забрались в замок по веревочной лестнице. Осажденные встретили их
восторженно, в замковой церкви отслужили мессу.
Это был передовой отряд, посланный великим маршалом на выручку.
- Через три дня, - сказал командир отряда, - великий маршал Конрад
Валленрод сам приведет войска и разобьет язычников.
А литовцы по приказу Витовта готовили осадные машины с таранами и
ставили на колеса осадную башню.
Несколько охотничьих дружин, пополняя съестные припасы, промышляли в
лесу зверя. К лагерю непрерывным потоком двигались телеги, доверху
груженные солониной, сухим мясом и копченостями. Сотни рыбачьих лодок
сновали по Неману и Вилии: с них закидывали сети и ловили рыбу.
Войско, как прожорливое чудовище, требовало каждый день сотни быков,
оленей, кабанов, много пудов рыбы и хлеба.
Наконец у стен Мариенвердера появились лазутчики великого литовского
князя. С ними прибыли княжеские слуги на шестидесяти возах. Рядом с шатром
Витовта поставили еще один шатер, синий, для Ягайлы. Задымила
великокняжеская кухня.
Впереди главных сил, окруженный русскими и литовскими воеводами,
гарцевал на горячем коне князь Скиргайла.
Отряд за отрядом подходили отборные войска с хоругвями и знаменами
русских городов и княжеств. Медленно ползли невиданные медные чудовища. В
каждую пушку было впряжено по двенадцать крепких лошадей. Пушки изготовили
русские мастера из Смоленска. На телегах с высокими бортами ехали русские
пушкари со снаряжением для стрельбы. На ста двадцати телегах везли порох.
А еще на ста двадцати - каменные ядра, обтесанные точно по жерлу пушек.
Великий князь Ягайла, покачиваясь в седле, думал, как он встретит
двоюродного брата. Он не верил Витовту и ненавидел его. Но положение в
Литве все ухудшалось, жемайты и литовцы толпами бежали к Витовту и вместе
с ним разоряли литовское государство. Поднялись старшие гедиминовичи. И в
русских княжествах начались колебания.
Немецкие рыцари не пойдут на уступки. С ними только война. Вся
надежда великого князя была на помощь будущего тестя. <Если московская
княжна София будет моей женой, - думал Ягайла, - Дмитрий заступится>. Вот
почему Ягайла согласился на уговоры матери помириться с князем Витовтом.
<Как только трокский князь станет православным, - говорила старая княгиня,
- а уж я постараюсь, чтобы об этом все узнали, он перестанет прельщать
язычников и сразу потеряет свою силу. Вот тогда ты возьмешь его голыми
руками>.
Великий князь понял, что, помирившись с Витовтом, он нанесет
чувствительный удар ордену и ослабит самого трокского князя. <Но я не
собираюсь забывать, - думал Ягайла, - свои обиды и пригревать на груди
змею>.
Заиграли медные трубы. Навстречу великому князю ехал Витовт,
окруженный кунигасами. Когда Ягайла увидел, что Витовт сошел и идет к нему
пеший, он сделал то же самое. За великим князем спешилась вся свита.
Двоюродные братья под одобрительные возгласы литовских бояр и
жемайтских кунигасов обнялись и поцеловались.
На совете в шатре великого князя Ягайлы военачальники дружно решили
не затягивать осаду: в крепости продовольствия было вдоволь и долгое
сидение только бы ослабило осаждавших.
Скиргайла предложил перегородить завалами Неман. Он опасался, что
орденские войска подоспеют на помощь к рыцарям.
- Если великий маршал, - сказал он, - переправится на правый берег и
станет нас теснить, взять крепость будет трудно.
Сразу после совета несколько сот литовцев и жемайтов отправились на
лодках вниз по реке Неману возводить завалы.
Ночью в шатер Скиргайлы воины приволокли вражеского лазутчика. Князь
поднялся с постели злой, с красными со сна глазами и стал допрашивать
солдата про дела в осажденной крепости. Но немец не хотел говорить.
