которые отец курировал. Скажем, металлургия. А проект, о котором мы с
вами говорим, требовал подключения всей промышленности. Нужен был чело-
век, знающий дело, умеющий организовать работу в условиях военного вре-
мени. Знаю, что этими обстоятельствами и был обусловлен такой выбор.
Кроме того, вся разведывательная информация продолжала проходить через
его аппарат, а следовательно, поступала к отцу.
Разумеется, проект такого масштаба требует и специальных знаний. Он
не мог рассчитать то или иное устройство, но результаты этого расчета,
физическую суть получал с помощью ученых. Этого было вполне достаточно,
чтобы определить направление, поставить вопрос.
Отец, помню это с детства, всегда много работал над теми проблемами,
которые ему поручались. Когда он работал в Грузии, ему пришлось зани-
маться субтропиками, например. Конечно, он не был специалистом в этой
области. Приглашал агрономов, почвоведов, других специалистов сельского
хозяйства, советовался. Это была обычная практика. Он ездил по колхозам,
смотрел, анализировал, то есть готовил себя к пониманию вопроса. Это не
значит, что он мог стать таким образом селекционером или ученым-почвове-
дом, но вопросы, связанные с организацией этих работ, он изучал доста-
точно хорошо. Докопаться до сути он стремился и здесь. Вообще он был че-
ловеком с острым умом. Знаю от самих ученыхядерщиков, с которыми он ра-
ботал, как они удивлялись тому, что он схватывал суть мгновенно.
Ему не нужно было заниматься конструкцией бомбы или теоретическими
проблемами. От него ждали другого - нужны были диффузионные заводы, цик-
лотроны, ускорители и многое-многое другое, без чего бомбу создать не-
возможно.
Работал он тогда особенно много. Нередко беседы с учеными проходили у
меня на глазах. Проходили они и у нас дома, и за городом. Вставал он,
как всегда, рано и до девяти утра успевал часа три поработать над мате-
риалами. А дальше обычная круговерть - организационных вопросов была
масса.
В 1946 году по предложению отца к решению поставленных задач были
подключены большие мощности. Тогда же был создан Специальный комитет при
Совете Министров СССР, который он и возглавил. Но, повторяю, работы шли
и в войну. Создавались специальные лаборатории, строились диффузионные
заводы, ядерные котлы. В тяжелейших условиях, но дело делалось. Практи-
чески с 1943 года эти работы были развернуты.
Все минувшие десятилетия приоритет советской науки никогда не ставил-
ся под сомнение, но когда были обнародованы некоторые материалы развед-
ки, тут пошли разговоры о том, что ядерное оружие мы позаимствовали у
американцев...
Но ничего подобного! Фактор времени! И только он. Разведка в значи-
тельной мере облегчила задачу, поставленную перед советскими учеными, и
они справились с ней в более сжатые сроки.
Не секрет, какое это было время. Те отрасли промышленности, которые
должны были работать на бомбу, находились после войны в удручающем сос-
тоянии. Начни мы работы без каких-либо данных, результат был бы получен
лет на десять позднее.
То есть наши ученые разрабатывали ту технологию, которая дала резуль-
тат. Но должен ради объективности сказать еще вот о чем. Наши уче-
ные-ядерщики не копировали американскую бомбу. Скажем, у нашей бомбы
иная конструкция. Это заслуга академика Харитона. Бомба создана на прин-
ципиально иной основе. Да, ядерное топливо одно - плутоний, но у амери-
канцев, грубо говоря, заряд выстреливается в стволе и за счет сжатия на-
чинается цепная реакция и выделение энергии. У нас вместо ствола приме-
нили обжатие шара. Это более сложная конструкция, но она дает лучшее
сжатие, лучший КПД.
Получив от разведки очень и очень много, советские ученые все же пош-
ли своим путем. Так было не только с ядерным оружием...
Вопреки распространенному мнению о том, что ученые не знали, откуда
поступают материалы, в которых содержалась информация о ходе аналогичных
работ на Западе, должен заметить, что это неправда. Знали, разумеется,
что эти данные добыты разведкой. Не знали источники этой информации, но
это вполне объяснимо.
