Осколок ботинок пробил и в пятку попал, но только рассек кожу, кровь уже
засохла! Грузин, ты шо, это усе? Чи ни? Все ранение?
- Нога болна!
- Нога! Болна! Как тресну по башке, чурка. Болна!
- Я не чурка, я грузин.
- Вставай, нечего ползать! - зло заорал санинструктор.
- Товарищ капитан, да его пару раз поцарапало! Обосрался просто!
- Воняет?
- Да нет, я в переносном смысле. Трус он!
- Ну, трус не трус, а повезло, могли и яйца отрезать.
- Валяй бегом к сержанту Карабоду и помогай своим. Где убитые лежат,
видишь, Степан? Надо их выносить.
Уже в темноте подняли обоих мертвых солдат из ущелья, собрали вещи,
оружие, понаставили растяжек и вернулись к себе на точку. Кара-бод и его
три солдата стояли над командиром, натянув палатку, защищая его от
хлынувшего вдруг ливня.
- Да, жаль, не успели к вертолету. Как мы раньше не заметили, что он
живой?
- Иван, ведь с такой раной, по-моему, ничем не помочь. Что увезешь, что
не увезешь.
- Ника, когда получишь пулю в лоб, не дай бог, конечно, и будешь валяться
в грязи, тогда посмотрим, что ты скажешь!
- Ворон! Каркаешь!
- Ну, а ты тоже брякнул! Надеяться нужно до последнего. Наш закон -
раненых и убитых не бросать! У "духов" такой обычай, кстати, тоже. А
раненого любого, даже безнадежного, надо спасать, чудеса бывают всякие.
Итог боя был трагический: из разбитой роты шесть убитых и шесть раненых,
да оцарапанный Гогия, но он не в счет.
Всю ночь по очереди с нашими четырьмя солдатами эти бойцы стояли над
старшим лейтенантом. На рассвете прилетел вертолет и всех их увез.
Старший лейтенант скончался через три дня в госпитале. А вдруг выжил бы,
если б сразу вывезли. Вот так-то... Прав ротный... Стало пять раненых, не
считая Гогии, и семь убитых. У нас в роте потерь не было, нет даже
раненых. На утро ротный с грустью мне сказал:
- Запомни! Чаще всего убивают в первых рейдах и последних. Никогда не
откладывай отпуск и особенно берегись после отпуска!
- Это ты к чему?
- Железобетонные, проверенные кровью и смертью приметы! Старлей в отпуск
должен был ехать, дочка родилась. Бойцы сказали: уговорил его командир
роты отпуск перенести. У человека уже мозги на дом переключились, а его в
рейд! Это уже из области психологии. Бдительность потерял, концентрацию.
Расслабился. - Иван принялся жевать сухарь, глядя вдаль.
- А чего ты так задумчиво на меня смотришь? - удивился я.
- Да у меня этот рейд последний, тьфу, тьфу, крайний, надеюсь, - вздохнул
Иван.
- Кстати, Ваня! Я спал ночью в свободные от проверки постов часы вполне
спокойно, кошмары не мучили. Переживания нахлынули, когда под утро пришла
очередь бодрствовать.
- Сволочь ты, равнодушная, - вздохнул ротный.
Вчерашний бой я видел снова и снова, как в кино. Убитые наши,
подстреленные душманы, раненый офицер, кровь, пули, взрывы, едкий страх
перед надвигающейся со всех сторон, смертью четыре часа непрерывной
перестрелки. Война перестала быть прогулкой, альпинизмом, туризмом,
приключением, она стала жестокой реальностью. Ко мне прикоснулась война и
обдала своим смердящим, трупным дыханием.
***
Наступило утро - и новая задача. Вертолеты перебросили батальон через два
глубоких ущелья. Эта горная гряда уходила к заснеженным вершинам. Наш
маршрут к ним. Задача - пройти над кишлаком до самого начала речушки,
протекающей от заснеженных скал. Патроны, гранаты, выстрелы к
гранатомету, "мухи" нам забросили на площадку вертолетом. Свои все
кончились вчера. Обвязавшись лентами от "Утеса" и АГС, солдаты стали
похожи на матросов-анархистов.
- Хреновая задача! - сказал Кавун, собрав офицеров. - Ситуация следующая:
разведка будет чесать кишлак с двух сторон, а мы прикрываем их сверху.
Рядом никого. Третья рота, вчера сильно потрепанная, будет от нас в
десяти километрах. Прочешут разведчики ущелье - отходим к нашему полку.
Идти двадцать километров. Сейчас десять утра, к шестнадцати выход на
задачу. Остроган с первым взводом в голове колонны. - Серега поморщился.
