- Не следует навязывать им наши взгляды, - говорил он. - Пусть строят
то общество, какое считают нужным. Главное, что Югославия с нами в одной
упряжке. Они ведь не возражают даже против размещения наших гарнизонов,
если это будет необходимо. Так что не надо осложнять наши отношения,
жесткая позиция с нашей стороны непременно вызовет у них раздражение.
Сталин в какой-то период соглашался с этой точкой зрения и даже шутя
называл членов Политбюро, ратовавших за укрепление связей с Югославией,
титоистами. К титоистам он, естественно, относил и моего отца. Как ни
удивительно, но Вячеслав Михайлович Молотов, который клеймил отца на том
Пленуме за связь с Ранковичем и Тито, при Сталине тоже был "титоистом".
- С точки зрения долговременных целей нашей политики выход к Среди-
земному морю чрезвычайно важен, - говорил он, поддерживая моего отца. -
Настолько важно, что если бы даже в Югославии был не Тито, а король, это
нас вполне устраивало бы.
Это, разумеется, была шутка, но Сталин эти слова запомнил и позднее
уже всерьез рассматривал вопрос о возвращении короля в Югославию. В один
из приездов Тито в Москву Сталин даже спросил у него:
- А как вы, товарищ Тито, смотрите на конституционную монархию в
Югославии?.. Король в виде английской королевы, а товарищ Тито в виде
несменяемого премьер-министра...
После этого разговора у Сталина они приехали к нам на дачу, и Тито с
Маленковым и моим отцом обсуждали это предложение со смехом. Тито тогда
сказал:
- Надо было столько лет бороться, чтобы теперь возвращать короля...
Позднее, знаю, советским руководством, точнее партийной верхушкой, с
ведома Сталина предпринимались попытки заменить Тито, как человека, ко-
торый не очень поддается воздействию с нашей стороны. Не знаю, почему не
написал об этом в своих воспоминаниях Джилас. Насколько помню, и ему де-
лались определенные предложения, когда пытались заменить Тито более
удобным лидером... Ранковичу тоже предлагали подобное. Но еще тогда отец
говорил Сталину, что из этой затеи ничего не выйдет. И Джилас, и Ранко-
вич, и другие люди из окружения Тито настолько преданы ему, что на такое
предложение не согласятся. Они ведь рядом с Тито прошли войну, а это лю-
дей очень сплачивает. Вообще, югославское руководство резко отличалось
от советского. Это из числа нашего партийного руководства многие не зна-
ли, что такое война, а соратники Тито всю войну рисковали жизнью, как и
он сам. Видимо, это тоже наложило определенный отпечаток на отношения в
югославском руководстве. И отец все это хорошо понимал.
После разрыва с Югославией органам безопасности, знаю, было поручено
убрать Тито. Дошло ли дело до покушения или нет, мне неизвестно, но ре-
акцию отца на такое решение помню. Он говорил, что надо любой ценой по-
мешать этому. "Они хотят расправиться с ним таким же образом, как в свое
время с Троцким. Тогда я ничего изменить не мог. Дело тянулось с двад-
цать девятого года и зашло слишком далеко. Сейчас ситуация иная и допус-
тить убийства Тито ни в коем случае нельзя"
Из официальных источников:
По версии Дмитрия Волкогонова, "где-то к поздней осени 1952 года ро-
дилось несколько вариантов ликвидации Иосифа Броз Тито, близкого союзни-
ка Сталина в годы войны и сразу после нее. Все эти варианты были прямо
связаны с именем И. Р Григулевича - "Макса". (Это имя уже знакомо чита-
телю. Этот разведчик-нелегал участвовал в покушении на Троцкого.) Вот
документ подготовленный тогда же в Министерстве государственной безопас-
ности СССР и адресованный лично Сталину, - записка - МГБ, в силу особой
секретности написанная от руки одним из заместитеяей" Игнатьева в единс-
твенном экземпляре:
"МГБ СССР просит разрешения на подготовку и организацию теракта про-
тив Тито, с использованием агента-нелегала "Макса" - тов. Григулевича И.