Больше того, в Советский Союз были нелегально переправлены крупнейшие
ученые западных стран. Некоторые имена могу назвать. Скажем, Бруно Пон-
текорво был доставлен в СССР из Англии на подводной лодке.
Из официальных источников:
Бруно Макс Понтекорво. Родился в 1913 году. Как утверждают советские
источники, "член КПСС с 1955 года, советский физик, академик АН СССР,
лауреат Ленинской и Государственной премий. Автор трудов по замедлению
нейтронов и их захвату атомными ядрами, ядерной изомерии, слабым взаимо-
действиям, нейтрино, астрофизике".
Родился в Италии, член Итальянской компартии с 1939 года. С 1940 года
работал в США, Канаде, Великобритании. По официальным данным, в СССР с
1950 года...
Понтекорво работал над аналогичным проектом еще на Западе. Через Че-
хословакию были переправлены в Советский Союз и два крупнейших радиоэ-
лектронщика, американцы по происхождению...
Можно было бы назвать еще десятки людей, но я не считаю себя вправе о
них говорить. И объясню почему. Дело не в том, что сегодня это какая-то
сверхтайна. Наверное, разведслужбам эти имена давно известны. Говерить о
других людях было бы просто непорядочно. У них есть дети, внуки... Гово-
рить можно, убежден, лишь о раскрытых источниках информации, а коль ни в
зарубежной, ни в нашей печати их имена до сих пор не всплыли, называть
их не стоит.
Вспомните суд над супругами Розенбергами, который ровно сорок лет на-
зад проходил в США. Трагическая история. По неосторожности или по глу-
пости Хрущев признал в США, что Этель и Лилиан Розенберги были нашими
разведчиками. Его спросили, он и ответил... Эти люди были казнены, хотя
так и не признали, что работали на Советский Союз. У спецслужб были лишь
косвенные данные о передаче СССР атомных секретов, а прямых никаких. Нет
их, к слову, у американцев и по сей день, если не считать признание Хру-
щева.
А выдал Розенбергов брат Этель, на чем неплохо заработал - на полу-
ченные миллионы открыл свое дело...
Очень многие люди работали на Советский Союз, многие, кто в большей
степени, кто в меньшей, причастны и к реализации ядерного проекта, но
существуют законы разведки: страна, на которую работает разведчик, ни-
когда его не выдает. Должны же быть этические нормы. Правда, мы о них
стали забывать...
Интерес к урановому проекту возник у моего отца задолго до соответс-
твующего решения Политбюро, принятого на базе материалов разведки, полу-
ченных из Германии, Франции, Англии и уже впоследствии из Америки. Нас-
колько знаю, первыми были получены в середине или в конце 1939 года ма-
териалы из Франции. Речь в них шла о работах Жолио-Кюри. Тогда же стали
поступать представляющие несомненный интерес материалы из Германии. Если
коротко, стало известно, что сделано крупнейшее открытие: уран расщепля-
ется, при реакции урана выделяется большое количество энергии, и сразу в
нескольких странах одновременно - хотел бы это подчеркнуть - в Германии,
Франции, может быть, в Англии - ученым-физикам стало понятно, что цепная
реакция возможна, а коль так, возможно и создание устройств, которые
способны выделять в очень короткое время колоссальную энергию. Другими
словами, тогда впервые зашла речь и о том, что возможно создание нового
оружия.
Разведка - и техническая, и экономическая - в структуре Народного Ко-
миссариата внутренних дел занимала значительное место. Вполне понятно,
что наряду со специалистами высочайшего класса в области, так сказать,
"чистой" разведки, там работали и серьезные аналитики, к которым и попа-
дала соответствующая информация из Германии, Франции, Англии, Америки.