Его взвод - это он, три солдата и зам.комвзвода. - Два сапера еще идут с
ним. Дальше вся колонна. Замполит и санинструктор в конце. Подгонять,
лечить, оживлять. Воодушевлять!
Все хмыкнули. Тяжело вздохнули... Задача нелегкая. Своих рядом нет, а
"духов"? Кто знает...
Вчерашняя трагедия перед глазами. Та же ситуация, только нас не
шестнадцать, а тридцать пять.
- Их, мудаков, ничему жизнь не учит, - рявкнул Острогин.
- Кого их? - ласково поинтересовался командир.
- Всех начальников. Что комбат сказал на это?
- Комбат был строг и заботлив. Матом не ругался. Сказал: "Милый Ваня, не
будешь ли так любезен, сходить во-о-он туда, а?" Пожелал успехов в ратном
труде. Напомнил, что мы коммунисты и комсомольцы. А если серьезно, то
насчет мудаков из "верховного командования" он с нами солидарен. "Кэп"
(комполка) в бешенстве, но решает ведь не он. Армейская операция! Ну, а
крайние - мы. Минометчик один убит, а в третьей роте четверо ранено. Им
сильно досталось! "Килькоед" Мелещенко в шоке, но тебе, Ник, его
успокаивать некогда. Трогаемся, в путь. Орлы, мать вашу, пехоту ноги
кормят - вперед, марш!
***
Часа через четыре наконец-то привал. Осталась гораздо меньшая часть пути.
Высота уже как на ладони. Толкать и подгонять "умирающую" роту я уже
устал. Хорошо, что идем без минометчиков, а то еще и мины пришлось бы
тащить. Комбат наш миномет отдал разведчикам . Погода баловала. Легкий
ветерок, тучки, не жарко.
Я отошел чуть в сторону от привала. "Лучше нет красоты, чем пописать с
высоты." Встал на край, глянул вниз и отпрыгнул назад. Лежа, пополз
обратно к пропасти. Глубоко внизу текла живая река. Люди, коровы, лошади,
козы, овцы. Уходят оттуда, куда идем мы. В бинокль посмотрел и увидел,
что в толпе много вооруженных людей.
Пулей примчался к своим.
- Ротный! Скорей, там "духи" по ущелью уходят!
- Как увидел?
- Да, чуть не обделал их с обрыва.
- Рота, без мешков за мной! - скомандовал командир. - "Утес" и АГС на
месте, занять оборону тут.
Перебежав, мы залегли вдоль обрыва, ротный посмотрел в бинокль. Нас пока
не заметили - везет. Улыбаясь удовлетворенно, он отдал приказ:
- По цепи передать! По моей команде выпустить по два магазина и по
гранате РГО бросить в ущелье. Снайперам выбрать мишени. Потанцуем!
- Иван! Вроде там мирных жителей много? - с сомнением произнес я.
- А мы их не тронем, - ухмыльнулся он, - стреляй только в вооруженных. Мы
вчера тоже были с утра мирные.
- Огонь!
"Бух, бух, та-та-та-та-та, бабах", - огнем полыхнула рота. "Ах-ах-ах", -
отозвалось ущелье эхом.
"Ба-ба-бах, та-та-та-та." Это продолжалось минут пять. Вначале внизу все
бросились врассыпную, часть мятежников попадали убитыми, через какое-то
время кто-то из оставшихся в живых начал стрелять в ответ.
- Прекратить огонь! Отходим! - скомандовал ротный. Злые огоньки мести
плясали в его глазах. - Это им за все вчерашнее! Офицеры, бойцы, подъем,
сворачиваемся, уходим на задачу. Быстрее к мешкам.
Я в последний раз взглянул вниз. Жуткая картина. Все валяются или ползают
в крови. Хрипы, вопли, стоны. Редкий ответный огонь. На этот раз не
повезло "духам".
- Ну, замполит, молодец! Как шикарно "духов" нам нассал? Сейчас по связи
доложу, пока комбат не визжит из-за нашего концерта.
После коротких переговоров неудовлетворенный и злой Иван распорядился:
- Вперед! Руководство бесится, что мы еще не на задаче! Офицеры, вперед,
вперед, первый взвод не задерживаться.
Ну вот, рота уже под горкой. Еще чуть-чуть осталось.
- Второй взвод! Ветишин! Занять оборону здесь! Первый взвод быстро
наверх, затем после его доклада - второй! Затем ГВП! - распорядился Иван.
- А можно ГВП останется с третьим взводом? - хитро улыбаясь, спросил
Голубев. - Место больно хорошее.
- Нет, нельзя! Пулеметы поставим наверху. У-у-у, Сизый - старый сачок.
- Ну, не такой уж и старый. Просто я заменщик!
