ругала служанку. Из приоткрытой двери несло смрадом от жарившейся рыбы.
День был пасмурный. С моря дул пронзительный северо-западный ветер.
На реке, задрав хвост, сидели чайки. У деревянной пристани скрипели,
покачиваясь, несколько рыбачьих судов. В узкую щель окна виднелись
кирпичные стены Мемельского замка. Андрейша два дня назад вернулся из
Паланги... Он без труда нашел на горе у моря старинный храм богини
Прауримы. Но храм был покинут вайделотками, статуя богини исчезла, и
священный огонь погас. Андрейше и здесь помог жреческий жезл. Когда он
показал зеленую рогульку пожилому литовскому рыбаку, тот привел его к
новому храму, построенному в чаще непролазного леса, на берегу маленькой
речушки. В старом храме стало опасно, могли нагрянуть рыцари. От Мемеля до
Гредуна их единственная дорога к ливонским собратьям тонкой ниткой
проходила по самому берегу моря.
Андрейша увидел Бируту, красивую и печальную. Она узнала своего
спасителя и приняла юношу, словно сына. Рассказывая о Людмиле, которую она
успела полюбить, Бирута заплакала.
На прощание она поцеловала юношу. <Буду молить великую богиню
Прауриму, - сказала она. - Если богиня захочет, с Людмилой не произойдет
ничего плохого...>
<За что бог так жестоко наказал мою незабудочку! - думал Андрейша. -
Ты лучше луны, солнца и звезд и страдаешь в плену у жестоких рыцарей. Если
бы я был в Кенигсберге, уж наверно мне удалось бы облегчить твою участь, а
может быть, и вызволить из беды>.
Его мысли прервала хозяйка корчмы. Она поставила на стол миску
овсяной каши и жареную рыбу.
- Мой муж умер ровно год назад, накануне дня святого Варфоломея, -
сказала она, снова появляясь с чашей и большим оловянным кувшином в руках.
- Помяните, юноша, бедного Ганса, выпейте пива - я не возьму с вас денег.
О-о, мой прилежный Ганс был отличным мастером варить двойное пиво! - И
женщина вытерла передником слезы.
Андрейша посочувствовал хозяйке и стал есть без всякого желания,
только лишь для того, чтобы поддержать силы. Не успел он справиться с
овсяной кашей, как в харчевню пришли трое мужчин и заняли стол у самого
очага. Из разговора, который вели гости довольно громко, Андрейша узнал,
что в реку зашел новый корабль, принадлежащий немецкому ордену, и встал на
якорь против корчмы. Когда Андрейша услышал, что когг <Черный орел> должен
сняться завтра утром в Альтштадт, он не выдержал и вмешался в разговор.
- Я спешу в Альтштадт, - сказал Андрейша. - Прошу взять меня на ваше
судно... Я заплачу, - добавил он, видя, что немцы молчат.
- Кто ты? - спросил мужчина в сером орденском плаще.
- Я русский из Новгорода, подкормщик и купец.
Незнакомцы переглянулись.
- У меня умер рулевой на пути из Риги, - сказал немец. - Вместо
покойника я могу взять тебя. Согласен? И не ты мне, а я тебе заплачу за
работу.
Андрейша не стал раздумывать.
- Согласен, - сказал он.
- Завтра до восхода солнца будь на когге, - продолжал немец. - Я
шкипер <Черного орла>, - добавил он, приосанясь.
На вид шкипер был человек, изрядно потрепанный жизнью, с бледным,
помятым лицом и реденькой полуседой бородкой. Он напоминал Андрейше
пьяницу-дьячка с худого прихода.
- А это, - продолжал шкипер, - почтенные купцы из Риги, они тоже
спешат в Альтштадт... Где ты научился говорить по-немецки, юноша?
- Я часто бываю в ганзейских городах.
- Это хорошо, очень хорошо, - сказал шкипер. - Немецкий язык -
хороший язык.
Рижские купцы заплатили за пиво и вместе со шкипером вышли из
харчевни...
Обрадованный Андрейша обещал поставить три пудовые свечи Николаю
Мокрому... Он горячо поблагодарил защитника мореходов за помощь и
отправился наверх, в маленькую комнатушку, приготовленную заботливой
хозяйкой.
