замерла на месте и постаралась слиться со стеной.
2
В этот момент сквозь облака пробилась луна. Она была почти полная и
только слепой не увидел бы Машу в лунном свете. Она бросилась через улицу
на темную сторону и снова прижалась к стене.
Шлепанье ног по утрамбованной грязи улицы приближалось. Где-то над
головой заплакал ребенок.
Маша вытащила из ножен под мантией длинный нож и спрятала его за
спину. Вне всяких сомнений бежавший был жуликом или человеком, пытавшимся
убежать от вора, грабителя или убийцы. Если это был жулик, убегавший с
места преступления, она в безопасности. Он просто не сможет остановиться и
прикинуть, чем можно у нее поживиться. Если за ним гонятся, преследователи
могут переключить свое внимание на нее. Если заметят, конечно.
Внезапно звук шагов усилился. Из-за угла появился высокий юноша,
одетый в разорванный мундир, бриджи и ботинки на шнуровке. Он остановился,
ухватился за угол дома и оглянулся. Его дыхание издавало такие же звуки,
как ржавые ворота, раскачиваемые туда-сюда порывами ветра.
За ним явно кто-то гнался. Может ей переждать здесь? Юноша ее не
видит, а гнавшийся за ним, вероятно, будет так увлечен преследованием, что
тоже не заметит.
Юноша повернул лицо, и у Маши перехватило дыхание. Лицо было такое
опухшее, что она едва узнала его. Это был Бенна нус-Катарц, приехавший
сюда года два назад из Илсига. Никто не знал, почему он иммигрировал, и,
соблюдая неписаный закон Санктуария, никто не интересовался причиной.
Даже при лунном свете и находясь на другой стороне улицы, она видела
опухоли и синяки на его лице. А его руки! Пальцы походили на гнилые
бананы.
Он повернулся, чтобы глянуть за угол. Его дыхание успокоилось. Теперь
и она услышала слабые звуки приближающихся шагов. Скоро преследователи
будут здесь.
Бенна издал легкий стон отчаяния. Пошатываясь он поплелся к куче
мусора и остановился перед ней. Из кучи выскочила крыса, остановилась в
нескольких футах и зашипела на него. Смелые животные эти крысы Санктуария.
Сейчас Маша отчетливо различала звуки приближавшихся преследователей
и даже слова, которые были похожи на шуршание разрезаемого листа бумаги.
Бенна застонал, он запустил неуклюжие пальцы руки под кафтан и что-то
вытащил. Маша не видела что, хотя и пыталась рассмотреть. Повернувшись
спиной к стене, она медленно продвигалась к дверному проему. Темнота под
ним еще больше укроет ее.
Бенна взглянул на предмет в своей руке, промолвил что-то, и Маше
показалось, что это ругательство. Она не была уверена: он говорил на
илсигском диалекте.
Ребенок над головой прекратил плакать; видимо, мать дала ему соску,
а, возможно, напоила водичкой с лекарством.
Бенна вытащил что-то еще из-под кафтана. Что бы это ни было, он
обмотал им первый предмет и бросил его перед крысой.
Огромный серый зверек отбежал в сторону, когда в его направлении
полетел предмет. Спустя мгновение крыса, обнюхивая, приблизилась к
небольшому шарику. Потом метнулась вперед, все еще принюхиваясь,
дотронулась носом до шарика, пробуя, и схватив его, убежала.
Маша видела, как крыса протиснулась в щель старой саманной постройки
на соседнем перекрестке. Там никто не жил. Годами дом обваливался и
рушился без ремонта, и даже самые отчаянные бродяги и бездельники
сторонились его. Поговаривали, что в доме поселился дух старого
Лабу-Кулачище после его убийства, и никто не осмеливался проверить
правдоподобность этих рассказов. Все еще учащенно дыша, Бенна последовал
за крысой. Слыша отчетливые звуки шагов, Маша передвигалась вдоль стены,
не покидая тени. Ей было любопытно узнать, от чего отделался Бенна, но
вовсе не хотелось выглядеть его соучастницей, если вдруг преследователи
настигнут его.
