На площадях и улицах города заиграли звонкие трубы и раздались зычные
голоса бирючей.
- Победа, победа! - возвещали они. - Великий князь Ягайла нанес
врагам великий ущерб и оскорбление. Завтра он возвращается в стольный
город. Радуйтесь, люди, великий князь отомстил полякам и захватил богатую
добычу!
Вечером новый гонец известил великую княгиню, что князь Ягайла
расположился на ночлег в Троках.
Улиана до поздней ночи молилась в крестовой горнице. На душе ее
скребли кошки. Поход великого князя был не только местью за город Мельник
и Драгичин. Княгиня хотела помочь Галицкой Руси освободиться из-под власти
католической Польши и заодно расширить за ее счет границы Литвы.
Князь Ягайла победоносно прошел по Малой Польше и намеревался
завоевать Краков. У Вислицы его нагнал гонец: княгиня Улиана сообщила сыну
о походе немецких рыцарей на литовскую землю. И он вынужден был вернуться.
На следующий день толпы народа валом валили к городским воротам.
Жители Вильни и окрестных селений встречали князя Ягайлу по старому
языческому обычаю - с женами и детьми. Люди кучились в лесу по обочинам
трокской дороги. Княгиня Улиана распорядилась выставить бочки с пивом и
медом. В ожидании князя люди пели песни и веселились. Недалеко от
городских ворот, у высокого дуба, ствол которого не обхватят и десять
человек, юноши поставили качели. Девушки повязали платками платье вокруг
ног и, посмеиваясь, ждали, когда придет очередь полетать в воздухе на
белой липовой доске.
Седовласые вайделоты воспевали деяния богов и славные подвиги
предков.
Многие именитые бояре и богатые купцы, литовцы и русские, поехали в
Троки навстречу князю...
День был солнечный. Чуть заметный ветерок пробегал по вершинам
деревьев.
В полдень дозорные на круглой башне верхнего замка увидели далеко на
дороге сверкающие доспехи воинов.
К городским воротам в золоченых ризах вышло русское духовенство,
окруженное толпой почетных граждан, с иконами и хоругвями. Еще больше было
литовцев с Перкуном на знаменах. Вайделоты несли на палках разукрашенных
цветами деревянных идолов. Подъехал с отрядом копейщиков староста Вильни,
русоволосый боярин Ганулон.
Город встретил князя дружным колокольным звоном и стрельбой из пушек.
Язычники били в ладоши и пели восхваления князю.
Повелитель Литвы ехал в золоченом шишаке и в красных сафьяновых
сапогах с высокими каблуками. В доспехах князь выглядел куда
представительнее и благороднее. Не видно было красных оттопыренных ушей и
длинной шеи. Поверх легкой кольчуги на великом князе был кафтан,
украшенный жемчугом и драгоценными камнями, золотой пояс и на шее золотая
цепь. А сверх всего на плечи Ягайлы наброшена пурпуровая княжеская мантия.
Княжеский вороной жеребец прельщал взоры толпы дородностью, густой длинной
гривой и огромным хвостом, подметавшим землю. Когда конь скакал, хвост
расстилался сзади, словно облако, а на ногах позванивали привязанные под
бабками серебряные бубенчики.
На двадцать локтей впереди ехали вооруженные всадники с княжескими
знаменами. Позади князя гарцевала сотня конных барабанщиков и сотня
трубачей.
Литовские военачальники и русские князья окружали князя Ягайлу
плотным кольцом. Позолоченные шлемы и латы, убранство коней, драгоценные
камни на ножнах и рукоятках мечей - все светилось и сверкало в лучах
приветливого солнца.
Женщины прорывались сквозь кольцо великокняжеской свиты и бросали под
ноги вороного жеребца цветы и яркие ковры, вытканные собственными руками.
За княжеской дружиной ехали на двадцати четырех колесницах жрецы с
походной утварью для богослужения и с деревянными богами. Седобородые
кумирщики важно восседали в подушках, придерживая качавшихся на ухабах
идолов. А вайделоты и остальные младшие жрецы, разряженные в длиннополые
кафтаны разных цветов, били в бубны и пронзительно выкрикивали
славословие. Белые жертвенные лошади священного обоза были покрыты
разноцветными попонами и увешаны колокольчиками и брякольцами.
