попутного ветра и счастливого пути, а затем изберем судей, которые будут
беспристрастно судить нас.
Люди хором громко прочитали <Отче наш> и <Богородицу>.
- Я предлагаю избрать нашими судьями достопочтенного шкипера Германа
Рорштейдта, уважаемого купца из Риги Герберта Мюллера и матроса Франца
Бекмана, - скороговоркой произнес круглоголовый, с оттопыренными ушами,
помощник шкипера.
Никто не противоречил. Судьи были избраны.
Шкипер с важным видом развернул пергамент.
- <Воспрещается богохульствовать, поминать дьявола и спать во время
молитвы...> - начал он чтение первой статьи устава.
Около часу продолжалось нудное чтение. Шкипер перечислял все до самых
мелочей, что можно и чего нельзя делать людям на корабле, находящемся в
плавании.
Андрейша с любопытством приглядывался к матросам. Команда на когге
оказалась самая разношерстная. По большей части это крещеные пруссы и
венды. Немцев было несколько человек. Не слишком много находилось
охотников плавать по страшному морю на кораблях, принадлежащих ордену.
В море столько опасностей: крепкий ветер, высокие волны, острые
скалы, морские разбойники да в придачу жестокие порядки, скудная еда,
протухшая и гнилая.
Самое опасное время на море - ночь. Ночью трудно увидеть берег,
морские разбойники могут незаметно подкрасться к судну. И морская нечисть
особенно сильна в темноте. Разве мало она приносит горя мореходам!
Белоголовый прусс Ячменная Лепешка, собираясь ночью сменить рулевого,
спрятал в самом носу когга маленькую деревянную фигурку Перкуна. Он прибил
ее понадежнее гвоздем к еловой доске обшивки, соединив судьбу всемогущего
бога с судьбой корабля. Попросив Перкуна оберегать <Черный Орел>, Ячменная
Лепешка положил рядом небольшой кусок жареного мяса. Кипарисовый крестик -
подарок капеллана рыцарского замка - он предусмотрительно оставил у себя
на койке. Боги не должны мешать друг другу.
Светила огромная луна, ее свет заливал все море и пустую палубу
когга. Море было удивительно красиво, но холодно и мертво. Ячменная
Лепешка шел по палубе, не боясь споткнуться. Хорошо видать каждый блок,
каждую веревку. В лунной тишине слышно было, как поскрипывает рей,
трущийся об мачту, и плещется вода о борт судна. Над головой шевелился
огромный парус, развернутый на всю силу.
В рулевой подвешенный к потолку фонарь светился мутным светом.
Андрейша, обхватив левой рукой тяжелый румпель, изредка делал два шага
вправо и влево, посматривая на зеленоватую звезду, на которую он направлял
кончик короткой носовой мачты. Ветер был слабый, но ровный, и когг легко
держался на курсе.
Белоголовый прусс сменил на руле Андрейшу раньше, чем в склянке песок
пересыпался до конца. Перебросившись с ним несколькими словами и объяснив,
что и как надо делать, Андрейша поднялся по лесенке на кормовую
крепостицу.
Шкипер, расставив широко ноги, колдовал над куском пергамента; на
захватанном грязными руками обрывке была нарисована земля. Закрыв свечу
полой грубого плаща и что-то бормоча себе под нос, он вглядывался в берег,
освещенный луной.
Услышав шаги, шкипер потушил свечу, свернул вчетверо карту и спрятал
ее в кожаную сумку, притороченную к поясу.
- Что тебе надо, юноша? - спросил он.
В это время в крепостице появился безухий пират.
- Молись своему богу и прыгай за борт, - спокойно сказал он шкиперу,
вынимая меч. - Или, может быть, ты хочешь здесь оставить свою голову?
- Спасите! - завопил полубрат, даже не подумав сопротивляться. -
Спасите! - и как подкошенный упал в ноги морскому разбойнику.
Андрейша, не раздумывая, обнажил свой меч и заслонил шкипера.
- Эй ты, сосунок! - крикнул пират. - Твоей головы мне не надо, уйди
прочь! - Его единственное ухо налилось кровью...
Но Андрейша не уходил. Он вглядывался в Безухого: ему казалось, что
он где-то видел этого человека.
