- О, Аллах! - вскричал, испуганно отшатнувшись, Фаррух. - Это
человек!
- Что за черт? - отозвалась голова. - Да ведь это же человек!
К ногам Фарруха упал кусок распавшегося рогатого черепа с огромным
глазом, и визирь увидел, что глаз просто нарисован на маске, сделанной
из древесной коры.
Чудовище с человеческой головой сбросило свой неимоверно длинный и
широкий балахон, напоминающий степной шатер. Ткань упала на землю, и
Фаррух, уже в полной растерянности, увидел перед собой всадника на
гнедой лошади.
Тот, вероятно, был командиром, потому что по его знаку все рогатое
войско разом избавилось от уродливых голов и приобрело более или менее
человеческий облик. Хоросанские солдаты, подоспевшие было на помощь
визирю, в недоумении остановились позади него.
- Кто вы такие? - спросил всадник. - Мы приняли вас за огнедышащих
демонов!
- Не одни демоны могут метать огонь! - с достоинством произнес
Фаррух. - Мы - воины великого Адилхана, могущественного падишаха
страны Хоросан, а я - его визирь. Отвечай, по какому праву вы
устраиваете засады на дороге и губите людей отвратительным
колдовством? Для чего наряжаетесь, как базарные маскаравозы?
Всадник спешился и безоружный шагнул навстречу Фарруху.
- Умерь свой гнев, чужеземец, - сказал он, - и знай, что за
последние триста лет ты - первый человек, который пришел по этой
дороге со стороны моря.
Мой народ живет в этом краю в окружении полчищ злых духов и
демонов, под самым носом у медных стражей Города Джиннов. Если духи
узнают, что здесь поселились люди, ничто не спасет Аренжун от
разрушения. Поэтому нам приходится прятать человеческие лица под
уродливыми масками, избегать яркого света, чтобы обман не раскрылся,
ковать коней подковами в виде когтистых лап и подстерегать разведчиков
на дорогах... Но появление людей - праздник для Аренжуна, ибо встречи
с братьями по человеческому племени случаются у нас не каждое
столетие, о них слагаются легенды и поются песни.
- Тепло же вы встречаете соплеменников! - сказал Фаррух.
Впрочем, речь командира всадников показалась ему вполне искренней.
Суровое, но открытое лицо аренжунца не носило ни малейшего отпечатка
хитрости. Видно было, что этот человек привык командовать, привык
исполнять приказания, много раз водил в бой своих солдат, но мало
занимался дипломатией.
- Я сожалею о пролитой крови, - просто сказал аренжунец. - Позволь
нам взять на плечи твоих раненых и нести их в город. Вы будете
желанными гостями в Аренжуне, мы вылечим пострадавших, справим тризну
по погибшим и устроим пир в честь воинов страны Хоросан и ее
могущественного падишаха.
- Падишах ранен, - сказал Фаррух.
Он решил довериться аренжунцу - другого выхода не было, ни у него,
ни у несчастного Адилхана.
- ...Ранен вот этим копьем. Острие осталось в груди...
Командир всадников взглянул на копье. Лицо его омрачилось.
- Скорее! - сказал он. - Это очень опасно. Только верховный жрец
может спасти ему жизнь!
Он взглянул на небо, где зажженное ифритом зарево угасало,
сменяясь робко разгорающейся утренней зарей, и тихо добавил:
- Если еще не поздно...
Глава 13
Совершая обратный перелет с острова на "материк", Ольга выбрала
для посадки плоскую крышу столярного цеха. Это должно было обезопасить
экипаж межмирника от сюрпризов констраквы. После полета на метле над
бешено несущимся потоком, Христофору и графу приятнее было ступить на
железобетонные перекрытия, чем оказаться на зыбком, иссеченном
трещинами, краю котлована. Пройдя по крыше к противоположному концу
цеха, охотники спустились на землю по пожарной лестнице и оказались на
безопасном расстоянии от озера - в самой глубине леса. Прежде чем
спуститься, Христофор бросил последний взгляд на остров в дымке
испарений и на красно-синее месиво, совершающее бесконечный бег по
кругу. Все вместе создавало буйный, совершенно неземной, но не
лишенный дикого очарования пейзаж.