В харчевне <Веселая селедка> стал собираться народ. Сюда шли
промочить горло и промерзшие за день рыбаки, и мореходы, и грузчики, едва
волочащие ноги от усталости. По вечерам за гостями ухаживали две
розовощекие служанки, а слепой музыкант играл на цимбалах.
После захода солнца несколько подвыпивших матросов с когга <Черный
орел> бражничали в заднем углу.
Дверь хлопнула еще раз. В корчму вошел новый посетитель, с головы до
ног закутанный в плащ. Он окинул быстрым взглядом зал и, прихрамывая,
направился к шумевшим матросам.
- Меня послали к вам морские братья, - тихо сказал незнакомец,
приблизившись.
- Морские братья? Врешь! Наверно, хочешь выпить кружку пива за чужой
счет?.. - насмешливо спросил голубоглазый и белоголовый матрос, по
прозвищу Ячменная Лепешка.
Незнакомец откинул капюшон, обнажив обезображенное лицо.
Ударом меча кто-то отрубил ему ухо и часть щеки. Из-под седых бровей
на матросов смотрели холодные серые глаза.
- Безухий! - отшатнувшись, вскрикнул голубоглазый прусс. - Я его
знаю, ребята, он морской брат.
Матросы молчали, пораженные страшным лицом незнакомца. Кто-то
услужливо пододвинул ему скамейку. Безухий сел.
- Я предлагаю захватить <Черный орел>, - помолчав, сказал он, - и
вступить в наше братство. Захват корабля будет испытанием. Добычу разделим
поровну.
Матросы давно слышали о морском братстве. По харчевням в морских
городах ходила весть о свободных морских разбойниках. Все здоровые и
отважные люди, которым надоела подневольная жизнь и несправедливость, шли
под голубые знамена морского братства. Привольная жизнь, хорошая добыча и
обильная пища были хорошей приманкой. Его устав был прост: железная
дисциплина и равноправие.
Обиженные, обездоленные люди собирались в братство, чтобы мстить за
обиды, за свою искалеченную жизнь, за своих. родных и близких.
Превратившись в могучую республику, морские братья стали вмешиваться
в дела приморских стран. Случалось, что, примкнув во время войны к
какому-нибудь государству, они помогали ему одержать победу.
Матросам <Черного орла> надоел каторжный труд, за который немецкие
рыцари платили гроши. Они просили прибавки, пробовали жаловаться великому
магистру, но все напрасно.
- А кто станет капитаном? - спросил голубоглазый прусс.
- Я, - ответил Безухий и посмотрел каждому в глаза.
- Согласен, - сказал голубоглазый прусс, по прозвищу Ячменная
Лепешка. - Все равно пропадать, так уж лучше с песнями и с хорошим куском
жареного мяса в желудке.
- И я согласен.
- Я тоже...
- И я...
Никто из матросов <Черного орла> не отказался вступить в братство.
- Я вижу, ребята, вам опротивели порядки в ордене святой девы. Похоже
на монастырь, не правда ли? Монастырь, в котором все время одни посты. Ваш
шкипер, полубрат ордена, заставляет вас молиться, а деньги за молитвы не
платит. Так я говорю, ребята?
- Правильно, - ответил за всех голубоглазый прусс. - К черту посты и
молитвы!
- Я дам вам денег вперед, - сказал Безухий, открыл кошелек из красной
кожи и каждому бросил по золотому дукату.
- Ого-го! - удивился матрос Вольфганг. - У нашего шкипера вряд ли
столько заработаешь и за полгода. Сегодня мы весело проведем время.
- Утром <Черный орел> выходит в плавание, - продолжал Безухий. - В
полночь я выбрасываю шкипера за борт. Ваше дело - прикончить купцов и
всякого, кто встанет на дороге. Не жалеть никого. Мы друзья бога и враги
всего мира.
- Сделаем, как велишь! - дружно отозвались матросы.
Разбойник поднялся со стула и, небрежно кивнув на прощание, снова
закутался в плащ. Когда он повернулся и пошел к двери, все увидели, что
морской брат заметно припадает на левую ногу.
