поместился я со своими спутниками, светился огонек. Созвездие Ориона
показывало полночь. Наконец я встал, попрощался с гольдом, пошел к себе в
избу и лег спать. Какая-то неприятная тоска овладела мной. За это короткое
время я успел привязаться к Дерсу. Теперь мне жаль было с ним расставаться.
С этими мыслями я и задремал.
На следующее утро первое, что я вспомнил, - это то, что Дерсу должен уйти
от нас. Напившись чаю, я поблагодарил хозяев и вышел на улицу.
Стрелки были уже готовы к выступлению. Дерсу был тоже с нами.
С первого же взгляда я увидел, что он снарядился в далекий путь. Котомка
его была плотно уложена, пояс затянут, унты хорошо надеты.
Отойдя от Дмитровки с километр, Дерсу остановился. Настал тяжелый момент
расставания.
- Прощай, Дерсу, - сказал я ему, пожимая руку. - Дай бог тебе всего
хорошего. Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. Прощай! Быть
может, когда-нибудь увидимся.
Дерсу попрощался со стрелками, затем кивнул мне головой и пошел в кусты
налево. Мы остались на месте и смотрели ему вслед. В двухстах метрах от нас
высилась небольшая горка, поросшая мелким кустарником. Минут через пять он
дошел до нее. На светлом фоне неба отчетливо вырисовывалась его фигура с
котомкой за плечами, с сошками и с ружьем в руках. В этот момент яркое
солнце взошло из-за гор и осветило гольда. Поднявшись на гривку, он
остановился, повернулся к нам лицом, помахал рукой и скрылся за гребнем.
Словно что оторвалось у меня в груди. Я почувствовал, что потерял близкого
мне человека.
- Хороший он человек, - сказал Марченко.
- Да, таких людей мало, - ответил ему Олентьев. "Прощай, Дерсу, - подумал
я. - Ты спас мне жизнь. Я никогда не забуду этого".
В сумерки мы дошли до Черниговки и присоединились к отряду. Вечером в тот
же день я выехал во Владивосток, к месту своей постоянной службы.
Глава 7
Сборы в дорогу и снаряжение экспедиции (1906 год)
Новая экспедиция. - Состав отряда. - Вьючный обоз. - Научное снаряжение.
- Одежда и обувь. - Продовольствие. - Работа путешественника. - Отъезд. -
Река Уссури. - Растительность около станции Шмаковка. - Пресмыкающиеся. -
Грызуны. - Птицы. - Порядок дня в походе. - Село Успенка. - Даубихе и Улахе.
- Болото. - Охота за пчелами. Борьба пчел с муравьями
Прошло четыре года. За это время произошли некоторые перемены в моем
служебном положении. Я переехал в Хабаровск, где Приамурский отдел Русского
географического общества предложил мне организовать экспедицию для
обследования хребта Сихотэ-Алинь и береговой полосы в Уссурийском крае: от
залива Ольги на север, насколько позволит время, а также верховьев рек
Уссури и Имана. Моими помощниками были назначены Гранатман, Анофриев и
Мерзляков. Кроме того, в состав экспедиционного отряда вошли шесть сибирских
стрелков (Дьяков, Егоров, Загурский, Мелян, Туртыгин, Бочкарев) и четыре
уссурийских казака (Белоножкин, Эпов, Мурзин, Кожевников).
Кроме лиц, перечисленных в приказе, в экспедиции приняли еще участие:
бывший в это время начальником штаба округа генерал-лейтенант П. К.
Рутковский и в качестве флориста - лесничий Н. А. Пальчевский. Цель
экспедиции - естественно-историческая. Маршруты были намечены по рекам
Уссури, Улахе и Фудзину по десятиверстной и в прибрежном районе - по
сорокаверстной картам издания 1889 года.
В то время все сведения о центральной части Сихотэ-Алиня были крайне
скудны и не заходили за пределы случайных рекогносцировок. Что же касается
побережья моря к северу от залива Ольги, то о нем имелись лишь отрывочные
сведения от морских офицеров, посещавших эти места для промеров бухт и
заливов.
