пятисекундным запозданием подключился дефективный.
"Кар! Кар-р!! Кар-р-р!!!" -- сердито отозвалась из-за деревьев
невидимая ворона.
"Ладно ... -- утирая слезы смеха, сказал Рябов, -- Посмеялись и хорош.
-- он повернулся к татуированному, -- Мочи его, Ворон, и в путь-дорогу!" --
он бросил отобранную одежду на сиденье микроавтобуса и стал переодеваться.
"Я сперва, Гришаня, в ментовский клифт прикинусь. -- Татуированный
расстелил одну из шинелей на снегу, снял ботинки и встал на нее,
расстегивая на ходу ватник, -- Бр-р-р!... Холодно!" Дефективный последовал
его примеру. Некоторое время воры молча переодевались. "Интересно, за каким
хреном лейтенант нидерландиста прихватил? -- Рябов напялил пиджак покойного
шофера и методически застегнул все пуговицы, -- Отказаться что ли не мог?"
Татуированный зашнуровывал милицейские ботинки: "Спроси чего полегче ..."
(мундир и шинель Кадлеца были ему великоваты). Дефективный силился попасть
язычком пряжки ремня в нужную дырку (мундир и шинель шестипалого были ему
малы). Рябов взял свою старую одежду в охапку, подошел к оврагу и швырнул
вниз, потом подобрал брошенные охранниками палки и тоже кинул в овраг.
"Калач, поедешь в кузове. -- приказал он дефективному, садясь за руль
микроавтобуса, -- Пошевеливайся, Ворон!" Мотавшиеся полы чересчур длинной
шинели татуированного делали вора похожим на беспризорника из фильмов про
Революцию. Дефективный подобрал живот, застегнул милицейский китель и
самодовольно огляделся.
Татуированный подошел к Эрику и в растерянности подергал наручники,
приковывавшие руку последнего к двери микроавтобуса. Потом покопался в
карманах: "Слушай, Гришаня, а ключей-то нет!" "Каких ключей?" -- отозвался
Рябов. "Да от браслетов, какими нидерландист прикован." "Еб-ти! --
выругался Гришаня, -- Что ж теперь делать ... не в овраг же лезть?!" -- он
вылез из кабины и подошел ближе. "Может, руку нидерландисту перестрелить?"
-- предложил татуированный; "А потом еще час кровищу снегом засыпать?! --
отвечал Рябов раздраженно, -- Ты башкой своей подумай: если кровища на
дороге останется, то первый же фраер, что здесь проедет, ментам стукнет!"
"Вы лучше замок на наручниках перестрелите." -- предложил Эрик. "Чего?" --
удивился татуированный. "Я говорю, замок на наручниках перестрелите."
Дефективный все еще возился со своей шинелью -- не мог попасть ладонями в
рукава. "Мудер, зараза! -- с уважением похвалил татуированный, -- Что
скажешь, Гришаня?" "Делай, как тебе гражданин нидерландист советует!" --
усмехнулся Рябов. Он повернулся и пошел к кабине микроавтобуса.
Эрик прижал замок наручников вплотную к двери, татуированный приставил
дуло пистолета к замочной скважине. Бах!... Наручники дернулись и
раскрылись -- рука Эрика была свободна. "Пошли." -- сказал татуированный,
указывая пистолетом в сторону оврага. "Погоди! -- сказал Эрик, -- Мне нужно
с Рябовым поговорить." "Чего там говорить ... -- отмахнулся татуированный,
-- Па-ашли, нидерландская рожа!" -- держа наготове пистолет, он потащил
Эрика за рукав ватника. "Эй, Гришаня! -- громко крикнул Эрик, -- Тебе
специалист по ЭВМ, вроде, был нужен!" "И что с того?" -- высунулся из окна
кабины Рябов. "Я -- такой специалист!" Татуированный отпустил эриков рукав.
"А не пиздишь?" -- с подозрением спросил Гришаня; Эрик пожал плечами. Рябов
на мгновение задумался. Дефективный застегнул последнюю пуговицу шинели,
подобрал ворох своей старой одежды и бросил в овраг. Милицейская ушанка
сидела у него на самой макушке; запястья высовывались из рукавов, как у
Буратино, сантиметров на десять. "Ладно, замочить его всегда успеем. --
принял решение Рябов, -- Давай нидерландиста в воронок!" "Пшел!" -- сказал
татуированный, пряча пистолет в карман. "Эй, Калач! -- окликнул Рябов, --
Приглядишь за ним. Ежели что, дай раза ... смотри только, чтоб не
насмерть." "Не боись, Гришаня, все в аккурат сделаем." -- отвечал
дефективный, захлопывая заднюю дверцу микроавтобуса и усаживаясь напротив
Эрика. Сквозь перегородку, отделявшую салон от кабины, было слышно, как
хлопают передние дверцы. "Что, шеф, такси свободен?" -- пошутил Ворон.
