрасов и А. Хабаргин). При подлете самолета к Свердловску главком ПВО
страны дал приказ на уничтожение. Так был сбит самолет У-2.
Из рапорта майора Воронова:
"Доношу, что ваш приказ об уничтожении самолета-нарушителя государс-
твенной границы Союза ССР, вторгшегося в пределы нашей Родины 1 мая 1960
года, выполнен в 8.53, время московское.
При входе самолета в зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был
произведен пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. По-
ражение цели наблюдалось при помощи приборов, а через небольшой промежу-
ток времени постами визуального наблюдения было зафиксировано падение
обломков самолета и спуск на парашюте летчика, выбросившегося с разбито-
го самолета. О результатах боя мною было доложено по команде и приняты
меры к задержанию летчика, спустившегося на парашюте".
10 февраля 1962 года на мосту Глинке американского летчика Фрэнсиса
Гарри Пауэрса обменяют на советского разведчика Вильяма Генриховича Фи-
шера, больше известного как Рудольф Иванович Абель. И мир постепенно
начнет забывать и о неудачливом пилоте, и о том, что случилось в мае
1960-го в небе под Свердловском, так и не узнав о том, что же произошло
в действительности.
Пауэрса сбили потом, а первая ракета уничтожила наш самолет. Замеча-
тельный летчик погиб...
Имя погибшего пилота - старший лейтенант С. Сафронов. Вполне понятно,
что трагедия не была секретом для всей Уральской армии ПВО, в печати же
до 90-х годов об этом не проскользнуло ни строчки. Виной случившегося -
отсутствие широко известной ныне системы "свой-чужой".
В Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении отличившихся
ракетчиков, опубликованном центральными газетами 7 мая 1960 года, первым
в списке стоит имя старшего лейтенанта Сергея Ивановича Сафронова. Но
тайна так и осталась надолго тайной.
Вспоминает полковник запаса Михаил Воронов:
"Новый зенитный ракетный комплекс наш дивизион получил осенью 1959
года. И вот цель в зоне дивизиона. Командую; "Пуск!" Офицер наведения