В городские ворота вступила литовская конница. Музыканты трясли
бубны, били в тулумбасы. Лихие наездники поднимали короткие копья и грозно
кричали славу великому князю.
Вслед за литовскими отрядами шли русские: смоленские, полоцкие,
черниговские и киевские полки. Русские украсили свои шлемы зелеными
веточками березы.
Как не любить народу своих воинов! Ратники защищали родную землю от
нападения врага, от грабежей, пожаров и рабства.
Ягайла огорчался, что ему не удалось присоединить к Литве Галицкую
Русь. <Надо захватить в зубы как можно больше мяса. Еще две недели - и я
вырвал бы у Польши галичан, - размышлял князь, - поляки оскудели и
ослабли>. Но торжественная встреча заставила забыть досаду.
Великий князь ехал по Замковой улице, разделявшей город на две
половины. По правую сторону улицы, до реки Вилейки, с шумом бегущей по
каменистому руслу, жили русские. Отсюда шли древние дороги на Полоцк и на
Киев. На Замковой улице стояли амбары для товаров приезжих купцов и
гостиные дворы. Среди зеленых садов виднелись купола русских церквей.
Здесь нашли пристанище искусные ремесленники из Новгорода и Пскова, Киева,
Полоцка, Луцка и других русских городов.
А дальше, за рекой, на холмах зеленели леса и веселые луга, усыпанные
цветами.
По левую сторону Замковой улицы жили литовцы. Здесь встречались
улицы, заселенные немецкими купцами и ремесленниками, приглашенными на
жительство еще князем Ольгердом. Отсюда шла дорога на Ригу и древнюю
литовскую столицу Кернов.
Немного севернее, за небольшой рекой, стоял дубовый лес с огромными
деревьями. Самые большие дубы жители города звали по именам. Перед лесом
зеленела священная долина Свенторога. Здесь жрецы совершали языческие
обряды. На больших кострах торжественно сжигались тела умерших литовских
князей.
Неподалеку от нижнего княжеского замка виднелась каменная громада
храма Перкуна, дворец великого жреца и круглая башня, с которой он
обращался к народу.
У Рудоминских крепостных ворот великого князя встретил великий жрец в
драгоценных одеждах, окруженный множеством кумирщиков всех степеней. Жрецы
что-то кричали и пели, запрокинув головы к небу и протягивая кверху руки.
- С помощью наших богов, - сказал великий жрец, - литовцы отомстили
своим врагам за свои обиды. Я молил всемогущего Перкуна о победах, князь.
Ягайла молча поклонился великому жрецу, не останавливаясь и не слезая
с лошади. Это было тяжким оскорблением.
За войсками шли пленные - тридцать тысяч, мужчин и женщин, юношей и
девушек, поляки и мазовшане. Понурив печально головы, они шли босые, в
разодранных, запыленных одеждах, покорные своей судьбе.
- Слава великому князю Ягайле! - снова кричала толпа, дивясь
нескончаемой веренице пленных.
Чем больше рабов, тем богаче будет земля, оплодотворенная тяжким
трудом.
За пленными, поскрипывая и тарахтя на ухабах, катились возы с
добычей. Кое-кто пытался их сосчитать, но скоро сбился со счета. Сотня за
сотней медленно двигались возы, покрытые дерюгами и крепко перевитые
пеньковыми веревками. На лошадях сидели ездовые с копьями, а на каждом
возу - вооруженный воин.
Чтобы не омрачать радостный день, раненых оставили в городе Троках.
Там же остановился скорбный обоз с мертвыми телами именитых воинов,
сохраненными от гниения с помощью соли и ароматических снадобий.
Княгиня Улиана встретила сына на крыльце княжьего замка. И здесь, в
ее присутствии, великий князь Ягайла будто переродился. Куда делась лихая,
горделивая осанка! Он словно весь сник и, казалось, уменьшился ростом.