Скиргайла выбрал с серебряного блюда несколько волошских орехов
покрепче - орехами он любил заедать вино - и велел принести молоток. А
солдата велел сидя привязать к столбу. Когда молоток принесли, князь стал
колоть орехи на его голове. Из разбитого ореха он не торопясь выбирал
кусочки ядрышка и ел их.
На четвертом орехе солдат стал рассказывать все, о чем спрашивал его
князь.
Утром заработали метательные машины. Каменный ливень обрушился на
крепость. Три дня непрерывно продолжался обстрел. Ночи были светлые, и все
было хорошо видно. Как только камни перестали сыпаться, ворота открылись,
и отряд шотландских стрелков в голубых беретах вышел из крепости. У
каждого из-за плеча торчал коричневый конец тисового лука, за поясом
виднелся пучок стрел, но мечей не было, их оставил в крепости комтур
Генрих Клей.
Вдруг молодой, звонкий голос запел песню:
О верный мой,
О храбрый мой!
Он ходит в шапке голубой.
И как душа его горда,
И как рука его тверда!
Хоть обыщите целый свет -
Нигде такого парня нет.
Хоть слова этой песни были непонятны, литовцы и жемайты сразу
поверили, что шотландские стрелки идут с миром.
В нескольких шагах от литовских пехотинцев с огромными, в рост
человека, щитами отряд шотландских стрелков остановился. Замолкла песня.
- Мы не хотим воевать за неправое дело, рыцари пришли на чужую землю.
Просим нас пропустить, мы возвращаемся на родину, - сказал командир
отряда.
Гонцы принесли радостную весть великому князю Ягайле. Он призвал к
себе командира стрелков, благородного рыцаря Грейсланда.
- Хочешь ли ты воевать под нашими знаменами? - спросил Ягайла.
- Я дал слово не обнажать оружие против немецких рыцарей в течение
одного года, - ответил Грейсланд, - и не могу его нарушить.
- Но тогда дай рыцарское слово, что не будешь воевать против нас,
литовцев, - сказал князь Ягайла.
Благородный рыцарь Грейсланд дал рыцарское слово не воевать против
литовцев и был хорошо принят и обласкан Ягайлой. Шотландские стрелки на
славу угостились пивом, а утром с восходом солнца двинулись на Вильню.
Путь на родину им предстоял долгий. Думали они пробираться через Мазовию,
Польшу и Нормандию; идти через Пруссию стрелки не решались, боясь мести
рыцарей.
Русские мастера огневого дела приготовили к стрельбе пушки. Перед
обстрелом великий князь Ягайла предложил комтуру сложить оружие. Из
крепости ответили оскорблениями.
В замковой церкви братья рыцари и священники молили пресвятую деву о
даровании победы над язычниками. Шестьдесят три брата священника помогали
служить замковому капеллану. Ярко горели жертвенные свечи. Вдохновенно и
умилительно пел хор из братьев священников. Крестный ход с распятиями и
хоругвями под перезвон колокольчиков обошел крепостной двор. В шествии
участвовали вся орденская братия и горожане, за исключением стоящих на
стенах. Комтур Генрих Клей усердно молился и отбивал поклоны.
Ночью началось моление в храме Патримпоса. Несколько тучных быков с
золочеными рогами были принесены в жертву. Криве Палутис долго совещался с
богами и предсказал великому князю Ягайле победу. Народ в храме ликовал,
люди поздравляли друг друга. Радостная весть быстро облетела литовские и
жемайтские войска.
В эту душную ночь луна ярко светила. С барабанным боем и завыванием
дудок от шалаша к шалашу жрецы несли знамена с золотым петухом. Петуха с
распущенными крыльями, выкованного из чистого золота, вынес из храма сам
криве Палутис.
В лунном свете желтые одежды жрецов выглядели необычно, и казалось,
что они были вытканы из золотых ниток.
Вымаливая у бога победу, дымили кадильницами и возносили к небу
молитвы русские попы.
Медленно уплывала ночь. С первыми лучами солнца русские пушкари
открыли огонь по крепостным стенам. В замок снова полетели каменные ядра.
