- Что я могу вам сказать? Определить разумность расы не слишком
трудно, когда ее представители похожи на нас, например, ваш серый
приятель. Хвархаты с самого начала ни у кого сомнений не вызывали. Едва мы
увидели их первый космолет, едва они произвели первый выстрел по нашему,
мы поняли это.
Он посмотрел на нее, но ничего не сказал.
- А они там (она махнула рукой на бухту) иные в полном смысле слова.
Мы не можем твердо решить, каковы признаки интеллекта у морских животных,
не пользующихся орудиями. Но почему вас это заинтересовало?
- Простое любопытство. Последние дни мы улетали после наступления
темноты, и я видел внизу их огни. Их видно и с острова - пятна света,
покачивающиеся в океане. Вы говорите, что это молодь? И еще, мне надо
как-то убить время. Сегодня они устраивают светский вечер. Дурацкая затея,
но генерал заинтересовался. Он никогда не видел, как развлекается компания
землян. По-моему, из этого ничего не выйдет. Хвархаты не едят ради
развлечения. Для них прием пищи либо необходимость, либо священнодействие.
Пить ради развлечения они пьют, но их попойки - крайне неприятная штука, и
я их избегаю, насколько могу. - Он помолчал, глядя на бухту. - Мне жутко
подумать, как генерал пытается поддерживать светскую беседу или - впервые
в жизни - разделывается с канапе.
- А что с переговорами? - спросила она.
- Это ведь еще только начало. - Он пожал плечами. - А дипломатия не
входит в сферу моей деятельности.
Ей хотелось задать вопрос, каким образом он оказался в таком
положении, но она не представляла, как к нему подступиться. Как, ну, как
предают свою расу? И она продолжала рассказывать о животных в бухте,
официально именуемых Pseudosiphonophora gigantans [Псевдосифонофоры
гигантские]. Потом она умолкла, и они вместе продолжали смотреть на бухту.
Стоял он спокойно, небрежно положив локти на поручень и свободно
переплетя пальцы, но она ощущала судорожное напряжение и одиночество. Ну,
на мысль о напряжении ее могло навести что-то в его позе, на что
сознательно она внимания не обратила. А одиночество? Ее выдумка?
Он выпрямился.
- Мне пора. Насколько я знаю генерала, он уже скучает, а, возможно, и
натоксичился. Алкоголь на хвархатов не действует, но он прихватил с собой
свою дрянь. - Он помолчал. - Спасибо за информацию. В старинной книге, не
помню ее заглавия, есть строка о познании нового: единственный абсолютно
надежный источник радости и единственное подлинное утешение. - Он
усмехнулся. - А последнее время новое я узнавал только о мебели. А это
мало что дает, поверьте.
Он ушел в сопровождении обоих солдат. Анна следила за ними, пока их
фигуры не растаяли в темноте. На редкость странный разговор!
5
Утром, когда она сменилась с дежурства, ее вызвал Реймонд.
- Будьте добры, Анна, зайдите ко мне. - Он заметил выражение ее лица
и добавил: - Это очень важно.
Она схватила в столовой чашку кофе с тартинкой и, злясь, пошла к
нему. Рей никогда ей не нравился, и на последних выборах она за него не
голосовала. Однако надо отдать ему должное, директором он был неплохим и
умел ладить с дипломатами и военными. В данный момент - умение очень
полезное.
Он оказался не один. У большого письменного стола сидела женщина в
форме. Ее кожа была такой же темной и такого же оттенка, как кофе, который
только что выпила Анна. Она была острижена по уставу, и ее скальп блестел,
как отполированный, а волосы - узкий уставной гребешок - были выбелены. В
ее ушах болтались серьги из мелких бусин.
- Майор Ндо, - сказал Реймонд.
- Пожалуйста, садитесь, - сказала майор.
Анна села. Ее охватила тревога. К ее блузе и брюкам прилипли крошки.
Она смахнула их и повернула голову, ища, куда поставить чашку. Не найдя
ничего подходящего, она поставила ее на пол.
- Вчера вечером, - сказала майор, - вы разговаривали с Никласом
Сандерсом. Я хотела бы, чтобы вы пересказали мне этот разговор.