Даже повелительный, громкий голос стал тихим и дребезжащим.
Под материнское благословение он опустился на колени.
- Матушка, благослови, бог даровал победу, матушка, - повторял он,
целуя руки княгини. - Во имя бога всемогущего, того, кем живем и движемся.
От матери Ягайла подошел к отцу Давиду, обнялся с братом Скиргайлой и
с другими братьями, милостиво кивнув головой ближним боярам, толпившимся
на крыльце, и вошел во дворец. В домашней церкви великий князь перецеловал
все иконы, истово и широко крестясь. К тем иконам, что были высоко, Ягайла
прикасался рукоятью меча, придварительно поцеловав ее. Никто из святых не
был обижен. Он поставил толстые золоченые свечи перед иконами, а щедрую
горсть золотых монет положил на блюдо. Это была жертва святой церкви за
угодные богу молитвы о даровании победы.
Литовские и русские князья последовали примеру Ягайлы. Они, крестясь,
брали свечи, зажигали их и пригоршнями бросали на блюдо золото.
Отец Давид отслужил благодарственный молебен. Именитые воины
живописной толпой стояли службу. На хорах детские голоса трогательно
выводили торжественные напевы. Ягайла, склонив голову, стоял на коленях,
редкие прямые волосы свисали на низкий лоб. У него снова выступили на
глазах слезы.
Потом начался пир. Заиграла шумная музыка. Проголодавшиеся бояре
набросились на еду. Сочную баранину разрывали руками. И руки, и рот у
пировавших блестели от жира. Со всех сторон слышалось громкое чавканье и
сопение. Разговоры почти не велись, гости торопились утолить голод.
Великий жрец не был приглашен к княжескому столу. А недавно он
садился по правую руку князя. Несколько бояр-язычников, собравшихся малой
кучкой на дальнем конце стола, шептались, поглядывая исподлобья на Ягайлу.
- Забыли своих богов, быть беде, быть беде! - повторяли язычники на
все лады. - Подождем, посмотрим.
Ягайла стал бояться отравы с того времени, как сделался великим
князем. А после измены постельничего Киркора боязнь возросла.
Расправа с князем Кейстутом прибавила врагов среди литовских бояр, и
Ягайла стал особенно осторожным. Раньше всякое блюдо пробовал повар в
присутствии стряпчего. Пищу принимали ключники и в сопровождении стряпчего
несли наверх. Подавая блюдо старшему стольнику, ключники пробовали от
него.
Отведав в свою очередь, старший стольник разрешал нести к великому
князю. От ключников еду принимал кравчий. Вкусив от каждого блюда, он
ставил их на стол.
Казалось, таких мер было достаточно.
Но князь Ягайла, любивший хорошо поесть, еще больше усложнил дело.
Теперь во всех звеньях этой цепи вместо одного пробовать кушанья стали
двое. И все равно великий князь опасался козней верховного жреца.
Хмельных напитков Ягайла боялся еще больше, поэтому и пил мало. Его
драгоценный турий рог, оправленный в золото, во время пиршества держал в
руках преданный чашник, половчанин Решето. Каждый раз, как Ягайла требовал
вина, чашник наливал из рога в ковш, выпивал из ковша сам, а рог подавал
великому князю.
На почетном месте, по правую руку князя Ягайлы, сидел опытный воин,
его брат Скиргайла, и остальные братья. По левую руку князя сидел боярин
Гонулон, князь Суздальский, женатый на Ягайловой сестре Агриппине, и
Ольгимунд, князь Гольщанский.
Великий князь восседал на резном стуле, украшенном золотыми кистями,
остальные - на длинных дубовых скамьях, крытых шелком и бархатом.
Когда гости насытились и осушили не один кубок хмельного, из рук
великого князя посыпались подарки за верную службу, за храбрость и отвагу.
Ягайла много хвалил военачальника по имени Родзивилл. Когда литовские
войска подошли к реке Висле и надо было перейти на другой берег, никто не
знал брода. Родзивилл, видя сомнения великого князя, боявшегося утопить
войско, накрутил на кулак хвост своей лошади и, крикнув: <Тут воде не
