в самые древние времена. Никакие достоверные сведения о нем не могли
дойти до наших дней!
- Не забывайте, - жрец заговорил вдруг высокомерно и даже грозно,
- время и пространство не властны над страной Шис! Вы называете ее
островом, но попробуйте пересечь этот остров с севера на юг, и через
полгода пути вас будет окружать все та же суша. Отсюда можно попасть,
не пересекая океан, в страну свирепых норманнов, в край диких скифов и
даже на вашу родину, такую, какой она была тысячи лет назад. С
незапамятных времен здесь проходит незримая дорога, соединяющая земли
и времена. Бородатый варвар с берегов Енисея метко назвал ее Дорогой
Миров. Великие Мойры, управители судеб, владеют ею безраздельно и
направляют к любым мирам, по своему усмотрению. В подземельях Города
Джиннов берет она свое начало - и нигде не кончается!
Ктор замолчал, переводя дух. Взгляд его был устремлен поверх голов
слушателей куда-то в невообразимую даль.
Адилхан и Фаррух переглянулись.
- Ну ладно, - сказал падишах. - Мудрость твоя столь велика, что
кажется совершенно недоступной простым смертным. Мои стремления
гораздо скромнее, они не простираются дальше Города Джиннов.
- И все же это дерзкие стремления! - заявил жрец. - Ибо Город
Джиннов охраняется так, как ни один другой город в мире. Непобедимые
Медные Стражи обходят его вечным, неусыпным дозором.
- Кто такие эти Медные Стражи? - спросил визирь.
- У них нет имен. Известно лишь, что это лучшие витязи, пришедшие
из разных миров. Среди них есть прославленные бойцы, разбойники,
наводившие некогда ужас на целые страны, бывшие короли могущественных
держав...
- Что же заставило их поступить на службу в Город Джиннов? -
падишах скептически усмехнулся. - Бедность?
- А что заставляет великого падишаха искать дорогу к Городу? -
улыбнулся в ответ Ктор. - До сих пор только Конану-разрушителю удалось
побывать в Городе Джиннов, присоединиться к племени мойр и остаться
королем людей. Для всех остальных Медные Стражи оказались
непобедимыми...
- Ничего, - сказал Адилхан. - Мы найдем способ победить
непобедимых. Если король Конан, реальный или мифический, сумел туда
пробраться, то проберусь и я. Думаю, дня через два мы можем
выступать...
- Не торопись, падишах! - Ктор был теперь совершенно серьезен, а
вернее сказать - мрачен. - Я не все еще сообщил тебе. И новость,
которую ты сейчас услышишь, повергнет тебя в отчаяние. Знай же: ты не
исцелен. И неисцелим. Ты умрешь.
Статуи храма не могли стать более неподвижными, чем Адилхан,
услышавший эту весть. Не обращая внимания на его состояние, жрец
продолжал:
- Копье Ассуры не убивает жертву немедленно. Оно лишь впрыскивает
ей в сердце яд, ускоряющий старение плоти. Зыбкая плоть демона стареет
и рассыпается мгновенно. Человек живет дольше, дней тридцать-сорок, и
каждый день отнимает у него год жизни. Прошел всего один день, ты еще
не замечаешь внешних признаков старения своего сердца, но пройдет
неделя, и они станут очевидными. Через месяц ты станешь глубоким
старцем, через полтора - тебя не будет в живых...
- Ты лжешь, колдун! - в неистовстве вскричал Адилхан.
Вместо ответа Ктор подошел к оконному проему и откинул серую
ткань, маскирующую окно снаружи. Луч солнца ударил в зеркало на стене.
Комната осветилась. Адилхан всмотрелся в свое отражение. Он и Фаррух
были одного возраста, но сейчас из двух людей, отражающихся в зеркале,
один был явно старше. Глубокие морщины пролегли по лицу Адилхана,
избороздили его лоб. Глаза приобрели нездоровый желтоватый оттенок.
Все это можно было отнести к последствиям болезни, но падишах уже
понял, что Ктор не лжет.
- Будь ты проклят, - простонал он, закрыв лицо руками и падая на
постель.
- Неужели ничего нельзя сделать?! - Фаррух заметался по комнате.
