на ее фоне, превратилась в черный громоздкий силуэт. Ладонь его легла на
светящуюся поверхность, и сейчас же от нее побежали темные волны, свет
ослаб, а кристалл обрел глубину и прозрачность, и в этой зеленоватой
глубине вдруг возникло огромное человеческое лицо. Я чуть не закричал - из
кристалла на меня глядел Студент.
Во взгляде его застыл ужас и безнадежное отчаяние, вероятно, таким
было лицо Студента в момент гибели.
Хозяин долго смотрел на него, будто наслаждаясь любимым зрелищем,
потом неторопливо снял со спины мешок и, усевшись на кучу камней, принялся
его развязывать.
- Что, Студент, страшно? - проговорил он и, помолчав, с
удовлетворением добавил: - Конечно, страшно. Кому же не страшно помирать?
Скотина и та в страхе живет... А зачем побежал? Куда? Держат ведь, не
гонят и зелья дают - чего тебе еще? Знай свое место, исполняй что прикажут
и будешь при дозе! Так нет - кинулся убегать, фляжку украл... надолго она
тебе, та фляжка? Да еще парня с собой повел, отбиваться, что ли, хотели
вдвоем? Вот и отбились. А Пациенту твоему все равно не уйти, сам же за
дозой вернется... Все дурнем меня считаете, ребятня сопливая! А вы у меня
во где! Все здесь! Да что с тобой разговаривать - изображение одно, как
хошь, так и поверни.
Нету тебя, Студент! И следа нету! Эх, жалко, не видал я... Не я тебя
кончал - помучился бы ты у меня!
Хозяин встал и снова приблизился к кристаллу, в руке у него была
фляжка.
- Ну, давай, Студент. Поработай и ты. Дай зельято, ну! - Он уперся в
кристалл, словно хотел вдавить его в стену. - Давай! Давай, ну!
Лицо Студента исказилось от боли, налилось кровью и вдруг зашлось в
немом крике. Я почувствовал подступающую тошноту.
- Давай! Давай сильней! - кричал Хозяин, голова его мелко тряслась.
На поверхности кристалла появились крупные изумрудные капли, медленно
стекавшие вниз. Хозяин принялся собирать их, подставляя фляжку.
Вот оно, зелье, подумал я. Вот откуда оно берется. Но что за
нагромождение кошмаров? Кто изобрел этот чудовищный, тошнотворный способ
добычи? Неужели он с самого начала был заложен в камне? Неужели этот
человек, ползающий с фляжкой в дрожащей руке у подножия кристалла,
превратился в зверя, ненавидящего род людской, под воздействием каких-то
неведомых лучей, испускаемых "камнем небесным"? Нет, вряд ли. Ничего особо
внеземного нет в поведении Хозяина. Тупой, затаенной злобы хватает и на
Земле, где люди кидаются друг на друга поодиночке и стаями, и нет нужды в
космических рецептах зверства.
Он получил средство отомстить тем, кто его презирал, и стал Хозяином
- темной, невежественной силой, опасной для всего окружающего. Эта
опасность всегда существовала и будет существовать, пока есть злые,
равнодушные глаза, мутно глядящие на мир из подворотен, но не желающие
ничего о нем знать. Они живучи, ибо продолжают существовать, не обращая
внимания на смену социальных систем, они страшны, ибо ни одному фантасту
не удалось еще создать воображаемую форму внеземного разума, которая была
бы столь же бесчеловечной.
Все больше капель выступало из невидимых пор на поверхности
кристалла. Передняя грань его затуманилась, потеряла прозрачность, лицо
Студента исчезло, только смутные тени метались в глубине.
Хозяин был поглощен сбором зелья, он уже не кричал, а что-то
удовлетворенно бормотал себе под нос, встряхивая время от времени фляжку.
Ружье лежало у стены довольно далеко, и я решил завладеть им. В обширной
гулкой пещере еще громче разносилось журчание воды, надежно заглушая шаги,
однако Хозяин, словно спиной почувствовав мой взгляд, вдруг резко
обернулся и вскочил.
Несколько мгновений мы неподвижно стояли, глядя друг на друга.