Пожалуйста, постарайтесь быть паточное и объясните биологическую часть.
- С какой стати?
- Анна, прошу вас! - сказал Реймонд.
Она подчинилась.
Когда она замолчала, майор кивнула.
- Отлично. Очень близко к записи, только объяснения более подробные.
Вы больше ничего не добавите? Какие-нибудь ваши наблюдения.
Ей понравился Сандерс, но военным она ничего говорить не собиралась.
- Нет. Кто он?
Женщина засмеялась.
- Ничего не могу вам ответить, мэм Перес. Это очень щекотливый
материал. Не засекреченный, но не для огласки.
- Я понимаю, что говорю слегка по-детски, но, по-моему, это не
честно. Я ведь только что сообщила вам все, что вы потребовали.
Майор кивнула.
- Вы правы, это нечестно. Не сошлюсь на присловье, что жизнь нечестна
изначально, так как всегда считала его глупым и бесполезным. Ваши
трудности объясняются не тем, что нечестна жизнь, а тем, что нечестна я. -
Она широко улыбнулась. - Всегда полезно проводить четкую границу между
вооруженными силами и вселенной. И сказать я вам могу только то, что и так
очевидно: переговоры очень важны, ситуация щекотливая, а этот мудак
оказался в самом центре, и его охраняет дипломатическая
неприкосновенность.
Рей сказал:
- Благодарю вас, Анна, за вашу помощь.
Она ушла, забыв недопитую чашку. Ну, авось, Рей на нее наступит!
В следующий раз она увидела Никласа у двери своей комнаты в сиянии
солнечного света. Одежда на нем была точно такая же как прежде: сшита из
коричневатой ткани по нелепому фасону. В солнечном свете его волосы
выглядели гораздо более седыми.
- Как вы меня отыскали?
- Остановил какого-то человека и спросил. - Он ухмыльнулся. - Я не
знал вашего имени, но оказалось достаточно сказать: "Женщина, которая без
умолку говорит об этих тварях в бухте". Не хотите ли погулять?
- А переговоры?
- Я попросил у генерала выходной. Ведь есть и другие переводчики, а я
попросту устал сидеть. Он знает, во что я превращаюсь без физических
упражнений.
Она подумала и кивнула.
- В сопровождении близнецов. - Он чуть посторонился, и она увидела
морского пехотинца - все того же мальчика - и инопланетянина. Но прежнего
или нет, она не могла решить.
- Дайте мне минуту.
Он прислонился к косяку открытой двери. Тело его напряглось с
маниакальной судорожностью. Она было подумала, что он принял какой-то
наркотик, но его глаза смотрели ясно и нормально фокусировались. Поразил
необычный цвет радужек - темно-зеленый, как у нефрита из Нового Света.
Такой цвет она видела впервые, но наркотики же не меняют цвет глаз. Хотя
она не специалист... Да и в любом случае, его лицо сохраняло бодрое
выражение. Нет, наркотики тут ни при чем. Он просто счастлив, решила она.
Анна взяла куртку, и они вышли за пределы станции.
- На холм? - спросил Никлас.
- Он в запретной зоне.
- Капрал? - Никлас посмотрел на морского пехотинца.
- Да, сэр. Для персонала станции.
- Но не для меня?
- Точно не знаю. Думаю, вам можно. Но не с мэм.
- Бессмыслица какая-то! - Никлас посмотрел по сторонам. - Мне хочется
взобраться повыше и поглядеть вдаль. Вон туда! - Он указал на холм с южной
стороны станции. - Туда можно?
- У меня нет распоряжений об этом холме. Наверное, можно.
День был ясный и ветреный. Склон оказался крутым и скользким из-за
растаявшего ночного инея. Поднимались они медленно, особенно солдаты,
обремененные винтовками.
- Эй! - не выдержал мальчик. - Не так быстро!
Анна оглянулась - как и Никлас. Солдаты заметно отстали и находились
гораздо ниже их.
- Мы подождем на вершине, - ответил Никлас и продолжал взбираться.
- Сэр! - Мальчик кинулся за ним, поскользнулся, упал и покатился вниз
по склону, крепко держа винтовку.