Морской брат зарычал и бросился на Андрейшу. Мечи скрестились. На
пирате была короткая кольчуга, под ней - кожаный кафтан.
Шкипер мгновенно вскочил на ноги и бросился наутек, но попал в руки
матросам, спешившим на помощь новому капитану.
- Ах, вот как! Ах, вот как! - повторял Безухий, отбиваясь. - Ты
славно бьешься, щенок... Однако тебе не хватает выдержки... Эй, ты, не
трогать! - крикнул он матросу, хотевшему пикой ударить в спину Андрейшу. -
Это моя добыча!
Но и сам Безухий тяжело дышал. Нелегко отбивать быстрые, как молнии,
удары. Порой казалось, что юноша одолеет. Долго стучали мечи. Наконец,
изловчившись, пират выбил оружие из рук Андрейши.
А шкипер орал во всю, глотку. Матросы больно подкалывали его пиками,
мстя за обиды и поношения. Извиваясь, как червь, он обнимал матросские
ноги и молил о пощаде.
- Я дам хороший выкуп, у меня много денег, - повторял он.
- Отрубите голову трусливой падали! - не глянув на шкипера, произнес
пират.
Матросы не заставили Безухого повторить приказание, и лысая
продолговатая, словно дыня, голова покатилась по палубе.
- Обыскать! - все еще тяжело дыша, приказал пират. - У него карта и
ключи от сундука с деньгами.
Матросы нашли карту и ключ в кожаной сумке на поясе.
- Но что делать с тобой, щенок? - обернулся пират к Андрейше. - За
то, что ты поднял руку на морского брата, я должен тебя повесить... Откуда
ты родом?
- Русский из Великого Новгорода. - Андрейша гордо поднял голову.
- В нашем братстве есть руссы, - раздумывая, сказал Безухий. -
Постой, постой, да ведь мы с тобой знакомы, приятель, дьявол тебя возьми!
Хорошо, мы решим, что с тобой делать. Сначала закончим дела поважнее...
Разбушевавшиеся матросы без сожаления расправились со всеми
несогласными вступить в братство. Рижские купцы, ехавшие в Данциг с
набитыми золотом кошельками, отчаянно защищались. Они убили двух матросов
и ожесточили восставших. Купцов обезглавили и выбросили в море.
Едва затих шум схватки, мореходы сошлись на залитой кровью палубе.
Все, кто остался в живых, дали клятву верности морским братьям и
единодушно избрали капитаном безухого пирата.
Андрейша отказался вступить в морское братство.
Безухий пересчитал деньги, захваченные на судне. Каждому пришлось по
десятку золотых дукатов - целое богатство.
- Тот, кто осмелится оспорить хоть одно мое слово, будет убит на
месте, - предупредил новый капитан. Его грозный вид как нельзя лучше
подтверждал слова. - Помощником назначаю Ячменную Лепешку, - продолжал он.
- Мы идем в Альтштадт. Нас ждут братья, освобожденные из застенков
Кенигсбергского замка. Наш человек внес за них выкуп. Хо-хо!.. - засмеялся
Безухий. - После рыцарских подземелий море им покажется раем.
Безухий обернулся к Андрейше, стоявшему возле мачты со связанными
руками.
- Русский мореход отказался вступить в морское братство! Что будем с
ним делать?
- За борт! - закричали матросы. - Пусть кормит рыб!
- Я думаю, братья, следует выслушать его историю. Пусть русский
расскажет, почему он оказался на <Черном орле>. Согласны?
- Я согласен, - сказал белоголовый матрос Ячменная Лепешка. - Пусть
расскажет свою историю.
Остальные тоже не стали возражать.
Андрейша понял, что сейчас решится его судьба, и смело вышел вперед.
Безухий перерезал веревки на его руках. Юноша стал рассказывать все, что
случилось с ним и его невестой Людмилой. Показал зеленый жреческий жезл.
Рассказ его мореходы слушали молча, не перебивая.
Он закончил и, опустив голову, стоял перед судом морских братьев.
- Оставить в живых, - сказал белоголовый прусс, - пусть выручает свою
невесту.
- Дать ему денег на выкуп!
- Проклятые рыцари! - сказал сутулый венд.
- Пусть живет русский!
