новых монографий по иглотерапии из разных стран мира. Поскольку
с иностранными языками у Ш. было неважно, он заказывал переводы
этих монографий профессиональным переводчикам, и учился по ним.
Однажды в новой монографии, полученной из Франции, он наткнулся
на методику, которая показалась ему интересной. С помощью
переводчика он пишет письмо автору с просьбой разъяснить
подробности.
Уважаемый профессор, известный специалист по иглотерапии,
признанный во всем мире, получив письмо, совершенно обалдевает.
Мало того, что в России, в каком то маленьком городке, почти
среди сибирских снегов, слышали о его только что вышедшей
монографии. Оказывается, и там есть специалисты, способные
понять и использовать его методики, задающие вопросы на хорошем
профессиональном уровне. Он вступает в переписку с Ш.,
консультирует его, высылает ему специальную литературу и,
наконец, приглашает его за счет своего института пройти
годичную стажировку по иглоукалыванию во Франции.
В те годы было еще не просто получить разрешение на
временный выезд, и Ш. отказывают. Он устраивает большой шум,
пишет письма в министерство, ругается с местным КГБ, которое не
дает разрешения. Наконец, скандал приобретает такой размах, что
друзья из органов предупреждают - нужно смываться, а то
посадят, поскольку он уже всех задолбал, и им поручено найти
криминал в деятельности его кооператива.
Ш. быстро сворачивает всю деятельность, увольняется,
переезжает в другой город и подает заявление на выезд в
Израиль, куда вскоре и попадает вместе с женой и двумя детьми.
В Израиле он поселяется в маленьком зачуханном городишке
на севере страны, и реально оценив свои шансы, отказывается от
мысли получить медицинскую лицензию. Ш. открывает частную
клинику по иглоукалыванию, благо в Израиле для этого не нужно
никакой лицензии. Начинает работать, постепенно появляются
пациенты, оценившие его профессиональный уровень. Он
моментально давит всех конкурентов в городе, не способных
работать столь же качественно. К нему начинают приезжать на
лечение люди из других городов. Однажды ему удается вылечить от
хронических болей в плече журналиста из крупной израильской
газеты, который затем пишет о нем большую статью. После этого
дела его идут еще лучше, пациентов полно, Ш. открывает филиал
своей клиники в центре страны.
При этом он получает наслаждение от работы - занимается
любимым делом, над ним нет никакого начальства, сам себе
хозяин. Может позволить себе купить любое оборудование, любые
монографии - живи и радуйся. Жена тоже устроена и работает,
дети учатся.
Единственное, что огорчает - нестабильность жизни и
постоянная угроза Израилю со стороны арабов. После войны в
Персидском заливе, которую Ш. с семьей пережил в Израиле, после
сирен по ночам, противогазов, и сидения в герметической комнате
Ш. решает, что нужно перебираться в более спокойные места. Он
готовится к этому заранее - кончает несколько разных курсов,
часть экзаменов сдает экстерном, получает дипломы массажиста,
физиотераписта, специалиста по иглотерапии, по мануальной
терапии. Затем, вооруженный всем этим, проходит интервью в
посольстве Канады. Будучи нужным для этой страны специалистом,
он легко набирает нужное для эмиграции количество баллов и
получает въездную визу.
После этого он уезжает в Канаду, и наша связь с ним вновь
прерывается. Но у меня нет ни тени сомнения, что и там он сумел
выучить язык, открыть свою клинику и встать на ноги.
Думаю, что в следующий раз я услышу о Ш. когда он уже
будет миллионером, владельцем сети клиник по всему миру- с него
станется.
Письмо номер 13. Приемный "покой"
После окончания всех ротаций я, наконец, начал работать в
терапевтическом приемнике больницы Асаф Ха Рофе. Приемник
состоял из терапевтического, детского отделений и хирургии с
ортопедией.
В терапевтическом подразделении было 18 коек. Все они
расставлены рядом изголовьями к стене, отделены друг от друга
занавесками, скользящими по специальному рельсу под потолком.
Эти занавески можно сдвинуть в сторону или закрыть ими кровать
со всех сторон так, что образуется маленькая отдельная кабинка.
У изголовья каждой кровати в стену вделана система для подачи
кислорода, воздухоотсос, лампа на длинной ножке, тут же на
полочке стоит кардиомонитор. В середине зала расположен
сестринский пост-длинный стол со стойкой как в баре, за которым
и происходит вся административная работа. Сбоку от него стоит
столик для врачей- те из них, которые уже осмотрели очередного
больного, могут на минутку присесть и заполнить на него историю
болезни, чтобы затем снова вскочить и продолжить работать
дальше.
За сутки поток больных мог составить 80 - 100 человек. За
это время обычно случались одна - две реанимации, еще человека
3 проходили через лечение в шоковой комнате, человек 50
госпитализировались в отделения.
Пожалуй, в любой крупной больнице приемное отделение -
самое тяжелое. Постоянная суета санитаров с каталками, звук
сирен подъезжающих амбулансов, потоки больных и их
родственников в приемник и обратно, иногда шум скандалов, когда
приемник переполнен и нервы и у врачей и у больных на пределе.
Работа в приемнике - дело очень неблагодарное. Система
построена так, что невозможно пропустить весь поток больных
быстро - всегда тормозит лаборатория, рентген, консультации
узких специалистов, поэтому иногда больные ждут в коридоре,
когда освободится кабинка для осмотра, а после осмотра затем
часами ожидают выписки, что сделать никак нельзя, пока не
завершена вся диагностическая процедура.