На перекрестке юноша остановился и обернулся. Было похоже, что он не
может решить, куда направиться дальше. Он постоял покачиваясь, потом упал
на колени, застонал и рухнул лицом вниз, пытаясь смягчить удар вытянутыми
руками.
Маша намеревалась оставить его на милость судьбы. Это было
единственно разумное решение. Но когда завернула за угол, она услышала
стон. А потом ей показалось, что он говорит что-то о драгоценном камне.
Она остановилась. Не его ли он вложил во что-то, возможно, в кусочек
сыра, и бросил крысе? Это стоит побольше, чем она заработала за всю свою
жизнь. Если бы только завладеть им... Ее мысли прыгали с той же скоростью,
с какой колотилось сердце. Маша тяжело дышала. Драгоценный камень!
Драгоценный камень? Он означал бы избавление от этого ужасного места,
хороший дом для матери и детей. И для нее самой.
И избавление от Эвроена.
Но совсем рядом была опасность. Сейчас она не слышала звуки,
издаваемые преследователями, но это вовсе не означало, что они ушли. Они
шарили вокруг, заглядывая в каждый укромный уголок.
Не исключено, что кто-нибудь уже заглянул за угол и увидел Бенну.
Возможно, они уже готовились к последнему стремительному броску.
Маша отчетливо представила себе ножи в их руках. Попытайся она
вмешаться и потерпи неудачу, ей конец, а мать и дочери остались бы без
кормилицы. Им пришлось бы побираться. От Эвроена помощи никакой. Халду и
Кхем, которым три и пять лет отроду, вырастут малолетними проститутками,
если раньше не умрут от голода. Такая судьба неминуема.
Пока она стояла в нерешительности, сознавая, что для принятия решения
у нее в лучшем случае есть несколько секунд, облака снова затянули луну.
Это изменило ситуацию. Она бросилась через улицу к Бенне. Он продолжал
валяться в уличной грязи, и его голова едва не касалась вонючих собачьих
испражнений. Она вложила в ножны кинжал, опустилась на колени и
перевернула Бенну. Он тяжело вздохнул, в ужасе почувствовав прикосновение
ее рук.
- Не волнуйся, - сказала она. - Послушай меня. Ты сможешь подняться с
моей помощью? Я уведу тебя отсюда!
Ее лоб покрылся испариной, когда она глянула в дальний угол. Никого
не было видно, но если преследователи были в темной одежде, на таком
расстоянии было невозможно различить их. Бенна застонал и промолвил: "Я
умираю, Маша".
Маша заскрежетала зубами. Она надеялась, что он не узнает ее голоса,
во всяком случае до того, как она отведет его в безопасное место. А теперь
получалось так, что если преследователи обнаружат его живым и узнают от
него ее имя, они непременно начнут охоту за ней. Они будут думать, что
драгоценный камень или то, за чем они охотятся, находится в ее руках.
- Давай же. Поднимайся, - взмолилась она и сделала усилие, чтобы
помочь ему.
Маша была небольшого роста, примерно пяти футов и весила восемьдесят
два фунта. Но обладала мускулатурой кошки, а страх придавал ей
дополнительные силы. Ей удалось поднять Бенну на ноги. Покачиваясь под
тяжестью его тела, она помогла ему добраться до открытой двери углового
дома.
От Бенны исходил странных запах, напоминающий зловоние тухлого мяса,
но совсем не похожий на знакомые запахи. Он смешался с запахом мочи и
пота, что исходили от тела и одежды юноши.
- Не надо, - пробормотал Бенна распухшими губами. - Я умираю. Ужасно
больно, Маша.
- Пошевеливайся, - строго сказала она. - Мы почти добрались до места.
Бенна поднял голову. Его глаза совсем заплыли. Маша никогда не видела
такой отечности. Чернота и опухоль выглядели так, словно они принадлежат
мертвецу, пролежавшему пяток дней в летнюю жару.
- Нет! - вскрикнул он. - Только не в дом старого Лабу!
3
В других обстоятельствах Маша рассмеялась бы. Перед ней был
покидавший этот мир человек или во всяком случае считавший, что умирает. И
он действительно скоро погибнет, если преследователи схватят его (а заодно
и меня, подумала она). Тем не менее из-за духа он боялся укрыться в
единственно доступном месте.