- Единственный способ лечения, - спокойно сказал жрец Ассуры, -
это замена сердца. Но чтобы приживить падишаху сердце другого
человека, необходима вода из волшебного источника, что, говорят,
протекает в недрах Горы Духов. Увы! Эта гора слишком велика и тверда.
Никаких человеческих сил не хватит, чтобы пробить ее и добраться до
источника...
- Не хватит?! - Адилхан вскочил. - Как бы не так! У меня есть
ифрит!
- Я так и думал, - еле слышно пробормотал Ктор и громко добавил:
- А! Ну тогда - другое дело! Простите, что понапрасну напугал вас.
- Да, да, ифрит, и не один! - Адилхан возбужденно потирал руки. -
Послать за ним немедленно!
- Теперь остается только подобрать подходящее сердце, - сказал
Ктор. - К сожалению, оно может быть взято только у кого-то из ваших
соплеменников, иначе не приживется. Впрочем, это ведь честь для ваших
солдат - отдать жизнь за повелителя?
- Разумеется, - падишах кивнул. - Фаррух, подбери кого-нибудь из
гвардейцев покрепче...
Визирь медленно покачал головой.
- Как?! - взвизгнул Адилхан. - Ты отказываешься?!
Фаррух загадочно улыбнулся.
- Никого из моих людей я не могу обречь на смерть, - спокойно
сказал он. - Есть только одно сердце, которым я вправе распорядиться
по своему усмотрению. Возьми его!
Падишах подошел к нему и, взяв за плечи, повернул лицом к свету.
- Ты с ума сошел! - прошептал он, заглядывая в глаза визиря. -
Несчастный! Как можешь желать смерти ты - мой первый советник, мой
главный военачальник, мой лучший друг?! Неужели отдашь в жертву себя,
чтобы спасти никчемную жизнь грязного солдата? Да все они погибнут
рано или поздно! Другие придут им на смену, точно такие же! А ты -
единственный друг падишаха, тебя ждет блестящее будущее, огромная
власть, несметные сокровища, лучшие наложницы! Неужели можно вот так
взять и отказаться от всего этого? Не верю!
- Есть еще одно соображение, - сказал Фаррух. - Позволь мне
напоследок поговорить с тобой откровенно. Знаешь ли ты, Адилхан, как
прозвали тебя на родине? Знаешь ли, как называют тебя не придворные
льстецы на большом посольском приеме, а подданные в своих домах,
крестьяне на полях, солдаты в походе? Они зовут тебя Адилханом
бессердечным. И у них есть на то основания. Они ограблены поборами,
они запуганы казнями и пытками, они принесены в жертву прихотям
повелителя. Посуди сам, как должен поступить я, твой самый преданный
друг? Я люблю свой народ, и мне небезразлично, какое сердце будет у
падишаха моего Хоросана. Что если оно окажется еще более злым,
трусливым, алчным, чем прежнее? А в этом, - он приложил руку к груди,
- в этом сердце я, во всяком случае, уверен...
Глава 14
...Придя в себя, Христофор прежде всего удивился. Как! Это еще не
все? Некоторое время он прислушивался к своим внутренним ощущениям.
Они не были похожи на ощущения человека, раздавленного в лепешку.
Хотя, кто знает, какие при этом бывают ощущения?...
...Постепенно в сознание стали проникать разрозненные сигналы из
внешнего мира. В отдалении с дробным стуком сыпались камни, едкая пыль
висела в воздухе и скрипела на зубах. Гонзо открыл глаза, но сначала
ничего не увидел - либо наступила ночь, либо свет сюда вообще не
проникал.
Где-то вверху послышалась возня, снова посыпались камни. Христофор
поднял голову и увидел звезды. Они казались красноватыми, неуверенно
перемигивающимися сквозь пыль. Опять это незнакомое созвездие в небе,
подумал Христофор. Где-то он его уже видел. Совсем недавно... Над
трубой... И тогда это не казалось странным. Он понимал тогда, почему
над трубой такое удивительное созвездие. В голове вдруг огненной
надписью вспыхнуло слово: КОНСТРАКВА. Вместе с ней навалилась
неосознаваемая до сих пор боль и тошнота.
"Похоже, меня здорово садануло по голове," - подумал Гонзо.