Наши сборы в экспедицию начались в половине марта и длились около двух
месяцев. Мне предоставлено было право выбора стрелков из всех частей округа,
кроме войск инженерных и крепостной артиллерии. Благодаря этому в
экспедиционный отряд попали лучшие люди, преимущественно сибиряки Тобольской
и Енисейской губерний. Правда, это был народ немного угрюмый и
малообщительный, но зато с детства привыкший переносить всякие невзгоды.
В путешествие просилось много людей. Я записывал всех, а затем наводил
справки у ротных командиров и исключал жителей городов и занимавшихся
торговлей. В конце концов в отряде остались только охотники и рыболовы. При
выборе обращалось внимание на то, чтобы все умели плавать и знали
какое-нибудь ремесло.
Кроме стрелков, в экспедицию всегда просится много посторонних лиц. Все
эти "господа" представляют себе путешествие как легкую и веселую прогулку.
Они никак не могут понять, что это тяжелый труд. В их представлении
рисуются: караваны, палатки, костры, хороший обед и отличная погода.
Но они забывают про дожди, гнус, голодовки и множество других лишений,
которым постоянно подвергается всякий путешественник, как только он минует
селения и углубится в лесную пустыню.
Собираются ехать всегда многие, а выезжают на сборный пункт два или три
человека. Уже накануне отъезда начинаешь получать письма примерно такого
содержания: "Вследствие изменившихся обстоятельств ехать не могу. Желаю
счастливого пути..." и т. д. На сборном пункте получаешь такие же
телеграммы. Наконец прибывают двое. Один из них имеет вид воскресшего
охотника, другой - скромный, серьезный, ко всему присматривающийся. Первый
много говорит, все зло критикует и с видом бывалого человека гордо едет
впереди отряда, едет до тех пор, пока не надоест ему безделье и пока погода
благоприятствует. Но лишь только спрыснет дождь или появятся комары, он
тотчас поворачивает назад, проклиная тот день и час, когда задумал идти в
путешествие. Второй участник экспедиции, которого я назвал "скромный", идет
молча и работает. К нему вскоре все привыкают. Такие люди всегда оставляют
по себе хорошие воспоминания. Так было и в данном случае: собирались ехать
многие, а поехали только те, кто был перечислен выше.
Теперь необходимо сказать несколько слов о том, как был организован
вьючный обоз экспедиции. В отряде было двенадцать лошадей. Очень важно,
чтобы люди изучили коней и чтобы лошади, в свою очередь, привыкли к людям.
Заблаговременно надо познакомить стрелков с уходом за лошадью, познакомить с
седловкой и с конским снаряжением, надо приучить лошадей к носке вьюков и т.
д. Для этого команда собрана была дней за тридцать до похода.
Вьючные седла с нагрудниками и шлеями были хорошо пригнаны к лошадям и
приспособлены как для перевозки тяжестей, так и для верховой езды. Впрочем,
все участники экспедиции шли пешком, и лошадьми никто не пользовался. Особое
внимание было обращено на седельные ленчики. Дужки их были сделаны высокими,
полочки правильно разогнутыми и потники из лучшего войлока - толстые и
мягкие. В таких случаях никогда не надо скупиться на расходы. Надо помнить,
что раз упущено на месте сборов, того уже нельзя будет исправить в дороге.
Крепкие недоуздки с железными кольцами, торбы и путы, ковочный инструмент и
гвозди, запас подков (по три пары на каждого коня) и колокольчик для
передовой лошади, которая на пастбище водит весь табун за собой, дополняли
конское снаряжение. Кроме того, для каждой лошади были сшиты головные
покрывала с наушниками. Без этих приспособлений кони сильно страдают от
мошки. Она набивается в уши и разъедает их до крови.
Вьюками были брезентовые мешки и походные ящики, обитые кожей и
окрашенные масляной краской. Такие ящики удобно переносимы на конских
вьюках, помещаются хорошо в лодках и на нартах. Они служили нам и для
сидений и столами. Если не мешать имущество в ящиках и не перекладывать его
с одного места на другое, то очень скоро запоминаешь, где что лежит, и в
случае нужды расседлываешь ту лошадь, которая несет искомый груз.
