Руси станут католическими, но и вся Киевская Русь, кроме жалкого
Московского княжества... А может быть, Ягайла заставит платить церковную
десятину натурой как прежде, - размышлял он, - и вернет церкви судейские
доходы на всех монастырских землях>.
На повороте коляска накренилась, и Бодзента взглянул на дорогу. В
колеях, налитых водой, сверкало солнце. У обочины он увидел простую телегу
с плетеным кузовом, запряженную белой лошадью. Верхом на ней сидел
шляхтич. Присмотревшись, архиепископ заметил, что у лошади не хватало
одной ноги. Он не поверил своим глазам, тряхнул головой, закрыл и снова
открыл глаза. Но все оставалось по-прежнему: четвертой ноги у лошади не
было. Вместо нее к культяпке, обернутой в кожу, была привязана деревяшка.
Бодзента велел остановить коляску и подозвал шляхтича. Судя по
одежде, шляхтич был беден. На нем топорщилась старая овчина, на голове
войлочная шляпа. Только сапоги со ржавыми шпорами и сабля, висевшая на
боку, отличали его от мужика. На маленьком клочке земли сидело двое, трое,
а порой и четверо таких убогих шляхтичей.
Шляхтич слез с коня и, придерживая рукой саблю, болтавшуюся на
веревке, подошел к архиепископу.
- Почему ты ездишь на безногой лошади? - спросил Бодзента у шляхтича.
- Мой род обеднел, ваше святейшество, - ответил он, почтительно
кланяясь. - Чтобы не умереть с голоду, нужна лошадь, а купить не на что.
Белянку в прошлом году бросили венгры, - шляхтич ласково посмотрел на
лошадь, - а я подобрал и выходил.
- Но разве лошадь может работать на трех ногах?
- Деревянная нога ей служит превосходно, ваше святейшество. Другие
лошади и на четырех ногах работают хуже нашей Белянки.
Архиепископ посмотрел на жалкую одежду шляхтича, на грубые сапоги,
закиданные коричневой грязью, на пеньковую веревку вместо пояса.
- Кого бы ты хотел видеть королем Польши? - помолчав, спросил он.
- Князя Зимовита Мазовецкого, ваше святейшество. Он поляк, и в нем
течет славная кровь Пястов, - не задумываясь, ответил шляхтич. Он
приосанился и поправил шапку. - Князь Зимовит выгонит немцев из Польши, и
жить станет легче... Они едят наш хлеб и нами же брезгают.
Бодзента вздохнул, благословил шляхтича и приказал ехать дальше.
На второй день около полудня из небольшого леска навстречу
архиепископу вышла толпа народа. Люди громко кричали и размахивали бичами.
Когда они подошли ближе, Бодзента увидел, что люди шли босые, только у
немногих на ногах были лапти из сыромятной кожи. Рубах не было, спины
исполосованы красными рубцами.
Впереди несли хоругви и кресты. На одеждах людей, на войлочных
шляпах, на меховых шапках были нашиты красные кресты.
Архиепископ остановил свою коляску.
- Кто хочет покаяться, пусть придет к нам! Помните Люцифера! -
размахивая бичом, пронзительно закричал высокий мужчина, идущий впереди. -
Приходите, пока есть время.
Двое польских крестьян, выбиравших камни на пашне, бросились на
землю, распластав крестом руки.
- Мы хотим быть с вами, примите во имя бога! - вопили они, не
поднимая голов.
- Горе вам, алчные псы: ксендзы и монахи - блудники и срамники! -
кричал высокий худой человек, подняв глаза к небу; ребра выступали у него
под кожей, словно прутья. - Алчный пес папа римский первый срамник и
стяжатель!
Другой, тоже босой и страшный, кружился, будто в сумасшедшем танце,
издавая не то проклятия, не то стоны. Он топтался по грязи, меж пальцев
его ног цедилась и брызгала коричневая жижа.
А еще один упал в грязь и выл и метался как безумный.
Коляску архиепископа со всех сторон окружили люди с бичами. Многие
показывали пальцами на рот и просили есть.
Владыка много слышал о бичевниках, но видел их впервые. Он с
любопытством разглядывал страшные, искаженные болью лица, прислушивался к
истошным воплям.