Никлас отдал распоряжение на языке хвархатов, и второй солдат начал
спускаться следом за мальчиком.
- Как бестолково! - заметил Никлас. И почему их не обучают лучше?
Впрочем, их учат исполнять приказы, а не думать. Ему же, вероятно, отдали
приказы, не слишком сочетающиеся друг с другом. Вряд ли в лагере пришли
хоть к какому-то соглашению относительно меня.
- На таком расстоянии магнитофон еще записывает? - спросила она.
Мальчик уже достиг конца склона. Винтовку он все-таки выпустил, и
теперь ее держал инопланетянин, ожидая, когда мальчик встанет. Тело
инопланетянина выражало безразличную вежливость.
- Такой, каким снабдили капрала? Вполне возможно, что он и сейчас нас
записывает. - Никлас огляделся. - Богиня! Какой чудесный день. Всюду
золото и лазурь. Мне действительно очень не хватает открытого неба и
ветра. А если вас тревожат магнитофоны, так один есть и на мне. Не
говорите ни о чем таком, чего не хотели бы представить для анализа
хвархатской службе безопасности.
- Да, по-видимому, такая жизнь должна быть нудноватой.
С этой высоты уже открывался широкий вид на океан весь в белых
барашках. Никлас был прав - день действительно выдался на редкость.
- В данную минуту я нахожу ее очень забавной. Причина, возможно,
заключена в погоде, и еще в том, что сегодня мне не придется сидеть в
комнате без окон, храня неподвижность несколько часов и не разминаясь.
Солдаты вскарабкались к ним. Лицо мальчика алело, форма измялась и
испачкалась.
- Больше не делайте этого, сэр!
- Чего?
- Не уходите вперед, когда я прошу вас подождать. Я ведь маг и
выстрелить в вас.
Никлас покачал головой.
- Сначала хорошенько подумайте, капрал. Хаттин здесь для того, чтобы
охранять мою жизнь. Приказ он получил очень четкий.
Мальчик упрямо набычился.
- Я выполняю свой долг.
Инопланетянин Хаттин наблюдал за ними с обычной непроницаемостью. Как
всегда он ни на кого прямо не смотрел, но Анна не сомневалась, что видит
он практически все.
- Он не знает английского, верно? - спросила она.
- Нет, и не хочет знать. Хаттин очень милый мальчик, но совсем не
любопытный. Инопланетные извращенцы его не интересуют.
- И он никому не смотрит в глаза.
- Я выше его по рангу. Хвархаты-мужчины строго соблюдают иерархию.
Нижестоящий ни в коем случае не станет глядеть прямо на вышестоящего.
Капрал равен ему, но он еще и враг. Посмотреть на врага прямо, значит,
вызвать его на бой, и я уведомил его, что вы женщина. Хвархаты-мужчины не
смотрят на женщин не из их рода.
Они уже снова поднимались. Солдаты не отставали от них ни на шаг.
Когда они вышли на вершину, Анна спросила:
- Инопланетные извращенцы - что вы под этим подразумеваете? Нечто
вроде "чужеземных дьяволов", как китайцы называли европейцев?
- Отчасти. Хаттин... как бы это выразить? Он традиционалист. Он
твердо знает, как кому положено вести себя. Он усвоил это в детстве в
родном доме. Любое отклонение внушает либо брезгливость, либо опасение. Вы
поглядите, какой вид!
С одной стороны - бухта, станция, а над ними лагерь. Его купола
очевидно поддались быстрой коррозии, во всяком случае на поверхности: они
отливали зеленью ярь-медянки, рыжиной ржавчины, тусклым золотом грязного
самородка.
С другой стороны склон спускался к широкому пляжу и океану. Дно тут
было мелким, и волны накатывались полого длинными белыми полосами.
- Но как вы попали в такое положение? - вдруг спросила она.
Он засмеялся.
- Вопрос в хварском духе. Взятые в целом хвархаты очень прямолинейны.
Когда хотят что-нибудь узнать, то спрашивают без обиняков, не
деликатничая. Если вы не хотите ответить, то скажете: "Я не буду говорить