Огонь всех пушек был сосредоточен на небольшом участке стены.
Целый день без перерыва ухали бомбарды. Стреляли по очереди,
десятками, чтобы не накалялись стволы. К вечеру в стене образовалась
изрядная брешь.
Как только замолкли пушки, литовские войска пошли на стены. Их повел
князь Скиргайла. Но рыцари защищались храбро и отбили атаку.
Прорвавшийся во двор замка высокий литовец толчком опрокинул лошадь
вместе с железным рыцарем и растоптал ногами всадника. Литовца зарубили
набежавшие кнехты.
В это время князь Витовт отбивал правый берег Немана от наступавших
войск великого маршала. Находясь на левом берегу, Конрад Валленрод не мог
оказать помощи осажденным, а переправляться ему не давал Витовт. Несколько
раз великий маршал пытался достичь правого берега, но отступал с большим
уроном.
В том, что Витовт захватил все немецкие крепости на правом берегу,
сказалась его военная мудрость. А сейчас он соорудил своеобразную крепость
на берегу: вдоль реки поставил в один ряд пять сотен телег одна к одной. С
наружной стороны к телегам навесили дощатый забор с бойницами. Лучники на
телегах были хорошо защищены от стрел и копий.
Не раз видел князь Витовт за рекой высокого мужчину с белыми большими
крыльями на золоченом шлеме. <Ну-ка, великий маршал, доберись до крепости,
- со злорадством думал князь, - пожалуй, и крылья свои здесь оставишь>.
Немецкие рыцари собрали огромное войско. Но силы их разбивались о
твердую решимость литовцев изгнать врагов со своей земли.
Снова взошло солнце над полем боя. И снова крепость обстреливали
метательные машины. И надо же так случиться, что камень упал на голову
Генриху Клею, стоявшему на стене. Рыцарь свалился и тут же испустил дух -
голова его раскололась, как пустой орех. Крепость осталась без отважного и
умного комтура.
Солнце заходило красное и большое. После его захода долго кровавилось
небо. В шатре великого князя Ягайлы начался совет. Узнав о смерти Генриха
Клея, великий князь решил, не откладывая, штурмовать крепость.
Посредине стола на черном кованом треножнике горели толстые свечи из
красного воска. Возле Ягайлы сидел Витовт, по другую руку - князь
Скиргайла, литовские и русские военачальники.
Выпрямившись, оттопырив слюнявую губу, рядом с Витовтом сидел криве
Палутис в желтом балахоне. Князь Ягайла с трудом терпел возле себя жреца.
Прихлебывая вино, князь Скиргайла рассказал о своем плане захвата
крепости. План был хорош, и с ним все согласились без спора.
Обговорив дела, военачальники разошлись.
Прежде чем уйти, жрец Палутис призвал благословение Перкуна на
великого князя и, шлепая губой, тихо сказал:
- Наши боги посылают тебе благополучие, пока ты хранишь веру, в
которой умерли твои предки, и будешь содержать родную землю заботливо и
прилежно. - И жрец поднял на князя выпуклые глаза фиалкового цвета.
Ягайла внезапно почувствовал робость.
- Да будет так, - сказал он. А ночью долго не мог уснуть, вспоминая
слюнявую губу жреца и его странные фиалковые глаза.
В шатре за столом после ухода Палутиса остались великий князь Ягайла
и его брат Витовт. Князья не сразу начали разговор.
- Как ты мог? - сказал Витовт, подняв глаза.
- Я сожалею о том, что произошло, - поторопился Ягайла, - но не
отрицай, если бы я попал тогда в твои руки, со мной обошлись бы не
лучше... Не будем ворошить прошлое. Нам надо сломать хребет немецким
рыцарям. После победы ты по-прежнему станешь трокским князем. Но придется
принять православие, - добавил он.
- Твоя правда, надо сломать хребет ордену, - медленно ответил Витовт,
сдерживая в себе гнев, - поэтому я в твоем стане. Главное - земля
предков... А с тобой мы всегда сочтемся, люди свои.
- Великий московский князь скоро будет моим тестем, - сказал Ягайла.
