- Заболеет боярин - на лошадь не сядет. Пусть к своему князю едет. Может
быть, не забудет теперь Тохтамышевых слов.
- Спасибо, великий хан, век не забуду! - кривясь от бешенства и
острой боли, ответил Лютовер. - Пусть лошадь мне дадут, пешком до Литвы
идти долго.
И, прихрамывая, вышел из шатра.
Тохтамыш рассмеялся. Кое-кто из окружавших его мурз тоже засмеялся.
- Дать ему лошадь, - сказал Тохтамыш, перестав смеяться и строго
посмотрев на своих вельмож. - Хорошую лошадь. Ты, - хан указал на мурзу
Турдугана, - дай свою... И охранный ярлык дать ему.
Маленький мурза Турдуган, казавшийся толстым от теплого халата, низко
поклонился и задом вышел из кибитки.
А Тохтамыш, снова поджав ноги, сел у жаровни и стал греть руки.
Глава двадцать четвертая
ЗОЛОТОЙ ПЕТУХ ПРОТИВ СВЯТОЙ ДЕВЫ МАРИИ
Старший дозорный кнехт на главной башне орденского замка
Мариенвердера увидел пыль, клубящуюся на дороге. Ему удалось разглядеть
всадника, мчавшегося во весь опор. Всадника ненадолго скрыли придорожные
кусты, потом он снова вырвался на открытый участок дороги.
Больше ничего подозрительного дозорный кнехт не увидел. На всякий
случай он послал подручного оповестить комтура, а сам продолжал
прохаживаться по площадке вокруг высокого древка, на котором колыхалось
огромное орденское знамя.
Тем временем всадник приближался к крепости. Он промчался по узкому
деревянному мосту через Вилию, и скоро дозорный услышал завывание боевого
рога перед воротами замка.
Комтур замка Генрих Клей вместе с почетными братьями вышел навстречу
гонцу.
Гонец вывалился из седла и, откинув кожаный фартук, долго мочился у
каменной стены. Лошадь тяжело носила животом и шаталась от усталости.
Рыцари ждали. Всадник оказался немецким кузнецом из Юрбурга.
- Витовт изменил ордену, - обернувшись, прохрипел кузнец, - он берет
обманом орденские крепости. Юрбург и Баербург - в руках Витовта. Его
войска движутся на Мариенвердер следом за мной.
Эта весть была громом на чистом небе для рыцарей.
- Много ли войска у Витовта? - поборов свои чувства, спросил комтур.
- К нему сбежалась погань со всей Жемайтии, их великое множество...
он грозился взять Мариенвердер.
Комтур Генрих Клей вышел к воротам одетый по-домашнему. На нем была
короткая кожаная куртка, штаны из грубого черного сукна и черная суконная
шапка без всяких украшений. На рыцарском поясе висели короткий меч и нож.
Во дворе успела собраться толпа любопытных братьев.
- Почто кузнец пиво выпустил? - пошутил кто-то, заметив пенистую
струйку, пробивавшуюся среди булыжников.
Комтур строго посмотрел на шутника, пробежал взглядом по остальным
братьям.
- Враг близок, - произнес он с выражением, подняв указательный палец.
- Обо всем надо думать заблаговременно, всегда порядок и осторожность -
эти золотые правила сделали орден могущественным. Спасибо тебе за службу,
- обернулся он к кузнецу, - ты поступил так, как должен поступить
настоящий немец. Иди выпей вина, поешь и отдохни.
В крепости все пришло в движение. Братья стали готовиться к осаде. Из
предзамочья пришли немецкие переселенцы вместе с семьями и расположились
табором во дворе замка. Палатки они ставили на скорую руку: несколько
шестов, покрытых разноцветными одеялами.
Время подходило к обеду. Переселенцы зажгли костры, их женщины стали
варить в больших котлах общую еду. Важно восседала на пузатом бочонке жена
богатого пивовара, недавно избранного старостой.
Мужчины тревожно переговаривались. Все дружно сожалели, что
согласились на заманчивое предложение орденских чиновников поселиться
возле нового замка. Большинство горожан были из Альтштадта и Кнайпхова. По
замыслу ордена, они должны были составить костяк нового немецкого города.