- Самозванец выискался. Это я заменщик, а тебе еще ходить до конца года.
- Я и не...
Вдруг наверху началась ураганная стрельба, и разговор прервался на
полуслове. Шквал выстрелов там, где уже был первый взвод.
- Серега! Что там? - заорал ротный по радиостанции.
- "Духи"! "Духи" обходят со всех сторон. Мы на пятачке в старом "эСПСе".
Обложили, твари. Их просто тьма. Спасайте! Быстрее!
- Ну, вот абздец! Вперед в гору, замполит! Третий взвод и второй взвод -
за мной! ГВП вперед! Все в гору, - дико заорал Кавун.
Я бросил на бегу мешок - тяжело! Меня обогнал на середине горной
дистанции худющий солдат - Ларионов. Он же из пулеметчиков. Вроде должен
быть сзади. ГПВ далеко позади ползет. Оглянулся. Пехота лезла, пыхтела,
сопела, хрипела, чертыхалась, материлась, рычала. Без стрельбы, пока.
Сверху шел бой, но нас не задевал, "духи" нас не видели: мы были за
склоном. Ротный и арткорректировщик карабкались чуть ниже меня. Вдруг
грохнул короткий выстрел. Ларик поглядел мне сверху в глаза и как заорал:
- Я его завалил! Завалил!
- Кого? - рявкнул я.
- "Духа"! Он за валуном! - ликовал солдат и уже шепотом, продолжил:
- Выскочил, гад, прямо на меня, а я вперед успел выстрелить.
За валуном лежал здоровенный бородач в униформе и хрипел. Больно, однако!
- Сейчас "помогу" ему, - сказал я солдату, осторожно выглядывая, и дал
длинную очередь, начиная с того, что между ног у бородача, и до груди.
Бородач издал предсмертный рык и, широко раскинув ноги, затих. До него
было всего метров семь. Еще чуть-чуть и он бы нас опередил. Вся рота как
на ладони. Собирай потом наши окоченевшие трупы третья рота. Сзади
подполз "наркоша" Васька Владимиров.
- Ларик, с меня орден! Молодец! Как ты его? - удивился я.
- Да он оглянулся и что-то скомандовал, а я в этот момент его и снял. А
если б он не обернулся? Верняк, нас бы всех уложил. Он, видно, командовал
этими "духами". Мятежники залегли за валунами.
- По гранате за камни! - крикнул я обоим бойцам и кинул свою РГД
"Бам-бам-бах-ах-ах" - взорвались гранаты, и тем же ответило эхо в ущелье.
"А-а-а-аллах! Шайтан", - донеслись крики и стоны.
"Трата-та-та-та, щелк-щелк", - в ответ раздались выстрелы. Пули защелкали
вокруг и рикошетами от камней с визгом разлетались в стороны.
Снизу выполз ротный с несколькими бойцами.
- Что тут? Что творится?
- Ларионов "духа" завалил, я его добил. Остальные за валунами.
- Бери бойцов, пулемет и ползи выше к Сереге! Собьют его, собьют и нас,
будет тогда, как вчера! Понял?
Я кивнул в ответ. Вот зараза! Опять я крайний. Не везет.
- Васька, Мурзаилов, Ларик, Керимов! За мной!
Мысли путались в голове. Все как вчера. Все как вчера. Наша очередь.
Обрезанные яйца, отрезанные головы, нам всем пришел полный "абз-дец". А
жить-то хочется. Сил все меньше, а ползти надо, хоть ноги почти как
ватные и легкая дрожь в руках.
Навстречу вдруг из-за камня выполз пулеметчик Хафизов с трясущимися
руками и ногами.
- Ты откуда? Где взвод? Где все?!
- Т-та-там, - ткнул он пальцем неопределенно и туда же отвел бегающие
глаза. - Командир, не знаю! Не знаю где все.
- Назад, сволочь, застрелю!
Он пополз с нами, но все равно полз самым последним. Вдруг мы наткнулись
еще на одного труса.
- Хайтбаев! Скотина, ты почему здесь? Взвод там, а ты здесь! Сержант
забился, как крыса, в щель между камнями, обняв автомат.
Этот вождь "узбекской мафии" лежал с перекошенным лицом и весь трясся.
- Шлепну как собаку, гадина! Назад к взводу!
- Не ори, не пойду! Там смерть.
- На счет два, ты труп! Раз... - И я ткнул ствол автомата ему в нос.
Кровь тонкой струйкой потекла по губам и подбородку. Второй раз считать
не пришлось. Злобно ругаясь и что-то шипя на родном языке, затравленно
глядя мне в глаза, он выполз из своей щели. За следующим выступом лежал
свернувшийся в калачик Алимов. Ну и дела, все тут! Рядом лежал Колесо