- Ты так ужасно выглядишь, что напугаешь своим видом самого
Лабу-Кулачище, - сказала она. - Шагай, иначе я сейчас же брошу тебя!
Маша втащила его в дверной проем, несмотря на то, что в нижней части
входа все еще сохранялись доски. Верхние планки упали внутрь дома. Лишь
страх людей перед этим домом объяснял то, что никто не утащил доски,
весьма дорогостоящие в этом пустынном городе. Как только они пробрались
внутрь. Маша услышала жалобный мужской голос. Человек был совсем рядом,
но, видимо, только что подошел. Иначе он услышал бы ее и Бенну. Маша
думала, что охвативший ее ужас достиг предела, но это было далеко не так.
Говоривший был _р_а_г_г_и_! Хоть она и не понимала языка - никто в
Санктуарии не понимал его - несколько раз ей доводилось слышать рагги.
Почти ежемесячно пять-шесть рагги-бедуинов в мантиях с капюшонами и
широких платьях появлялись на базаре и сельском рынке. Они объяснялись
только на своем языке, а чтобы получить желаемое, использовали жесты и
множество разных монет. Потом они удалялись на своих лошадях, погрузив на
мулов провиант, вино вуксибу (очень дорогое солодовое виски, ввозимое из
далекой северной страны), различные товары: одежду, кувшины, жаровни,
веревки, верблюжьи и лошадиные шкуры. Верблюды тащили на себе огромные
корзины, набитые кормами для кур, уток, верблюдов, лошадей и барашков.
Приобретали они и металлический инструмент: лопаты, кирки, коловороты,
молотки, клинья.
Рагги были рослые, и хотя цвет их кожи был очень темным, у
большинства были голубые или зеленые глаза. Взгляд был холодным, суровым и
пронзительным. Мало кто отваживался смотреть им прямо в глаза.
Поговаривали, что у них дар - или проклятье - дурного глаза.
В эту темную ночь одного подобного взгляда было достаточно, чтобы
Машу охватил ужас. Но дело усугублялось тем (и это вообще парализовало
Машу), что они были слугами Пурпурного Мага!
Маша сразу сообразила, что произошло. У Венцы хватило мужества - и
полнейшей глупости - пробраться в подземный лабиринт мага на речном
острове Шугти и украсть драгоценный камень. Удивляло, что он нашел в себе
мужество; поражало, что сумел незаметно пробраться в пещеры; абсолютно не
верилось, что он проник в хранилище сокровищ, и казалось фантастикой, что
ему удалось выбраться оттуда. Какие таинственные истории он мог бы
рассказать, останься в живых! Маша и подумать не могла о пережитых им
приключениях.
"_М_о_ф_а_н_д_с_!" - подумала она. На воровском жаргоне Санктуария
это означало "умопомрачительно".
В этот момент она поддерживала Бенну, и это было все, чем она могла
помочь ему удержаться на ногах. Кое-как она довела его через соседнюю
комнату до двери в чулан. Если бы сюда зашли рагги, они бы непременно
заглянули туда, но тащить его дальше она была не в силах.
В теплом помещении зловоние дурманило еще сильнее, несмотря на то,
что дверь была почти полностью открыта. Она посадила Бенну. Он забормотал:
- Пауки... пауки.
Она наклонилась к его уху:
- Не говори громко, Бенна. Рагги рядом. Бенна, что ты сказал о
пауках?
- Кусают... кусают... - пробормотал он. - Больно... изумруд...
богатство!..
- Как ты раздобыл его? - спросила она.
Она приложила руку к его рту, чтобы зажать его, если вдруг он начнет
говорить громко.
- Что?.. Верблюжий глаз...
Он вытянул ноги и постукивал каблуками по порогу двери чулана. Маша
зажала ему рот рукой. Она опасалась, как бы он не закричал в предсмертной
агонии, если это была агония, а похоже, так оно и было. Юноша тяжело
вздохнул и обмяк. Маша отвела руку. Из раскрытого рта Бенны вырвался