На двадцать пять лет переселенцы освобождались от всех податей. Выгодно!
Но ведь замок-то построен на литовской земле! Однако все были уверены в
крепких стенах.
Генрих Клей с двумя достойными рыцарями поспешил подняться на главную
башню. Наверх вела внутренняя каменная лестница. Впереди шел кнехт с ярким
факелом. Рыцари обошли вокруг башни семь раз, прежде чем ступили на
верхнюю площадку.
Отсюда было далеко видно. Замок стоял на песчаном полуострове,
образованном слиянием Немана и Вилии. Здесь с давних времен находилась
литовская крепость. Место выбрано удачно: с двух сторон крепость защищали
реки, с третьей - широкий ров и земляной вал.
Комтур самодовольно ухмыльнулся, показав крепкие большие зубы.
<Такими зубами можно перегрызть железный прут>, - подумал старший
кнехт, угодливо смотревший в рот начальнику.
На синем безоблачном небе во всю силу грело летнее солнце. Оно
успокаивало. <Витовту не взять крепости, - думал комтур, щуря глаза. - Без
осадных машин, без пушек против такой крепости делать нечего. А где они у
Витовта? Дикари жемайты боятся подойти близко к огневому оружию и
разбегаются от одного выстрела. На измор нас не возьмешь, запасы большие.
А там и помощь подоспеет>.
Генрих Клей взглянул на широкую, сверкавшую на солнце ленту Немана,
на дремучие леса вокруг замка, обернулся на шотландских лучников, шагавших
по стенам, и, успокоенный, покинул башню.
Вскоре дозорный увидел зубра с копьем, торчащим в боку. Он выбежал из
леса и остановился у самой воды на правом берегу Немана. Вслед за зубром
показались первые воины Витовта. Дозорный затрубил в боевой рог. На башне
снова собрались знатные рыцари в шлемах и панцирях во главе с комтуром
Генрихом Клеем.
Войска Витовта все прибывали и прибывали. На берегу Немана появились
военачальники; их узнавали по золоченой, сверкающей на солнце броне и по
отличным породистым лошадям. На пиках развевались на ветру конские хвосты,
окрашенные в красную, желтую и зеленую краску. Подходили пехотинцы с
высокими щитами. Они сразу перебирались через мост и кучились вблизи
крепостного вала. Словно грибы, возникали на зеленой траве разноцветные
шатры, задымились костры.
В замке на совете двенадцати достойнейших рыцарей решили послать
гонца великому маршалу. Ночью полубрат Шнидель, по должности коновал,
вместе с двумя крещеными пруссами пустился в плавание вниз по реке на
маленькой лодке. Притворившись литовскими рыбаками, они хотели достичь
замка Рогнеды через три дня.
Еще через день на Немане показались первые барки с вооруженными
воинами. До самой ночи скапливались литовские войска. На главной башне два
полубрата едва успевали вести им подсчет.
Рыцари, наблюдавшие со стен крепости за движением войска,
посмеивались: взять Мариенвердер с мечами и дубинками невозможно. Но когда
они увидели три барки с баллистами, две - с камнебросательными машинами и
барку с осадной башней, настроение у них испортилось.
Литовцы выгрузили метательную машину и быстро установили ее на
полуострове за крепостным валом. В крепость полетели тяжелые камни.
Ранним утром рыцари увидели, как в огромную ложку метательной машины
уложили человека. Под ликующие крики литовцев человек, нелепо размахивая
руками, полетел в замок и упал во дворе. Рыцари узнали в мертвом теле
своего гонца, полубрата Шниделя. Но, может быть, все-таки остальным
удалось пробраться сквозь вражеские заставы, надеялись они.
Баллиста снова выстрелила, и еще один гонец шлепнулся на камни
крепостного двора. Он был еще жив и долго шевелился. К рубахе его был
пришит белый лоскут, и на нем написано по-немецки одно слово:
<Сдавайтесь>.
Братья священники унесли умирающего в госпиталь. На дворе остались
две кровавые лужи.
