посла.
- И тогда литовские и русские земли станут польскими? - спросил
Андреус Василе.
- Так хочет апостольская церковь.
Монахи наклонили головы.
- Его святейшество папа поручил все решить мне. А мое мнение - меньше
крови и больше мудрости, обещать и не исполнять, взять и не отдать,
заключить любой договор и нарушить его, когда настанет время и будет
выгодно... Нет бесчестных поступков, когда дело идет о славе святой
церкви. Ложь - великое оружие мудрых.
Монахи, не подымая глаз, молчали.
Епископ прошелся по мягкому пушистому ковру, устилавшему каменные
плиты комнаты. Длинная пеньковая веревка смешно болталась у него между
короткими ногами. Он подошел к камину, пошевелил бронзовой кочергой
прогоревшие дрова, бросил в огонь несколько поленьев. Усевшись снова на
свое место, епископ с удовольствием прислушивался к потрескиванию и
шипению из камина.
- Готова ли Литва к столь серьезным переменам жизни, братья мои? -
спросил он, взглянув на отца Бенедикта.
- Да будет известно, ваша эксцеленца, - поклонившись, сказал монах, -
время наступило, Ягайла умертвил своего дядю, князя Кейстута, почитаемого
литовским народом и жрецами. Великий князь не умен, не тверд духом, зато
любит слушать приближенных и выполнять их советы.
- Идеальная фигура для короля Польши, - усмехнулся папский посол и
снова умолк, собираясь с мыслями.
- Старый князь Кейстут, ваша эксцеленца, - почтительно нарушил
молчание отец Бенедикт, - как бешеный бык, бросался на святой крест, и его
жена Бирута ненавидела католиков... Бог убрал эту нечистую пару с нашей
дороги.
- Так, так, - сказали монахи, - Кейстут был поистине бешеным быком.
Он преследовал святую веру.
Папский посол поднял голову:
- Вы правы, братья. Здесь виден перст божий. Но довольно о мертвых.
Кто из вас доподлинно знает, что за человек литовский князь? Вот ты
сказал, - кивнул он настоятелю, - что Ягайла не умен и не тверд духом. Что
еще известно тебе?
- Ваша эксцеленца, я знаю многое о великом князе, - сказал Андреус
Василе.
- Откуда ты почерпнул свои знания, брат мой? - спросил посол.
- Великий князь страстный охотник, - помедлив, отозвался монах. -
Выше охоты для него нет ничего. Лучшие друзья князя - в охотничьей
дружине, он их любит и верит им. Один из княжеских ловчих - тайный
католик, наш человек.
- Понимаю, - усмехнулся посол.
- Ягайла не знает грамоты, на вид невзрачен, среднего роста, худой, с
маленькой головой. Почти лыс. Маленькие бегающие глазки. Что сказать еще?
Большие уши и длинная шея.
- Да, красавец, - неопределенно протянул епископ.
- Голос хриплый, - продолжал Андреус Василе, - речь отрывистая и
быстрая. Подозрителен, очень боится, что его отравят. Долго не замечает
сделанной ошибки, а заметив, упорно не сознается. Горд и самолюбив...
- Это важно, брат мой, очень важно. - Епископ поднял палец с огромным
золотым перстнем. - Не сознается в своих ошибках... Продолжай, брат мой, -
добавил он.
- В минуту гнева, - рассказывал монах, - он может зарубить
человека... Ленив, спит до полудня, любит выпить и сладко поесть. Слушает
и боится свою мать.
Епископ сложил на животе руки и улыбнулся.
- Довольно, - сказал он, поигрывая большими пальцами.
В коридоре послышался топот ног и звон оружия. В дверь громко
постучали.
- Кто там? - изменившись в лице, отозвался епископ. - Время
позднее...
- Гонец великого князя Литовского и Русского, - послышался из-за
двери громкий голос, - отворите.
Длинноносый францисканец взглянул на епископа.
- Отвори, сын мой, - сказал папский посол. - Делать нечего, отдадим
себя в руки пречистой деве.
Андреус Василе повернул ключ в замке и отворил дверь. Три вооруженных
воина переступили порог и почтительно склонили головы. На одном из них был
золоченый шлем.