- Что ж, прощай, констраква! - произнес Гонзо и, вздохнув,
добавил:
- Куда только черт не занесет...
В ответ на это приветствие бурлящая масса выпустила из своих недр
столб аммиачного пара. В том месте, где это произошло, на мгновение
показалась гигантская чешуйчатая спина и голова неведомого чудовища.
Над озером пронесся длинный тоскливый вой.
- Что там? - спросила Ольга. Она уже стояла на земле.
- Констраква прощается с нами, - сказал Христофор, спускаясь по
лестнице.
- Что-то в этом прощании чересчур много надежды на новую встречу,
- мрачно пошутила княжна.
Продираясь сквозь заросли, Ольга, Гонзо и граф не раз позавидовали
способности ифрита превращаться по своему желанию в танк или
бульдозер. Это полезное умение здорово пригодилось бы им теперь. К
счастью, лесная полоса была здесь не очень широкой, но и за ней путь
был не легче. Асфальтовая дорога, по которой они пришли к озеру,
осталась далеко в стороне - именно там, где констраква глубоко
вклинилась в лес своим новым отростком, так что рассчитывать на
асфальт пока не приходилось. Охотники находились теперь на краю
большого поля, служившего складской площадкой заготовительного цеха.
Но и это место неузнаваемо изменилось за последние несколько часов.
Если раньше в расположении штабелей заготовок, катушек с проволокой и
стопок металлических листов наблюдался хоть какой-то порядок, то
теперь от него не осталось и следа. Все было разбросано, размотано,
искорежено и смято. Из земли, перепаханной взрывами, торчали прутья
арматуры и обрывки кабеля в оплавленной свинцовой оплетке. Уродливыми
скульптурами поднимались над кучами глины скрученные винтом стальные
плиты и шестигранные, толщиной с хорошее бревно, прутки, завязанные в
узел. Больше всего неудобств доставляла проволока. Она пряталась в
траве везде, где еще была трава, цеплялась за ноги колючками или
ловила в затяжные петли, от которых очень трудно было освободиться.
- Да она за нами ползет! - вскричал выведенный из терпения граф.
- Не выдумывай, - устало отмахнулась Ольга.
- Чего не выдумывай! Вон, смотри, трава шевелится!
- Это за мной, - сказал Гонзо, - я опять запутался... впрочем, вы
тоже.
- А? - граф не успел посмотреть под ноги и растянулся во весь
рост. Обе лодыжки его были туго стянуты витками тонкой, как струна, но
чрезвычайно прочной проволоки.
- Что же вы, ваше сиятельство, при даме - такими словами! - укорял
Гонзо, помогая ему распутаться. - Небось, при дворе герцога
Нью-йоркского не стали бы так загибать. Этикета бы постеснялись...
- Ничего, - сказал Джек, - у нас этикет позволяет. Герцог сам
иногда такое завернет - телохранители обижаются... Да и как тут
утерпеть! - он со злостью дернул ногой, и взвыл - проволока врезалась
еще глубже. - Ведь нарочно так не замотаешь!
- И не говорите! - согласился Гонзо. - У нас эту проволоку, вот
так же, кольцами, раскладывали между двумя рядами колючки. Прямо беда!
Колючку еще перерезать можно, а в этой точно запутаешься. Особенно
если ночью...
- Где это у вас? - спросил граф.
- Ну... там! - Христофор неопределенно махнул куда-то вдаль. - На
этой... Да! На ранчо у меня.
- О! - сказал освобожденный от проволоки граф, вставая и пожимая
ему руку. - Вы занимались скотом?
- В общем... имел с ним дело, - вздохнул Гонзо.
- Идите сюда! - позвала Ольга. - Здесь асфальт начинается!
Она ушла далеко вперед и, раздвигая метлой траву, наткнулась вдруг
на край какого-то фундамента, на полметра поднимающегося над землей.
Вряд ли это был фундамент здания - перед княжной во всю ширь
раскрылась огромная площадь, вся состоящая из того же темного камня.
"Аэродром, что ли?" - подумала Ольга.