Генрих Клей решил, что третьему гонцу удалось избежать пленения.
В крепости деятельно готовились к защите. На стенах зажгли костры, в
огромных котлах кипела вода и смола. Кучами лежали тяжелые, с голову
человека камни для сбрасывания на врагов. Генрих Клей велел подсчитать все
запасы. Слуги вместе с женщинами приводили в порядок оружие, хранившееся в
арсенале, броневые доспехи.
На третий день из крепости в лагерь врага сбежали два крещеных
прусса.
В конце июля князь Витовт вместе с основными силами подошел к замку
Мариенвердер. Он велел поставить свой шатер из белого войлока на небольшой
возвышенности против замка.
Вскоре к Витовту явился посланник великого жреца - главный жрец храма
Патримпоса криве Палутис.
Огромного роста, закутанный в желтые одежды, с отвисшей губой,
Палутис производил устрашающее впечатление. С ним прибыло многочисленное
окружение жрецов. Рядом с шатром князя для криве Палутиса слуги поставили
роскошный шатер, выдержанный в желто-черных тонах. Над шатром жрец
приказал поднять белое знамя с изображением Перкуна и голубую хоругвь с
золотым петухом.
Жрецы принялись наводить порядок в литовском войске: кого хвалили,
кого пугали всевидящими богами, а кое-кого грозились принести в жертву
Перкуну. Криве Палутис жестоко расправился с нерадивыми жрецами и со
всеми, кто забыл старых богов. Двоих литвинов заковал в кандалы и отправил
в Вильню. По дальним и ближним селениям побежали гонцы с приказами криве.
Запустевший храм Патримпоса в соседнем дубовом лесочке сразу ожил.
Начались проповеди, задымились жертвенные огни, заговорили прорицатели и
вещие старцы.
В большой тайне криве Палутис совершил над Витовтом страшный обряд
открещивания, превративший трокского князя снова в язычника. Обряд стоил
дорого, очень дорого. Витовт подарил жрецу всю церковную утварь из золота
и серебра, захваченную им в рыцарских замках.
Князь Витовт не спешил начинать наступление, ожидая великого князя
Ягайлу. В последние дни он сделался молчаливым и угрюмым. По вечерам,
положив голову на мягкие колени жены, Витовт подолгу лежал, уставившись
глазами в белый войлок. Он не разрешал зажигать огонь. Только отблески
факела, горевшего перед входом, освещали шатер. Княгиня Анна, боясь
пошевелиться, ласково поглаживала жесткие волосы мужа. Иногда княгиня
проводила маленькой рукой по его лицу, и Витовт целовал ее горячую ладонь.
Он любил свою жену и доверял ей самые сокровенные мысли и надежды. Княгиня
Анна спасла ему жизнь и безропотно делила с ним огорчения и тяготы
изгнания.
Витовт давно решил, что делать. Сильное чувство любви к земле своих
предков вспыхнуло в нем неугасимым огнем. Оно переселило желание
отомстить. Подчиниться немцам, быть у них вассалом - это конец! Витовт
понимал, что через несколько лет рыцари настроят замки в Жемайтии и
окрепнут так, что никакая сила не выгонит их из завоеванных земель.
А с ним, Витовтом, они поступят, как поступали с покоренными
прусскими князьями. А если он не захочет стать рабом, рыцари уничтожат
его.
Нет, он должен пойти на примирение с Ягайлой, склонить на время
голову. Когда гроза пройдет, он сумеет отомстить, отца он никогда не
забудет. Но час мести еще не настал. Бороться с Ягайлой за великокняжескую
корону надо на равных правах. Русские княжества - немалая сила, поэтому
Витовт решил принять православие. Католик или православный, все это не
более, как военная хитрость. <Рыцари навсегда останутся врагами, - думал
он, - ибо между мной и ними лежит Жемайтия. Но когда наконец придет мой
час, я разорву подлое сердце Ягайлы>.
Ночью подул ветер с моря, и туман закрыл замок Мариенвердер. Над
Неманом туман стоял плотной стеной. Пользуясь туманом, несколько орденских
барок с солдатами и съестными припасами подошли к стенам замка. Солдаты