- Ваше священство, - сказал воин в золоченом шлеме, - великая княгиня
Улиана повелела передать, что дела не дают ей встретиться с вами и
насладиться беседой. Она повелела с почетом и безопасно проводить вас до
самой границы. Завтра с восходом солнца мы начнем свой путь.
Воины попрощались и покинули комнату.
<Что теперь делать? - лихорадочно соображал посол. - Мои планы
рухнули. Я не увижу великого князя. Придется продолжить дело через вторые
руки. Да, остается одно - довериться францисканцам>.
Он испытующим взглядом обвел монахов.
- А что, братья, не поговорить ли с Ягайлой о наших делах во время
охоты? - вкрадчиво начал епископ. - Я надеюсь, он не возит с собой старую
княгиню? Надо предложить ему польскую корону наедине, без свидетелей! Вы
поняли меня, братья? Если великий князь захочет сделаться королем, он
добьется своего, а те, кто встанет ему поперек дороги, превратятся во
врагов. Честолюбец никогда не откажется от королевской короны. Ягайла убог
разумом и жаден к славе, так я понял, братья?.. Только бы заронить ему в
голову эту мысль.
- Трудно, очень трудно, ваша эксцеленца...
- Что трудно?
- Уединиться с великим князем. - Отец Бенедикт скривил рот, обнажив
большие желтые зубы. - Вокруг него наушники и соглядатаи. Великая княгиня
Улиана крепко держит сына в руках.
- Постой, брат, - раздумывая, медленно сказал посол. - А если заранее
спрятаться в охотничий дворец и, когда князь останется один, сказать ему о
короне?
Монахи переглянулись.
- Ваша эксцеленца, - опять сказал отец Бенедикт, - это очень опасно.
- Опасно! Я знаю... Но не перевелись же в Польше храбрые люди. Кто
отважится во имя святой матери церкви совершить подвиг, тому его
святейшество папа простит все грехи на сто лет вперед. Помните, братья:
кто отважится на подвиг, будет славен и на этом, и на том свете.
Францисканцы посмотрели на Андреуса Василе. Длинноносый монах долго
молчал.
- Есть ли у вашей эксцеленцы пластырь? - неожиданно спросил он посла.
- Да, мой брат, возьми. - Епископ, недоумевая, открыл шкатулку, где
хранились лекарства.
Монах оторвал кусок черного пластыря и заклеил им левый глаз.
- Даю обещание святой деве Марии, - торжественно сказал он, подняв
кверху руку, - носить пластырь до тех пор, пока князь Ягайла не станет
польским королем... Я готов во имя святой девы и отчизны пожертвовать
жизнью. Благословите, ваша эксцеленца.
Папский посол торжественно благословил францисканца на подвиг.
- Ягайла боится мести, - снова начал отец Бенедикт, - он приговорил
княгиню Бируту к позорной смерти. Князь Витовт будет мстить.
- Приговорил мать князя Витовта к позорной смерти? - оживляясь,
повторил легат. - Это интересно! Я хочу знать подробности.
- Бирута, жена трокского князя Кейстута, прежде была жрицей в храме
богини Прауримы, ваша эксцеленца, - кланяясь, продолжал настоятель.
- Богини Прауримы? - спросил итальянец. - Кто это?
- Одна из главных литовских богинь, ваша эксцеленца. Огонь вечно
пылает в ее капище, и жрицы должны его поддерживать... Кстати, если огонь
потухнет, виновную сжигают. Если я не ошибаюсь, храм и сейчас стоит где-то
на берегу моря. Тридцать лет назад красавица Бирута, став жрицей, обрекла
себя на безбрачие. Слухи о ее красоте достигли Кейстута, молодого тогда
трокского князя. Он решил ее взять в жены и, несмотря на заклятия жрецов,
силой увез прелестную деву в свой замок на озере Гальва. Там он женился,
там у них родился сын Витовт.
- Как романтично! - Епископ Иоанн прищелкнул языком. - Хорошо, брат
мой, что поведал мне эту историю... И что же, позорная смерть, к которой
князь Ягайла приговорил свою тетку, свершилась?
- Свершилась, ваша эксцеленца. Великий жрец Литвы заступался за
Бируту - вероятно, в память больших заслуг ее мужа, - но безуспешно.