Из животных, кроме лошадей, в отряде еще были две собаки: одна моя -
Альпа, другая командная - Леший, крупная зверовая, по складу и по окраске
напоминающая волка.
Научное снаряжение экспедиции состояло из следующих инструментов: буссоли
Шмалькальдера, шагомера, секундомера, двух барометров-анероидов,
гипсотермометров, термометров для измерения температуры воздуха и воды,
анемометра, геологического молотка, горного компаса, рулетки,
фотографического аппарата, тетрадей, карандашей и бумаги. Затем были ящики
для собирания насекомых, препарировочные инструменты, пресс, бумага для
сушки растений, банки с формалином и т. д.
Кроме упомянутых инструментов, в отряде набралось еще много походного
инвентаря, как-то: котлы, чайники, топоры, поперечная пила, саперная лопата,
паяльник, струг, напильники и пр.
Все стрелки были вооружены трехлинейными винтовками (без штыков)
кавалерийского образца, приспособленными для носки на ремне. На каждого было
взято по 300 патронов, из которых по 50 патронов находилось при себе,
остальные были отправлены на питательные базы, устроенные на берегу моря.
Кроме этого оружия, в экспедиции были две винтовки системы Маузера и
Винчестера, малокалиберное ружье Франкота и двухствольный дробовик Зауэра.
Снаряжение стрелков состояло из следующих предметов: финские ножи,
патронташи, носившиеся вместо поясов, крученые веревки длиной в 2 метра с
кольцами и небольшие кожаные сумки для разной мелочи (иголки, нитки, крючки,
гвозди и т. д.). Холщовые мешки с бельем стрелки приспособили для носки на
спине, сообразно чему перешили лямки. Вес вьюка каждого участника экспедиции
равнялся 12 - 15 килограммам. Летняя одежда стрелков состояла из рубах и
шаровар защитного цвета и легких фуражек. Нарукавники, стягивающие рукава
около кистей рук, летом служили для защиты от комаров и мошек, а зимой для
того, чтобы холодный ветер не задувал под одежду. Вместо сапог были сшиты
унты по туземному образцу. Эта обувь оказалась наиболее пригодной. Правда,
она скоро промокала, но зато скоро и высыхала. Ноги от колена до ступни
обматывались суконными лентами., Сначала это не ладилось, ленты спадали с
ног, закатанные туго - давили икры, но потом сукно вытянулось, люди
приспособились и уже всю дорогу шли не оправляясь. На зиму были запасены
шинели, теплые куртки, фуфайки, шаровары, шитые из верблюжьего сукна,
шерстяные чулки, башлыки, рукавицы и папахи. Зимняя обувь - те же унты,
только большего размера, для того чтобы можно было набивать их сухой травой
и надевать на теплую портянку.
Из опыта прежних лет выяснилось, что только тогда можно хорошо работать,
когда ночью выспишься как следует. Днем от комаров еще можно найти защиту,
но вечером от мелких мошек уже нет спасения. Эти отвратительные насекомые
всю ночь не дают сомкнуть глаз. Люди нервничают и с нетерпением ждут
рассвета. Единственной защитой является комарник; он сшивается из белой
дрели, через которую воздух легко проникает. Он устроен таким образом, что
когда в нем вставляли поперечные распорки и за кольца привязывали к
деревьям, то получалось нечто вроде футляра, в котором можно было лежать,
сидеть и работать. На случай дождя над комарником растягивался тент в виде
двускатной крыши. Вместо постели у каждого имелись тонкие войлоки, обшитые с
одной стороны непромокаемым брезентом, под которые подвертывались края
пологов. Таким образом, комарники спасали людей от дождя, от холодного ветра
и от докучливых насекомых. Участники экспедиции, ведшие научные работы,
имели каждый по особому комарнику, а стрелки по одному на два человека, для
чего их пологи шились больше размерами. Осенью, с исчезновением насекомых,
когда ночи делаются холоднее, из комарников ставятся односкатные палатки.