Но боль помогла ему вспомнить: такое созвездие он видел в небе над
озером констраквы. А это значит, что и сейчас...
Он вздрогнул и стал вглядываться в окружающую темноту. Пыль
немного осела, проступили смутные очертания каких-то предметов, пока
совершенно бесформенные. Где же стены?... Теперь он вспомнил точно:
ифрит, эта сволочь из бутылки, заманил их в мышеловку и прихлопнул,
столкнув между собой две стены. Или не прихлопнул? Может быть, они
все-таки в последний момент убежали? Нет. Убежать нельзя было, потому
что из-под земли прорвалась констраква, а вместе с ней и одно из
чудовищ нездешнего мира...
Христофор принялся ощупывать землю вокруг, боясь наткнуться на
маслянистые потеки констраквы, и неожиданно обнаружил лежащее возле
него тело.
- Оля! - голос его прозвучал едва слышно. В горле запершило от
пыли, Христофор закашлялся.
Он перевернул Ольгу на спину, и на него уставилась черная
бесформенная маска вместо лица. Христофор отшатнулся в ужасе, но это
была только пыль. Ольга застонала и открыла глаза. На ее перепачканном
лице поочередно отразились боль, испуг и удивление. Она села,
оглядываясь по сторонам, попыталась что-то сказать и тоже
поперхнулась.
- Где... Джек? - удалось ей выдавить сквозь кашель.
- Здесь я! - граф лежал неподалеку, слегка приваленный камнями. -
Что произошло?
- Только это и осталось выяснить, - сказал Христофор. - Оля, ты
как?
- Кажется... - сказала Ольга, пытаясь подняться.
Христофор, как мог, помогал ей, несмотря на дьявольскую боль в
коленях. В каких-нибудь две минуты они поднялись на ноги и,
пошатываясь, приблизились к Джеку Милдэму. Но тот уже сам справился с
лежащими на нем глыбами. Тренированное тело лучшего гвардейца герцога
Нью-йоркского совершенно не пострадало. Что же касается последствий
удара головой о землю, то Джек не испытывал их вовсе. Гонзо, к
сожалению, не мог сказать того же о себе. Голова его раскалывалась, и
перед глазами плавали какие-то радужные пятна. Тем не менее, он первым
сообразил, что нужно сделать прежде всего.
- Граф, там у вас в сумке... кстати, вы сумку не потеряли?
- Здесь она, на мне.
- А бутылка с Амиром?
- На месте.
- Цела?
- Цела и запечатана.
- Прекрасно! Значит нас гвоздит только один ифрит? Это радует. Так
вот, граф... о чем бишь я?.. Да! Там, рядом с бутылкой, должен быть
фонарь. Достаньте его... Достали?
- Ну да.
- Так включайте! Должны же мы, наконец, узнать, где находимся!
Луч фонаря уперся в гладкую черную поверхность, заскользил по ней
вдаль и, наконец, затерялся в глубине узкого прямого коридора,
образованного двумя стенами, отстоящими шагов на двадцать друг от
друга.
- Вот тебе раз! - с веселым удивлением сказал Христофор. - Они
все-таки не столкнулись! Интересно, почему это?
- Он еще недоволен! - хохотнул граф, но тут же умолк, потому что
сверху снова посыпались камни.
Джек круто развернулся и направил луч фонаря в противоположный
конец коридора.
- Мама! - испуганно вскрикнула княжна, хватая за руку Христофора.
Прямо перед ними коридор перегораживало гигантское, вытянутое
кверху до края стены, тело какого-то существа. Разделенное на
одинаковые сегменты, каждый из которых имел свою пару маленьких ножек,
оно напоминало земную сколопендру по строению, но в сотни раз
превосходило ее по размеру. К тому же хитиновая броня, как видно,
отличалась огромной прочностью - достаточной, чтобы заклинить каменную
мышеловку ифрита. Столкнувшиеся стены зажали сколопендру, но не смогли
ее раздавить. Гонзо, граф и Ольга с изумлением смотрели на кошмарное
детище констраквы, которое сначала помешало им выбраться из ловушки, а
затем спасло жизнь.
Голова чудовища, с острым винтообразным рылом вместо челюстей,