К архиепископской коляске подскакал рыцарь Бартош из Венцборга,
начальник стражи.
- Геть до дьябла! - кричал он, замахиваясь плетью на бичевников. -
Ваше святейшество, прикажите разогнать эту сволочь!
- Не трогать! - приказал Бодзента.
Рыцарь Бартош из Венцборга поклонился архиепископу.
Высокий мужчина подошел к возку и басом сказал:
- Наступил конец света, люди гибнут, молитесь вместе с нами о
спасении, ибо попы погрязли в мерзких грехах... Люцифер! Здесь сам
Люцифер! - закричал он, увидев архиепископа. Он нагнулся и, захватив
горсть коричневой грязи, швырнул ему в лицо.
Бодзента достал платок и, отирая с лица грязь, думал, как ему
поступить.
- Инквизиция! - вдруг закричали в толпе. - Спасайтесь, братья!
Бодзента выглянул из возка и увидел всадников, приближавшихся на всем
скаку.
Это был вооруженный отряд познанского инквизитора, состоящий из двух
десятков солдат. Сам инквизитор, доминиканский монах, скакал впереди,
окруженный ксендзами. Один из всадников держал в руках знамя: на красном
полотнище с одной стороны изображена дева Мария с младенцем, а с другой -
обнаженный меч в лавровом венке.
Рука папы, того, кто судит всех и не судим никем, простиралась над
всей католической Европой. Церковь желала осчастливить человечество
вопреки его склонностям, а если люди сопротивлялись, их уничтожали.
И славянскую Польшу папа наградил кровавыми судилищами. Однако в
Польше власть доминиканцев была не столь сильна. Шляхетство дружно
восставало против попыток инквизиторов посягнуть на их вольность. За
каждого шляхтича заступался весь гербовый род.
Зато с горожанами и крестьянством расправа была короткой. Так же как
и в других католических странах, подозреваемых запросто сажали в тюрьмы,
пытали и сжигали на кострах.
Познанский инквизитор, завидя скопище бичевников, махнул рукой
солдатам и пришпорил лошадь. Воины вынули мечи и, привстав на стременах,
заорали страшными голосами.
Бичевники в испуге заметались. Некоторые бросились в лес и успели
спрятаться. Оставшихся солдаты взяли в кольцо. Инквизитор долго сыпал
проклятия на головы бичевников. Под конец он объявил, что виновные
предстанут перед судом и будут строго наказаны. Инквизитор говорил
по-латыни, вовсе не заботясь о том, понимает его кто-нибудь или нет.
Владыка не хотел встречаться с доминиканцем. Старик был ему противен,
как и все иноземцы. Он закрыл шторами оконце и приказал ездовому трогать.
Архиепископский поезд снова двинулся по дороге в Краков. <Скоро полвека
живет в Польше старик, - думал Бодзента об инквизиторе, - а двух слов не
может сказать по-польски>.
Серый жеребец доминиканца тяжело повернулся и поскакал в другую
сторону дороги. За инквизитором поскакали ксендзы.
Связав пойманных бичевников одной веревкой, солдаты повели их по
дороге, нарочно для забавы загоняя в самые грязные места.
Глава тридцатая
ОБОРОТНАЯ СТОРОНА ОРДЕНСКОЙ МЕДАЛИ
В большом подвале было темно. Немного света пробивалось сквозь узкие
щели в каменной кладке, сделанные для доступа воздуха. По стенам, покрытым
липкой плесенью, ползали мокрицы. Стоял тяжелый запах сырого кирпича.
Холодно, несмотря на теплую солнечную погоду. Стиснутые со всех сторон
камнем, на соломенной подстилке лежали и сидели люди. Много женщин с
детьми, больные и раненые. Но это не тюрьма, здесь пленники, и орден
надеется получить за них хороший выкуп.
Несколько жемайтских бояр держались обособленно. Они вели себя так,
будто сидели на совете, а не в подвале у немцев. Бояре спорили, чью
сторону надо держать - Ягайлову или Витовта.
- Я слышал, князь Витовт нынче в почете у рыцарей. Великий магистр
обещал нам лошадей, оружие и одежду... - говорил кунигас в разорванной
меховой куртке, со свежим рубцом на лбу.