Матросы долго еще сидели в харчевне. Начались веселые песни и пляски.
Золотые дукаты пошли в дело.
На следующий день, едва только стало светать, Андрейша подъехал на
маленькой лодке к борту когга. Расплатившись с перевозчиком, он с трудом
взобрался на палубу высокобортного корабля. Десятка три матросов деловито
сновали по палубе, приготовляя судно к выходу в море. Здесь все
пропиталось чудесным запахом душистого воска, привезенного из Риги.
Андрейша вошел в шкиперскую камору. Ноги его утонули в чем-то мягком, в
нос ударил острый запах: палуба была устлана овечьими шкурами. Орденский
полубрат стоял возле висевшей на стене грифельной доски в серебряной
оправе и что-то записывал. Череп у него был голый, только сзади торчали
редкие волосинки.
Напротив дверей громоздилось распятие, вырезанное из дерева и
окрашенное в яркие цвета, горела медная лампадка с высеченными на ней
крестами. На всех стенах каморы и на двери хозяин вырезал кресты. Он был
прямо-таки окружен со всех сторон крестами, которые должны были надежно
защищать его от всяких напастей и злых духов. И на кожаном поясе шкипер
заботливо начертал слова молитвы.
К правому борту примостилась узкая, как гроб, койка с матрацем,
набитым соломой, и одеялом из овечьих шкур. На койке, свернувшись в
клубок, спала рыжая кошка. Шкипер взял ее в Риге по совету одной очень
сведущей старухи. С помощью заговоренной кошки можно запросто обмануть
морского бога: если он потребует человеческую жертву, надо бросить в море
кошку.
- А, новый рулевой! - оглянулся на юношу шкипер. - У тебя есть
оружие? - спросил он, помолчав.
Андрейша показал на меч, висевший у пояса.
- Превосходно! Он тебе может пригодиться.
- Пригодиться во время плавания в Альтштадт? - удивился юноша.
- В нашем море разбойники множатся, как вши на грязном теле язычника,
- закрыв глаза, сказал полубрат. - Мы молим Иисуса Христа и пресвятую деву
Марию избавить нас от напастей.
Шкипер, пошевелив губами, откинул косточку на черных четках.
- Какую веру ты исповедуешь? - спросил он, очнувшись и снова взглянув
на юношу.
- Русскую, - ответил Андрейша, - другой на нашей земле нет.
- Ничего, сын мой, - вздохнув, сказал шкипер. - На море хороша даже
твоя вера, хотя святейший папа проклял ее. Если человек знает свое дело,
это главное. Иди присмотрись к кораблю...
Шкипер опять начал шевелить губами и отбросил еще одну черную
косточку четок.
Новгородец поклонился и вышел.
Когг <Черный орел> был построен совсем недавно. Дерево еще не успело
потемнеть, Андрейша сразу обратил внимание на высокие борта, окаймляющие
палубу: за ними можно было укрыться от вражеских стрел. На корме построена
из твердого дерева небольшая крепостица с высокими стенками и амбразурами.
На носу - крепостица поменьше, но и в ней мог уместиться добрый десяток
воинов.
На востоке показалось солнце. Пронзительный рев коровьего рога вызвал
всех матросов на палубу. Несколько человек стали выхаживать тяжелый якорь.
Затянув заунывную песню, они вращали ручки деревянного ворота.
В это время другие матросы поднимали паруса, сшитые из
огненно-красных и белых полос. Ветра почти не было. Лоцман привязал
корабль толстым канатом к большой гребной лодке и потащил его к выходу.
Выйдя в море, когг освободился от каната и, покачиваясь на легкой
волне, уверенно двинулся на юго-запад.
Опять прозвучал коровий рог, и шкипер приказал всем людям собраться
на палубе. Андрейша заметил, что трое вооруженных луками и мечами матросов
полезли на мачту. Из большой дубовой бочки они следили за встречными
судами.
- Теперь мы предоставлены богу и морю, - сказал шкипер собравшимся. -
Перед богом, ветром и волнами мы все равны. Нас окружают опасности, нам
грозят бури и морские разбойники, и не достигнуть нам цели, если мы не
подчинимся строгому уставу. Начнем с молитвы и песнопений, прося у господа