Р" гражданина СССР, члена КПСС с 1950 года (справка прилагается)".
"Макс" был переброшен нами по костариканскому паспорту в Италию, где
ему удалось завоевать доверие и войти в среду дипломатов южноамериканс-
ких стран и видных коста-риканских деятелей и коммерсантов, посещавших
Италию.
Используя эти связи, "Макс" по нашему заданию добился назначения на
пост Чрезвычайного и Полномочного посланника Коста-Рики в Италии и од-
новременно в Югославии. Выполняя свои дипломатические обязанности, он во
второй половине 1952 года дважды посетил Югославию, где был хорошо при-
нят, имел доступ в круги, близкие к клике Тито, получил обещание личной
аудиенции у Тито. Занимаемое "Максом" в настоящее время положение позво-
ляет использовать его возможности для проведения активных действий про-
тив Тито.
В начале февраля с. г. "Макс" был вызван нами в Вену, где с ним была
организована встреча в конспиративных условиях. В ходе обсуждения воз-
можностей "Макса" перед ним был поставлен вопрос, чем он мог бы быть на-
иболее полезен, учитывая его положение, "Макс" предложил предпринять ка-
кое-либо действенное мероприятие лично против Тито. В связи с этим пред-
ложением с ним была проведена беседа о том, как он себе это представля-
ет, в результате чего выявились следующие возможные варианты осуществле-
ния теракта против Тито.
1 Поручить "Максу" добиться личной аудиенции у Тито, во время которой
он должен будет из замаскированного в одежде бесшумно действующего меха-
низма выпустить дозу бактерий легочной чумы, что гарантирует заражение и
смерть Тито и присутствующих в помещении лиц. Сам "Макс" не будет знать
о существе применяемого препарата. В целях сохранения жизни "Максу" ему
будет предварительно привита противочумная сыворотка.
2. В связи с ожидаемой поездкой Тито в Лондон командировать туда
"Макса" с задачей, используя свое официальное положение и хорошие личные
отношения с югославским послом в Англии Велебитом, попасть на прием в
югославском посольстве, который, как следует ожидать, Велебит даст в
честь Тито. Теракт произвести путем бесшумного выстрела из замаскирован-
ного под предмет личного обихода механизма с одновременным выпуском сле-
зоточивых газов для создания паники среди присутствующих с тем, чтобы
создать обстановку, благоприятную для отхода "Макса" и скрытия следов.
3. Воспользовавшись одним из официальных приемов в Белграде, на кото-
рый приглашаются члены дипломатического корпуса, теракт произвести таким
же путем, как и во втором варианте, поручив его самому "Максу", который
как дипломат, аккредитованный при югославском правительстве, будет приг-
лашен на такой прием.
Кроме того, поручить "Максу" разработать вариант и подготовить усло-
вия вручения через одного из коста-риканских представителей подарка Тито
в виде каких-либо драгоценностей в шкатулке, раскрытие которой приведет
в действие механизм, выбрасывающий моментально действующее отравляющее
вещество".
Цитируя этот документ из секретного архива, Волкогонов то и дело под-
черкивает, что "чувствуя растущее недовольство и раздражение Сталина в
связи с "заминкой" дела по ликвидации Тито, Берия и шеф МГБ Игнатьев ли-
хорадочно искали пути решения указаний вождя". "Берия, на короткое время
до своего ареста резко усиливший свое влияние, вызывает Григулевича в
Москву. Берия явно боится провала: Сталина уже нет - всем будет особенно
ясно, чья воля направляла руку убийцы". Очередная ложь. Мне хорошо из-
вестно другое: по линии стратегической разведки, по линии связи, которую
мой отец имел с целым рядом государственных деятелей, контакты с Тито не
прерывались даже после официального разрыва отношений между СССР и Югос-
лавией. Могу сказать больше, в интересах тех задач, которые были возло-
жены на отца по линии стратегической разведки, они даже укреплялись в
тот период. Наверное, уже не будет разглашением государственной тайны
предание гласности такого факта: Иосип Броз Тито, А. Ранкович и еще це-
лый ряд людей поддерживали с отцом связь по линии стратегической развед-
ки еще до войны...