Каменное лицо Хозяина было лишено всякого выражения, только глаза,
казавшиеся раньше выцветшими, светились теперь, будто капли зелья.
- Нашел-таки, - прохрипел он и, запустив вдруг в меня фляжкой,
схватил ружье. Выбора не было. Я бросился к нему, перепрыгивая через
валуны и зеленоватые лужицы. Хозяин дрожащими пальцами взвел курок и
прицелился. Я хотел было прыгнуть в сторону, но неожиданно поскользнулся и
полетел на землю. В ту же секунду грохнул выстрел, стены пещеры загудели,
как от удара гигантским молотом, и принялись перебрасывать друг другу
гулкие раскаты. С потолка посыпались камни, пол под ногами завибрировал, и
вдруг огромная плита отделилась от стены и стала медленно крениться,
закрывая светящийся кристалл. Снова раздался ужасный грохот, и в быстро
надвигающейся темноте замелькали падающие вокруг глыбы.
Я поднялся и, прикрывая голову руками, побежал обратно к выходу из
пещеры. Воздух был наполнен пылью и каким-то едким густым туманом, но мне,
к счастью, удалось сохранить верное направление. Я выбрался в коридор,
когда потолок пещеры, потеряв опору, вдруг осел и рухнул, похоронив и
чудесное темное озерцо, и сверкающий кристалл, и до сих пор владевшего
всем этим Хозяина.
Коридор тоже оказался завален обломками, карабкаться по ним в полной
темноте было ужасно тяжело и страшно. Взбираясь на каждый следующий
камень, я боялся, что между ним и потолком не окажется зазора. А когда на
другой стороне нужно было прыгать на землю, мне вдруг казалось, что передо
мной бездонная пропасть. Грохот обвала между тем то ослабевал, то снова
становился сильнее, заставляя дрожать пол и стены коридора.
Наконец впереди показался свет - выход наружу был уже недалеко, завал
тоже кончился. Я воспрянул духом и почти бегом пустился вперед.
Неожиданно змеистая трещина разорвала трубу коридора поперек чуть
выше того места, где я находился, и нижняя часть этой трубы вместе со мной
стала со скрежетом опускаться. Я бросился к быстро задвигающемуся
отверстию и едва успел, подпрыгнув, ухватиться за его нижний край. Пальцы
с трудом цеплялись за скользкий камень. Все же мне удалось подтянуться и
поставить ногу на какой-то выступ, но в этот момент огромная глыба рухнула
с потолка где-то у самого выхода и, набирая скорость, покатилась вниз,
прямо на меня...
...Возвращение сознания было сюрпризом. Однако еще удивительнее было
то, что вокруг меня стояли люди. Живые, настоящие люди. Правда, в
одинаковых белых халатах и колпаках. И лежал я не в пещере и не в лесу, а
в больничной палате. И времени прошло, оказывается, очень много.
Меня нашли сейсмологи. Они зафиксировали обвал и прилетели на
вертолете взглянуть, что происходит и не требуется ли кому-нибудь помощь.
Помощь требовалась человеку со множественными переломами конечностей,
обнаруженному у входа в небольшую глухую пещеру. Этим человеком был я.
Каким образом мне удалось выбраться наружу - неизвестно, но все почему-то
спрашивают об этом меня.
К счастью, все это давно позади. Профессор Константинов, дай ему Бог
здоровья, срастил-таки мои множественные переломы, так что по земле я
снова передвигаюсь, хотя и медленно, но самостоятельно.
В милицию я все-таки заявил. Был обнаружен труп Студента, разбитый
"газик" и пепелище на месте дома Хозяина. Однако к моим показаниям
следствие отнеслось весьма осторожно, принимая, вероятно, во внимание
пошатнувшееся здоровье. Я все понимал и потому не настаивал.
Но вот недавно, ковыляя по нашей улице, я неожиданно встретил...
Доктора. Он узнал меня, посочувствовал и в конце концов рассказал, чем
кончилось дело.
Они, оказывается, почти сразу поняли, что произошло. Но дня три еще
жили по заведенному режиму. Потом вдруг оказалось, что кошмары быстро
слабеют, а затем и вовсе исчезают. Блатной, однако, нисколько этому не
обрадовался. Он все искал у Хозяина запасы зелья, но обнаружил только
спиртное. Пробовал заменить одно другим, ко остался недоволен и однажды с
горя подпалил дом. Пришлось расходиться.