- Не проси помощи у немцев - так учили наши отцы и деды, - прервал
желтый, как воск, старик.
- Лучше держаться за Ягайлу - за ним Литва и много русских.
- Жрецы говорят: кто обманет врага, тот не предатель.
- Князь Ягайла предатель! - сжимая кулаки, крикнул боярин с
рассеченным лбом. - Наши земли между Пруссами, Лифляндией и рекой Дубиссой
Ягайла навечно отдал немцам. Он отнял у нас море!
- Князь отдал то, что ему не принадлежало! С таким же правом он мог
отдать рыцарям Мазовию или Краков! - кипятился высокий, широкоплечий
боярин. У него в ночной схватке выбили передние зубы, и сейчас он смешно
шепелявил.
Рядом с боярами сидели на соломе, поджав ноги, литовцы пониже родом и
победнее. Разговоры у них тоже вертелись вокруг рыцарей.
- Я спал, когда рыцари ворвались в наше селение. Они убили моих
сыновей и жену. Угнали наших коров и лошадей. Горе мне, кто выкупит меня
из плена! - говорил мужчина с начавшей седеть бородой. - Лучше погибнуть
от меча, чем гнить здесь, на соломе!
- Не отчаивайся, Риндвог, - утешал его сосед, - тебя может купить
хороший человек. Ты найдешь себе жену и народишь новых сыновей.
- Нет, нет, я любил свою жену! - раскачиваясь из стороны в сторону,
горестно отвечал Риндвог. - Сыновья были взрослые и охотились вместе со
мной... Сейчас я старик, кто успокоит мою старость?!
- Если купит хороший человек, тебе не будет у него худо, - настаивал
сосед.
Обхватив колени руками, в углу сидела молодая женщина. К ней
прижались два мальчугана. Вытаращив заплаканные глаза, они слушали
огромного литовского поселянина.
- ...А я прихватил цепь, да и пошел молотить по головам. Сначала
солдаты убить меня хотели, а потом, видно, корысти ради, оставили живым.
Бока намяли, два дня очухаться не мог.
- Страшно! - сказал младший мальчуган.
Рыжий мужик с густыми, как овчина, усами и бородой, сидевший с другой
стороны, улыбнулся и приласкал шершавой рукой обоих мальчиков.
- Рыцарей бояться нечего, их надо убивать, - сказал он басом. Голос у
него был густой; казалось, что он выходит из-под каменных плит.
- Вот я вырасту большим, - сверкнув глазками, сказал мальчуган
постарше, - откопаю большой меч, его отец в огороде зарыл, и зарублю
ихнего самого главного рыцаря!
- А ты что сделаешь, когда вырастешь? - спросил рыжебородый у
младшего брата.
- Я боюсь, - сказал мальчик, утирая слезы и крепче прижимаясь к
матери.
- Родные вы мои, - прошептала женщина, - что будет с нами?
Ближе к дверям расположились литовские купцы. Командир орденского
отряда, захватив на Немане барку купца Нестимора с грузом воска, взял их
заложниками.
Купцы загадывали который уже раз, когда можно ждать освобождения.
Выходило, что если не сегодня, так завтра.
Судьба польских купцов, сидевших рядом, была сложнее. Они разъезжали
по Мазовии с мелким товаром и радовались удачной торговле. В одном
городке, пограничном с Литвой, купцы заночевали в корчме. Ночью напал
литовский князь Ягайла, разорил и сжег городок, а жителей угнал. Попали в
плен и польские купцы. Судьба забросила их в предместье Трокского замка.
Им удалось связаться с монахом-францисканцем, навещавшим пленных
католиков, и купцы стали надеяться, что князь Мазовецкий скоро их обменяет
на пленных литовцев или заплатит выкуп. Неожиданно на трокское предместье
напали крестоносцы. Они все сожгли и разграбили, а жителей, попавших в
руки, угнали в плен. В числе пленных опять оказались польские купцы.
Теперь они не надеялись, что их обменяют. Литовцы будут выручать только
своих, язычников. Поляки подумывали наняться к богатому немцу-ремесленнику
и отработать выкуп, продавая его товары.
- Дьяблы, дьяблы! - говорил высокий, худой купец из Гнезна,