Знал ли об этом Сталин? Вполне допускаю, что мог и не знать. Как пра-
вило, его интересовала сама информация, поступающая от стратегической
разведки, а не источники. Не раскрывал никогда отец фамилий людей, кото-
рые с ним были связаны, и перед членами Политбюро. Ни в одной разведс-
лужбе мира подобное "засвечивание" не допускается. Надеюсь, эта информа-
ция заставит историков более объективно разобраться в истории отношений
наших двух стран...
Когда после убийства отца Хрущев, пытаясь наладить отношения с югос-
лавским руководством, стал убеждать Тито в том, что камнем преткновения
в отношениях между нашими странами был Берия, Тито усмехнулся:
- Если вам удобно представить своей партии это дело таким образом,
поступайте так, как считаете нужным. Это ваше дело. Но я хорошо знаю,
что это не так...
Тито так и не сделал заявления, осуждающего моего отца. Кстати, сам
Хрущев много лет спустя рассказал, как отец еще при Сталине ратовал за
восстановление добрых отношений между нашими странами. А на Пленуме и
он, и Маленков, и Молотов, и остальные откровенно лгали, когда утвержда-
ли, что обнаружили "конфиденциальное письмо Берия Ранковичу". О том, что
такое обращение отец готовит по поручения советского руководства, все
они прекрасно знали, потому что вопрос этот обсуждался открыто. Пленум
просто и в этом случае ввели в заблуждение.
Инициатива отца заключалась в том, чтобы ему Политбюро поручило под-
готовку документов для налаживания отношений с Югославией. Все дружно
согласились. Решено было действовать для начала неофициальным путем и
подготовить почву для таких же неофициальных переговоров, объяснить си-
туацию, сложившуюся в СССР после смерти Сталина, уточнить позицию югос-
лавского руководства.
Отец подготовил проекты писем и представил их на расширенном заседа-
нии Президиума ЦК. Среди прочих документов по Югославии они находились в
папке, а как их использовали для его компрометации перед участниками
Пленума ЦК, известно...
Позднее те же люди стали создавать образ идеального коммуниста Иосипа
Броз Тито. Хрущев ездил в Югославию, Тито и Ранкович приезжали в СССР и
даже, как писали центральные газеты в 1956 году, успешно охотились в
лесных угодьях Крымских гор под Ялтой на оленей вместе со столь же удач-
ливым стрелком Никитой Сергеевичем.
Но идеальным коммунистом Тито никогда не был. Он был строителем соци-
алистического государства с определенными отклонениями от того, что де-
лалось в Советском Союзе, но я бы сказал более приемлемого для народа.
Но это, безусловно, была диктатура с жесткой властью руководителя госу-
дарства и со столь же жесткими законами. Когда Тито говорил Хрущеву что
не будет участвовать в компрометации Берия, он сказал, что поступает
так, как в свое время отказался "быть участником ваших событий 17-го го-
да". А дело было так. Советское руководство попыталось "приукрасить" би-
ографию Тито и сделало его чуть ли не одним из участников октябрьского
переворота в Петрограде. Тито от такой чести отказался. По его словам,
он тогда из плена возвращался на родину и случайно оказался в Петрогра-
де. Как человека без документов, его посадили в Петропавловскую кре-
пость. Впоследствии у нас стали писать, что вождь югославских коммунис-
тов стоял у истоков Великой Октябрьской социалистической революции. Би-
ографии вождей переписывать в СССР умели всегда...
Еще один малоизвестный факт После войны Сталин упрекал отца:
- Зря мы его спасли, не надо было вам за ним самолет посылать. Уж
лучше бы этого Тито вместе со всем его штабом немцы тогда перебили. Се-
годня хлопот бы меньше было...
Этот разговор состоялся в моем присутствии. Отец тогда промолчал. За
столом, помню, находились и другие люди. Возможно, по этой причине этот
разговор продолжения не имел.
Во время войны отец получил через стратегическую разведку данные о