Рябов не отвечал. С рычанием заработал мотор, микроавтобус медленно
тронулся с места. "Адрес-то знаешь? -- резвился татуированный, --
Комсомольский проспект, дом 25, квартира 41. -- он радостно заржал. --
Гони, шеф, с ветерком -- двойной счетчик плачу!"
Дефективный поерзал на скамье и громко рыгнул.
"Вот, например, я. -- сказал он, будто продолжая давно начатый
разговор, -- Ежели б учителей и пионервожатых слушал, то, поди, всю жизнь
на заводе бы пахал. Взять хоть корешей с моего бывшего двора: все с утра до
вечера, как папы Карлы, въебывают, а ни один более четырех сотен не
зашибает! К примеру, Леха Мандюков: слесарь шестого разряда, золотые руки,
из унитаза в пять минут ЭВМ сварганит -- а на подержанную реношку цельных
десять лет копил! Оно, конечно, с евонной бабой хуй чего накопишь -- будь
ты хоть вором в законе или академиком! Говорил я Лехе перед свадьбой: 'Не
женись, мудила, на итальяшке -- итальяшка тебя сначала оберет, а потом еще
и рога наставит.' И точно: года со свадьбы не прошло, как он ее с двумя
грузинами застукал!... Апосля того случая, запил Мандюков горькую ... день
пьет, два пьет -- посинел с лица, а все пьет -- пьет, да приговаривает:
'Ужо я курву Лаурку на порог не пущу! Нехай в свое лимитное общежитие
уебывает!' И что бы ты думал -- через месяц она в евонную фатеру обратно
поселилась! Эх, мужики, мужики!... разве ж можно бабам такое спущать?!"
Дефективный печально покачал головой и громко рыгнул.
"Или, скажем, Густавка Козлов с третьего этажа ... Парень-то он
боевой, врать не стану -- пошли мы, к примеру, растяпинским рожу чистить,
так он ихнему атаману так ломом по котлу наварил, что сам главврач тот
котел апосля ремонтировал. А с другой стороны, чем кончил?... Подрался
Козел по пьяни с дружинниками и сел -- так через год другим человеком из
тюрьмы вышел. Тихий, кроткий -- что твой студент ... не поверишь, на
участковой врачихе женился! Сейчас трое детей у мудака и зарплата в сто
пятьдесят талонов! Помню, освободился я в третий раз, зашел к нему,
посидели ... тут он, апосля второй бутылки, и открылся: по ночам, грит,
снится, как растяпинского Гарьку ломом охуяриваю! Рассказывает, а сам
плачет ... Эх, паря, ну разве ж можно так идеалами молодости пренебрегать!"
Дефективный утер рукавом нос и громко рыгнул.
"Или ту же Лилианку с полуподвального возьми ... огонь деваха -- хоть
спереду, хоть сзаду! А как в очко играла -- не углядишь, как без штанов
останешься! Ну, долго ли, коротко, а решил я по всем правилам предложение
ей сделать: купил роз на двадцать три талона, пришел и говорю: так, мол, и
так, родная, -- жить без тебя не могу! Помолчала Лилианка, меня выслухамши,
глазки опустила и отвечает: 'И мне без тебя, Калач, свет не мил!' -- аж в
коленках моих от тех слов прослабило ... А она губки облизнула и говорит с
придыханием: 'Спускай теперь штаны, родной, и зажмурься -- я тебе
эротический сюрпризд сделаю!' Уронил я штаны, зажмурился -- от любви весь
дух из груди ушел ... а Лилианка те самые розы, что я принес, мне в задний
проход и воткнула! Да как воткнула, родная, -- на пол стебеля!... я потом,
чтобы колючки достать, по локоть в жопу залезал! 'Извини, -- говорит, --
Калач! Не могла я тебя не разыграть ... характер у меня такой игривый!' Эх,
люли-разлюли ... бывали ж раньше девки! Где-то она теперь, Лилианочка ..."
Дефективный смахнул с глаза непрошенную слезу и громко рыгнул.
"Или, скажем, Васек Елденко с дома напротив -- ведь как голова у
мужика варила! Пошли мы раз на Брежневскую Заставу тамошних кентов пиздить,
забрели на какой-то пустырь, глянь -- экскаватор бесхозный стоит. Залезли в
кабину, а завести мотор не могем -- ключей-то нет. Тут Васек достает
перочинный нож, откручивает винты на передней панели ... тянет изнутре
провода какие-то ... хр-р-р ... химичит с ними, понимаешь ... пф-ф-ф ... и
экскаватор тот ... хр-р-р ... пф-ф-ф ... хр-р-р ... пф-ф-ф ..."