- Этот жрец обладает властью?
- Для язычников Пруссии, Литвы и Жмуди, ваша эксцеленца,
криве-кривейте - все равно что его святейшество папа для католиков.
- Надо запомнить эту занимательную историю. В Риме она несомненно
возбудит интерес, - сказал, зевая, епископ. - Благочестивый брат мой, не
согласишься ли ты составить описание сих событий?
- Сочту за честь, ваша эксцеленца, - согнулся в почтительном поклоне
настоятель.
- Однако довольно пустых разговоров, братья мои. Время позднее. До
утра должно все обсудить.
- Великий князь Кейстут умер в подземелье, под этой башней, -
неожиданно сказал Андреус Василе. - Его удавили.
- Под этой башней? - переспросил легат. - Может ли быть?!
- Это правда, ваша эксцеленца, - подтвердил настоятель. - А из
комнаты, где мы сидим, бежал его сын, князь Витовт. Его тоже ждала казнь.
Итальянец испуганно посмотрел на монахов. Медленно обвел глазами
стены. Он был суеверен.
Францисканцы молчали.
В ночи отчетливо слышались шаги дозорного. Потом они сделались тише.
Замковый колокол ударил полночь.
На вершине огромного дуба кто-то заплакал. Внизу протяжно заскрипела
дверь, пахнуло свежим воздухом. Густой запах свежескошенных трав заполнил
комнату.
Монахи побледнели и по-прежнему не говорили ни слова.
Что-то завыло в трубах, по вершинам деревьев прошел шелест. Протяжно
заскрипели деревянные ступени лестницы.
Вдруг дым и сноп искр вырвались из камина и коснулись ног епископа
Иоанна.
- Разве на дворе ветер? - спросил он, поспешно убрав ноги.
- Души поганых, - опять сказал Андреус Василе, - много дней обитают
подле места, где были убиены.
- Да поможет нам бог! - сказал брат Мартин, младший из францисканцев
и перекрестился.
Перекрестились и остальные.
- Великий князь Кейстут был муж воинственный и правдивый, - скривил
рот отец Бенедикт. - Мне доводилось его видеть. Лицо белое, губы тонкие,
черные глаза насквозь могли пронизать. Седая борода во всю грудь. Голос
громкий, как гром.
Странные звуки послышались рядом. Монахи оглянулись. Молодой брат
Мартин дробно колотил зубами. С ним начался припадок.
- Нет от него стен, нет окон и дверей, нет запоров! - кричал он,
брызгая слюной.
- Давайте, братья, отслужим мессу, - еле выдавил из себя епископ.
По правде сказать, и он чувствовал себя в этой башне не совсем
хорошо.
Из походного сундука прислужник вынул несколько толстых свечей.
Комната ярко осветилась. И понеслись к небу заунывные молитвы, повторяемые
по-латыни дрожащими голосами.
- Возложи, господи, знак спасения на этот дом, - произнес епископ,
крестя дрожащей рукой стены и кропя их святой водой, - и не допусти, чтобы
тут вредил нечистый дух. Во имя отца и сына и святого духа - аминь!
Прибудь к нам с помощью, господи боже наш! - повторял он, поворачиваясь к
каждой стене.
Давно сменилась замковая стража. Воин Леховт спал на медвежьей шкуре
в душной низкой комнате с маленьким оконцем, у самого потолка.
А в окне на втором этаже башни все еще горел свет.
Глава двадцать первая
НАДО ЗАХВАТИТЬ В ЗУБЫ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ МЯСА
Оружничий князя Ягайлы боярин Брудено привез княгине Улиане радостную
весть о славных победах литовского войска в Мазовии и Польше. Завтра
великий князь возвращается в столицу с богатой добычей. Боярин Брудено
принял из рук княгини серебряный кубок с хмельным медом, разом осушил его
и поскакал обратно.
В дворцовой церкви духовник княгини Улианы торжественно отслужил
благодарственный молебен.
По приказу Скиргайлы, брата великого князя, два десятка гонцов на
быстроногих конях помчались в разные стороны литовско-русского княжества.
Люди везде должны радоваться победам князя.