Думаю, сегодня было бы довольно любопытно проанализировать те суммарные
сводки с тенденцией наиболее интересных направлений, требующие дальней-
шей разработки, которые они составляли. Вместе с офицерами НКВД над эти-
ми материалами столь же серьезно работали эксперты, консультанты из чис-
ла специалистов, привлеченных к анализу разведданных. Знаю, что в данном
случае для экспертной оценки привлекались видные советские ученые. Та-
кие, как, скажем, академик Иоффе, Капица, Семенов и целый ряд их учени-
ков.
Материалы накапливались, и пришло время, когда аналитики сделали вы-
воды: как и у нас, в СССР, наука в нескольких странах подошла к тому,
что эта проблема из области фантастики превратилась в реализуемую гипо-
тезу.
О вкладе наших ученых в создание нового оружия разговор дальше, а по-
ка я хотел бы сделать одно уточнение. Разумеется, никто тогда, до войны,
меня в эти вещи не посвящал. Лишь со временем от самых разных людей я
узнал предысторию создания атомной бомбы.
Сам я, не догадываясь об этом, прикоснулся к тайне будущего оружия в
конце 1939 года. В это время у нас в доме появился молодой человек. Так
как он говорил по-английски, я считал, что он англичанин. Жил он у нас
недели две.
Отец его не представлял, просто сказал, что это молодой ученый, Ро-
берт, который приехал для ознакомления с рядом вопросов. Никаких разго-
воров больше не было.
Роберт оказался довольно высоким, худощавым человеком лет тридцати, с
характерным лицом. С достаточной степенью вероятности можно было судить
лишь о его еврейском происхождении. А кто он и откуда, можно было только
гадать.
Обедали мы, как правило, вместе. Куда он уезжал, я не знал, а спраши-
вать о чем-то подобном было не велено. Да и у отца я в таких случаях ни-
когда ни о чем не расспрашивал. Знал, что многие годы его жизнь связана
с разведкой. Если считал необходимым, он сам чтото говорил.
Роберт знал немецкий, но проще ему было говорить по-английски. Язык я
знал, поэтому проблем в общении у нас не возникало. К тому же отец поп-
росил меня в те дни, когда Роберт никуда не уезжает, тоже оставаться до-
ма и не ходить в школу. С тобой ему будет не так скучно, сказал отец.
Наш гость много читал, а когда заканчивал работу, охотно расспрашивал
меня, как и чему учат в советских школах, что сейчас по физике проходим,
что по математике, химии. Словом, обычное любопытство взрослого челове-
ка. Показал мне ряд приемов быстрого счета. Я понял, что этот человек
имеет какое-то отношение к технике.
- Рассказывай обо всем, что его интересует, но сам не расспрашивай ни
о чем, - говорил отец. Так мы и общались. Роберт расспрашивал - я отве-
чал. Отец вообще никогда не рассказывал в те годы о людях, которые ста-
новились гостями в нашем доме.
Уж не помню точно, то ли в конце сорок второго или в самом начале со-
рок третьего как-то за столом, помню, были Ванников, нарком боеприпасов,
Устинов, нарком вооружения, зашел разговор о новом оружии. Речь шла о
том, что американцы форсируют какие-то разработки, связанные с бомбой
колоссальной разрушительной силы. Говорили о ядерной реакции и прочих
вещах. Тогда и услышал я, что работы эти возглавляет в Америке Роберт
Оппенгеймер.
Я приехал накануне из академии, где учился, от предмета разговора был
далек, а когда гости разошлись, поинтересовался у отца:
- Помнишь, у нас несколько лет назад гостил Роберт...
Фамилию Оппенгеймер отец мне тогда не назвал, ответил коротко:
- Не забыл? Он приезжал к нам для того, чтобы предложить реализовать
этот проект, о котором ты слышал. Сейчас работает в Америке.
- Человек, который гостил у вас до войны, приезжал в СССР нелегально?
- Думаю, да. В противном случае его бы не допустили к тем работам,
которые он возглавлял впоследствии в официальном учреждении.
Я спросил тогда у отца, помогает ли он нам сейчас. Отец ответил, что
теперь такой возможности нет, но и без него есть немало людей, которые
нам помогают.
Из официальных источников:
Роберт Оппенгеймер. Американский физик. В 1943 - 1945 годах руководил