Веки дефективного смежились, рот раскрылся, голова запрокинулась назад
-- и он захрапел.
_Несколько секунд Эрик сидел без движения -- думал. Потом,
передвигаясь как можно тише, встал и обследовал заднюю дверь -- оказалсь
незаперта. (Микроавтобус равномерно трясся, голова дефективного моталась
туда-сюда. За перегородкой, отделявшей кабину водителя от пассажирского
салона, было тихо.) Убедившись, что правая створка надежно закреплена
щеколдой, Эрик осторожно отворил левую: в глаза ему полетела снежная пыль,
в уши ворвался свист ветра. Неугомонная лента дороги стремительно выбегала
из-под днища микроавтобуса, лес на обочине мелькал, сливаясь в
черно-зеленую полосу. Прыгать было страшно, не прыгать -- еще страшнее ...
выбора, по сути, не было. Эрик снял очки и спрятал их во внутренний карман
ватника, завязал под подбородком тесемки шапки-ушанки. Уцепившись левой
рукой за верх дверцы, а правой -- за дверную ручку, он изо всех сил
оттолкнулся ногами. Дверца отмахнула в сторону и швырнула его, словно
катапульта, в сугроб на обочине дороги. Плюх-х!! Земля ... небо ... небо
... земля ... Эрик растопырил руки в тщетных попытках остановиться ... небо
... земля ... земля ... небо ... Он прокатился еще метров пять, вздымая
тучи снежной пыли, и врезался в огромный сугроб, наметенный у основания
телеграфного столба. Трах-х!! Несколько секунд он пролежал без движения --
слушал, как затихает звон в ушах; потом выбрался из сугроба и стал
вытряхивать из-за шиворота снег. Достал и надел очки: микроавтобуса видно
не было. Метрах в ста впереди какая-то дорога отворачивала от шоссе вправо
и углублялась в лес. Эрик потопал ногами и помахал руками -- ушибов не
обнаружилось. Он потянул носом воздух и сунул респиратор в карман.
Надо было торопиться.
Эрик прошагал до ответвления и свернул на проселочную дорогу. Через
пару минут шоссе скрылось из вида. Проселок, погруженный в полную тишину и
абсолютное безветрие, обступали высоченные сосны. Птицы то ли молчали, то
ли не имелись в наличии. Поеживаясь в тонком ватнике, Эрик быстро шагал и
обдумывал на ходу план действий -- перспектив видно не было. В тюремной
одежде его арестует первый встречный милиционер. Гражданскую одежду взять
неоткуда. Документов и талонов нет. Где он сейчас находится -- неизвестно.
После ареста его, скорее всего, обвинят в убийстве следователя и
охранников.
Минут через десять он увидал ответвление налево. Покосившийся
указатель гласил: "Голявкино -- 8 км". Подумав, Эрик пошел прямо.
Еще минут через десять он увидал ответвление направо. "Горбылино -- 1
км" -- гласил указатель. Эрик продолжал идти прямо.
Вскоре он услыхал звук мотора: навстречу ему шла машина.
Эрик поднял глаза -- проселок закруглялся влево, и из-за росших вдоль
него деревьев видно ничего не было. Он шагнул в сторону от дороги, по
целине -- и сразу же провалился в снег по пояс ... выкарабкался обратно,
отряхнулся и пошел вперед -- а что ему оставалось делать? Наконец, машина
показалась из-за поворота: это был облезлый зеленый грузовичок. Проскочив
Эрика метров на двадцать, грузовичок остановился, дверца кабины
распахнулась, и на подножку выскочил водитель -- рыжий вихрастый мужичонка
в разодранном зипуне без шапки. "Эй, артист! -- завопил мужичонка, --
Садися, подвезу ..." Эрик нехотя повернулся и помахал рукой. "Быстрей, чего
вошкаесси?!" -- лохматость волос и веселость голоса делали шофера похожим
на беззаботную дворнягу. Эрик обошел грузовик и залез в кабину на
пассажирское место. "Закуривай ... ежели хотишь, папироской могу угостить."
-- радостно предложил мужичонка, дергая рычаги и подпрыгивая на сидении от
избытка сил. Эрик помотал головой: "Спасибо, не курю." Грузовик тронулся и
стал неуклюже разворачиваться на узкой дороге. Перед ветровым стеклом
мотался брелок: портативная аудио-скрижаль с изречениями Романова-младшего.