- Я - за жизнь!
Оказалось, что все морские братья хотят оставить жизнь юноше.
- Я согласен, - сказал капитан. - Ты найдешь свою невесту,
новгородец. Но поклянись своим богом, что не причинишь нам зла.
- Клянусь! - от всего сердца сказал Андрейша. - Если нарушу клятву,
пусть на меня святой крест и земля русская!
- Теперь, друзья, - обратился капитан к матросам, - прибрать корабль,
смыть кровь и выбросить всю падаль за борт.
Матросы принялись за работу. К полудню когг <Черный Орел>, подняв все
паруса и переваливаясь на волнах с борта на борт, шел на запад. Теперь он
назывался <Золотая стрела>. И флаги, развевавшиеся на нем, принадлежали
городу Риге.
Тут же, на палубе, морские братья принесли жертву богу - повелителю
моря и ветров Пердоето. Огромный, выше облаков, он стоит посреди моря.
Вода ему по колени. Когда он поворачивался, менялось направление ветра.
Если Пердоето гневался на рыбаков, он убивал всю рыбу в тех местах, где
они рыбачили.
Повар зажарил несколько жирных лососей. Принес на палубу стол, покрыл
чистой скатертью и положил на него рыбу. А Безухий стал лицом к ветру и
просил у бога благополучного плавания. Все низко поклонились и сели за
стол.
Самую лучшую рыбу бросили в море.
С левого борта тянулась белая полоса берега с огромными песчаными
холмами.
Через три дня у пристани Альтштадта Андрейша покинул палубу <Черного
орла>. Одноухий обнял его на прощание и сказал:
- Старшим поваром в Кенигсбергском замке работает наш человек, прусс
Мествин. Покажи ему жезл криве, и он все для тебя сделает. И мы поможем,
если понадобится, - добавил пират, - не забывай, что у тебя есть друзья.
Глава двадцать восьмая
СВЯТЫЕ ТОЖЕ ОШИБАЮТСЯ
Андрейша пятый день жил на постоялом дворе в Альтштадте. Он успел
познакомиться с двумя новгородскими купцами, занимавшими по соседству
небольшую комнатушку. Новгородцы вели себя в городе осторожно,
возвращались домой рано, как только закрывали лавки, после ужина уходили к
себе, и достучаться к ним было трудно.
Первый раз Андрейша остановил земляков возле узкой лестницы; они
только отужинали и подымались к себе наверх. Купцы отнеслись к нему
недоверчиво, но, услышав имя знаменитого мастера с Прусской улицы,
подобрели.
- Знаем Алексея Хлынова, как не знать, мечи его носим. А ты что,
сродственником ему доводишься? - спросил старший купец, Фома Сбитень.
Седая борода вилась у него колечками, выглядел он как святой с
новгородской иконы.
- Сын я ему, - сказал Андрейша, - в море хожу подкормщиком на лодье
<Петр из Новгорода>. А кормщик Алексей Копыто - мой дядя, материн брат.
- И купца Алексея Копыто знаем, - закивали бородами купцы. - Теперь и
тебя признаем, молодец. Заходи к нам в горницу, перемолвимся словом.
Здесь, под лестницей, какой разговор. Свое племя встретить в чужом краю
куда как приятно.
Заперев на тройной запор дверь, купцы усадили Андрейшу за стол. Купец
помоложе, Иван Кашин, достал с полки большую глиняную бутыль с хмельным.
Пили из ковша по очереди; мед играл, искрился и щекотал в носу. Купцы
назвали свои имена. Оба именитые, иванские.
- Мы купцы, товаров прибыльных ищем, и не диво, что по городу
околачиваемся, - сказал старик. - А вот ты как, молодец? Мореходу на своем
корабле способнее, нежели в заезжем доме.
Андрейша подумал и раскрыл купцам свою душу. Рассказал, как дядя
послал его в Вильню толмачом с московскими боярами. Рассказал про свою
невесту, и как они встретились в Вильне, и как захватили ее рыцари.
Купцы только причмокивали и покачивали головами.
- Я и приехал сюда невесту выручать. Уж такая она пригожая да
ласковая! Ежели с ней что худое случилось, то мне и жизнь не жизнь! - чуть