- Впрочем. - рассказывал Доктор, - я недавно видел Занозу, то есть,
простите, Светлану, в аэропорту. Она куда-то улетала, по-моему, с мужем...
Представительный такой молодой человек...
- Доктор, - сказал я, - по этому делу велось следствие. Вы
единственный, кроме меня, свидетель. Ваши показания все решат. Давайте
сходим еще раз в милицию?
Вместо ответа он вынул из кармана карточку и протянул мне.
- Вот, возьмите мой адрес. Будет время - заходите на чаек... А
показания... Показаний я, извините, не дам. Вы ведь на себе эту штуку не
пробовали... Все это очень сложно. Очень лично. Человек не способен
отказаться от этого по доброй воле, понимаете? Это его счастье. Счастье,
каким он его себе представляет... Но в то же время это счастье пьяницы,
счастье наркомана, когда удовольствие испытываешь один, не делишь его ни с
кем, а на окружающий мир выплескивается вся грязь твоего тела и души...
В общем, я рад, что вопрос закрылся сам собой, и как мне ни жаль
Студента... А впрочем, прошу меня простить...
Доктор вздохнул, понернулся и медленно побрел по улице.
Александр БАЧИЛО
МЫСЛЕФИЛЬМ, ИЛИ ЗАПИСКИ ГРАФОМАНА
27.01.08. За последний месяц так ни разу и не удалось хорошенько
поработать. То есть не на заводе, конечно, там все в порядке: на прошлой
неделе стал давать продукцию новый цех, в пятницу его двери торжественно
закрыли на ключ - люди не будут заходить туда лет пять. А вот дома, так
сказать, в творческой мастерской, что-то не ладится. Замерла моя жизнь в
искусстве. Такой уж дурацкий характер: как раз в то время, когда нужно бы
творить и творить, не могу выдавить ни одной приличной мысли. И ведь из-за
чего?! Из-за того только, что редактор Стенкер-Горохов както в разговоре
небрежно бросил: "Кстати, твой "Робинзон" может на днях поступить в
просмотр..."
Конечно, любой заволнуется, узнав, что его первый фильм выходит на
большой экран, однако не следовало приходить в восторг раньше времени.
Редакторское "на днях" длится больше месяца, и все это время моим основным
занятием является просмотр списка новых мыслефильмов. Увы, "Робинзона"
среди них нет. Самое обидное, что мне не с кем разделить своих страданий,
ведь мыслефильм, как известно, отличается от обычного стереокино тем, что
в его создании не участвуют ни актеры, ни режиссеры, ни операторы, он
является продуктом одного лишь воображения автора. Для создания
мыслефильма не нужно никакой съемочной техники, массовки, декораций,
ругани и т. д. Садись в кресло, жми кнопку и представляй. Хочешь - спасай
отдаленную цивилизацию, а хочешь - экранизируй на свой вкус "Анну
Каренину". Конечно, не каждому удается создать яркие характеры и
оригинальный сюжет, но зато набор выразительных средств у нас куда богаче,
чем, скажем, у простых киношников. Одна беда - слишком много развелось
нашего брата - мыслефильмиста, трудно пробиться на большой экран. Впрочем,
настоящий талант рано или поздно найдет свою аудиторию, так что с этой
стороны моя судьба обеспечена.
Помнится, начиная работу над "Робинзоном", я невольно представлял
себе лица друзей и коллег по работе, обнаруживших мою фамилию в списке
авторов последних фильмов. А какую мину состроит моя бывшая одноклассница
Катрин Закирова, задирающая нос только потому, что ее два раза показывали
в финале викторины "Кто - кого"!
Но предвкушение наслаждения превратилось теперь для меня в пытку, я
даже не могу заставить себя обратиться к Стенкеру-Горохову, опасаясь
услышать от него страшные слова, мол, произошла небольшая ошибка, и он
вообще-то имел в виду не меня, а другого молодого автора. Но довольно!
Есть только один способ избавиться от муки непрерывного ожидания. Новая,