Раздражение выплескивается на врачей и медсестер, иногда
доходит почти до рукоприкладства. Была на моей памяти пара
случаев, когда коллектив больницы даже объявлял забастовку
после избиения дежурных врачей и мед братьев родственниками
больных, недовольных обслуживанием в приемнике.
Редкие минуты затишья сменяются такой закруткой, что
только и думаешь про себя "Скорее бы кончился этот кошмар,
дотянуть бы еще несколько часов до конца смены" Работа крайне
тяжелая как физически - вся смена на ногах, постоянные
перебежки от одного больного к другому без остановки - так и
психически - шум, суета, недовольство больных, постоянное
напряжение, чтобы не сделать какую нибудь ошибку в диагнозе или
лечении.
Одновременно ты занимаешься 5 - ю - 6- ю больными - один
только что поступил, и нужно расспросить его, все записать в
карточку и дать назначения, другому нужно брать анализы и
ставить катетер для инфузии в вену, третий уже 2 часа ждет
консультации невропатолога и постоянно хватает тебя за рукав с
вопросом - "Когда же невропатолог, наконец, явится".
Кому - то из пациентов нужно срочно снимать кардиограмму,
кому то вводить лекарство - все это дело дежурных врачей.
Одновременно (в приемнике все случается одновременно)
какой - то из больных тяжелеет и сестра зовет тебя оказать ему
помощь. К тебе постоянно подходят родственники твоих пациентов
и спрашивают, что с ними происходит, когда придут результаты
взятых анализов. А ты не знаешь, когда они придут - от тебя это
не зависит.
Ускорить получение анализов из лаборатории невозможно,
узкие специалисты сами разрываются на части между приемником и
другими отделениями, сеньор приемного покоя занят с другими
больными, и не сразу удается представить ему нового больного,
или уже обследованного, чтобы он, наконец, принял решение о
выписке.
А не дай бог, случается какая нибудь катастрофа - и нужно
все бросать и бежать в "шоковую" комнату кого нибудь
реанимировать, а остальным больным на это наплевать - они - то
хотят быстрее закончить мучительный процесс пребывания в этом
аду, и или уйти домой, или подняться в спокойное и тихое после
приемника отделение.
Когда ты измочаленный выходишь после реанимации, к тебе
бросается истеричная дочка какого - нибудь старого маразматика
и кричит, что она будет жаловаться, что ее папочка уже пол -
часа тут страдает, а к нему еще никто из врачей не подошел. И
она права - действительно не подошел - но его состояние уже
было оценено медсестрами как стабильное, и не требующее
неотложной помощи, а мы все это время не сидели и не пили кофе
- а занимались более тяжелыми больными. Иногда трудно не
сорваться и не наорать на эту бедную, не в чем не повинную,
кроме отсутствия терпения, женщину, а она потом пишет жалобу, и
завертелось...
Многие больные, более скромные и терпеливые, молча ждут, и
ты чувствуешь себя просто ужасно, не имея возможности быстро
помочь им, и проскакивая под их укоризненными или просящими
взглядами к тем, кто тяжелее или просто понахальнее.
В общем, все правы и все не правы, у всех своя правда и
свои причины для недовольства.
Одновременно в приемнике работает 5 - 6 врачей, и у
каждого есть своя функция. Обычно 2 старших врача - сеньора -
принимают решение, что делать с больным после обследования -
выписывать или класть. Остальные - молодые врачи - проходящие
специализацию по терапии или гериатрии, а так же стажеры и
врачи - олимы - делают техническую работу - принимают больных,
дают первичные назначения, заполняют истории болезни, ну и
конечно, выполняют все манипуляции типа взятия анализов или
постановки венозных катетеров.
Когда больной полностью обследован, анализы и консультации
получены - нужно доложить его сеньору, и он уже решает, как
поступить с этим пациентом.
На определенном этапе - обычно после прохождения экзаменов
первой ступени (через 2 года от начала специализации) молодые
врачи получают от администрации "право подписи" - то есть право
самостоятельно выписывать больных из приемника.
Госпитализировать - это психологически легко, а вот выписать
всегда тяжело - выпишешь, а вдруг он дома возьмет и помрет?
Поэтому право подписи получают только те врачи, на которых
больница может положиться, т. е. достаточно продвинутые в
профессиональном плане. На иврите слово "право " - "зхут" -
звучит похоже на слово "схус" - " хрящ ".
Поэтому молодые врачи часто шутят друг с другом - "Ну что,
у тебя уже вырос хрящик подписи? " Т. е. получил ли ты право
выписывать из приемника? Это с одной стороны почетно - зримый
показатель твоего продвижения в профессиональном плане, а с
другой стороны - ужасно напрягает. До этого ты делал только
техническую работу, а бремя принятия решения брали на себя
сеньоры - а тут вдруг ты должен решать сам.
Раньше я полагал, что основная задача приемного отделения
- это госпитализация пациентов, в таковой нуждающихся. Начав
работать в этом заведении, я понял - основное его назначение -
выписка приходящих туда больных. Для того чтобы можно было
отправить больного домой - его в приемнике слегка лечат, делают
разные анализы, вызывают к нему консультантов, но основная цель
этой бурной деятельности - в конце концов, сказать ему - "С
вами все в порядке, обращайтесь за продолжением лечения к
семейному врачу". Тех пациентов, состояние которых выписать их
не позволяет - нечего делать-приходится госпитализировать.
Больных, которые в Свердловске в мою бытность врачом
городской больницы заполняли терапевтические койки - тут и на
порог отделения не пускают. Я помню, что там все больные с
пневмониями госпитализировались - тут почти все лечатся
амбулаторно. Там отделения были забиты язвенниками,
холециститниками, астматиками - тут таких лечат в приемнике и