Подошедшие граф и Гонзо тоже не могли понять назначения такой
большой и совершенно пустой площади, но открытие княжны больше
обрадовало их, чем озадачило. Здесь не нужно было обходить воронки,
ломать ноги и рвать одежду - гладкая, как стол, поверхность пролегла
до самого заводоуправления, а именно туда и направлялись теперь
охотники за ифритами. Когда все трое выбрались из травы на каменное
возвышение, позади послышался слабый шелест - где-то там, свивая и
развивая кольца, еще шевелилась потревоженная проволока.
- М-да, - сказал Христофор, с сомнением оглядываясь вокруг, - не
то чтобы мне все это нравилось... Пошли-ка побыстрей!
Экипаж межмирника бодро зашагал к зданию управления.
- Ты заметил что-то подозрительное? - спросила Ольга.
- Да как тебе сказать? В общем-то... нет.
- Тогда что тебе не нравится?
- Вот это и не нравится. Слишком все идеально. Слишком тихо,
слишком светло. Площадь слишком ровная. Ты посмотри - ни кучки мусора,
ни царапины от снаряда. А ведь здесь самая битва была...
- Почему именно здесь?
- Не знаю. Мне на острове так казалось... Может быть, я и
ошибаюсь. Просто хочется побыстрей добраться до заводоуправления, а
оно никак не приближается.
- А что будет, когда мы туда придем?
- Там посмотрим...
Некоторое время они шли молча.
- Ты знаешь, Оля, - сказал вдруг Христофор. - А ведь наши
приключения действительно напоминают сказки про твоего Адилхана...
Княжна только посмотрела на него искоса.
- Правда, он разбрасывал ифритов, а мы собираем, - продолжал
Гонзо, - но конечная-то цель одна, ведь так?
Ольга кивнула, но снова как-то набок и от этого весьма
неопределенно. Христофора это не смутило.
- Вот я и думаю, - сказал он. - Что все-таки было нужно этому
пронырливому падишаху?
Княжна улыбнулась.
- И какие напрашиваются выводы?
- Пока не знаю. Но когда ты сказала, что мир можно переделать, как
хочешь...
- Ага! Уже горячо! Близко, Гонзик, очень близко!
- К чему близко? К тому, что ты сама задумала проделать с миром?
Два зеленых огня из-под опущенных ресниц коротко выстрелили в
Христофора, но сейчас же погасли.
- Н-ну... не совсем так... - не без смущения сказала Ольга.
- Да нет уж, рассказывай все до конца, раз начала! Для чего-то
ведь ты заставила меня читать эти сказки?
Ольга ответила не сразу. Она все глядела на заводоуправление,
которое, казалось, застыло на месте, нисколько не приближаясь, хотя
охотники шли быстрым шагом.
- Ну хорошо, - сказала она, наконец. - Сознаюсь. Я дала тебе эту
книжку неслучайно. Мне хотелось проверить на тебе некоторые
собственные догадки. Не потому, что я в чем-то сомневаюсь, все слишком
очевидно... для меня. Я хотела, чтобы ты это подтвердил... И ты
подтвердил.
- А почему ты не проверила их на графе? - спросил Гонзо. - Дала бы
книжку ему...
Княжна ничего не сказала в ответ, только укоризненно посмотрела на
Христофора. Этот взгляд он записал себе в актив.
- Ну хорошо, - продолжал он скромно, - я подтвердил. А что я,
собственно, подтвердил? Предположим, что Адилхан действительно искал
не золото. Предположим, он добивался власти над миром. Это видно из
текста. Но в народных сказках можно вычитать все, что угодно. Одни
находят там свидетельства контакта с инопланетянами, другие - сведения
о всемирном потопе. Но именно потому, что сказки намекают сразу на
все, можно смело не верить ничему. Адилхан добивался власти над миром?
Прекрасно! Но ни он, ни рассказчик не знали, где берут эту власть, как
ею пользуются, и в чем она, собственно, заключается. Может быть, в
этой красивой легенде как раз и выражено отчаяние человечества,
неспособного представить себе власть, отдельную от денег и военной
