внимание, каким пепельно-серым сделалось лицо Петтигрю и как отчаянно
он шнырял глазами от окна к двери.
– Профессор Люпин? – робко позвала Гермиона. – А можно... можно
мне сказать?
– Пожалуйста, Гермиона, - любезно разрешил Люпин.
– Понимаете... Струпик.... то есть, этот... этот человек... он
спал в одной комнате с Гарри целых три года. Если он работал на Сами-
Знаете-Кого, почему же он никак не навредил Гарри за всё это время?
– Вот именно! – вскричал Петтигрю пронзительно, указывая на
Рона изувеченной рукой. – Спасибо! Что скажешь, Рем? Я и волоса на его
голове не тронул! Да и с какой стати?
– Я тебе объясню, с какой, - отозвался Блэк. – С такой, что ты
вообще никогда никому ничего не делал, если не видел от этого пользы.
Вольдеморт скрывается уже пятнадцать лет, говорят, он всё равно что
мёртвый. Зачем тебе совершать убийство под самым носом у Думбльдора
ради какого-то калеки, растерявшего колдовскую силу? Прежде чем
возвращаться к нему, тебе надо было удостовериться, что он первый
парень на деревне – самый сильный, самый страшный, скажешь, не так? А
иначе зачем бы тебе селиться в колдовской семье? Чтобы держать нос по
ветру, быть в курсе событий! На случай, если твой бывший покровитель
вновь обретёт силу, и будет безопасно присоединиться к нему...
Петтигрю несколько раз открыл и закрыл рот. Видимо, у него
пропал голос.
– Э-э-э... мистер Блэк... Сириус? – позвала Гермиона.
От такого обращения Блэк подпрыгнул на месте и уставился на
Гермиону так, будто в жизни не видел ничего более диковинного.
– Если вы не возражаете против такого вопроса... как вам
удалось сбежать из Азкабана, если вы не пользовались чёрной магией?
– Спасибо! – выдохнул Петтигрю, в бешеном темпе кивая головой в
знак согласия с Гермионой. – Именно! Как раз то, что и я собирался...
Люпин одним лишь взглядом заставил его замолчать. Блэк,
повернувшись к Гермионе, слегка нахмурился, но не от раздражения. Он
обдумывал ответ.
– Я не знаю, как мне это удалось, - задумчиво протянул он. –
Прежде всего, мне кажется, я не сошёл с ума только потому, что был
уверен в своей невиновности. Это была совсем не счастливая мысль, и
дементоры не могли выпить её из меня... и это удерживало меня на
плаву, я не забывал, кто я такой... помогало сохранить колдовскую
силу... Поэтому когда всё вокруг стало слишком... непереносимо... я,
прямо в камере, сумел превратиться в собаку. У дементоров, знаете, нет
зрения... – Блэк сглотнул. – Они чуят людей, потому что питаются их
эмоциями... Они понимали, что мои чувства стали... менее
человеческими, менее сложными... оттого, что я был собакой... но они,
разумеется, решили, что я схожу с ума, как и все остальные, и их это
не беспокоило. Но я был слаб, очень слаб, и не мог рассчитывать
отогнать их, не имея волшебной палочки...
– А потом я увидел Питера на фотографии... понял, что он в
"Хогварце", там же, где и Гарри... идеальная позиция, чтобы начать
действовать, как только до его ушей дойдут слухи, что силы зла вновь
набирают влияние...
Петтигрю тряс головой и беззвучно шевелил губами, но не сводил
глаз с Блэка, как загипнотизированный.
– ... он был готов к нападению в любой момент, как только
удостоверится, что у него есть союзники... был готов выдать последнего
из Поттеров. Если бы он выдал Гарри, то кто бы посмел утверждать, что
он предал Вольдеморта? Нет, его бы приняли с распростёртыми
объятиями...
– Теперь вы видите, я обязан был что-то предпринять. Я –
единственный, кому было известно, что Питер жив...
Гарри вспомнил слова мистера Уэсли: "Стражники утверждают, что
он разговаривает во сне. И всегда одно и то же: "Он в "Хогварце"... "
– В моём мозгу словно зажёгся свет, и дементоры не могли его
погасить... это опять-таки не была счастливая мысль... Это была
навязчивая идея... но она давала мне силы, проясняла сознание. Однажды
вечером, когда мне принесли еду, я выскользнул в дверь... в виде
собаки... Им гораздо труднее ощущать эмоции животных... они
растерялись. Я был тощий, ужасно тощий... такой тощий, что смог
пролезть между прутьями решётки... Потом – в виде собаки – доплыл до
большой земли... отправился на север... оставаясь собакой, проник на
территорию "Хогварца". С тех пор я живу в лесу. Я вышел оттуда только
один раз, посмотреть матч. Ты летаешь так же хорошо, как и твой отец,
Гарри...
Он посмотрел на Гарри, и тот не отвёл взгляда.
– Верь мне, - надтреснутым голосом попросил Блэк. – Верь мне,
Гарри. Я не предавал Лили и Джеймса. Я бы умер, но не предал их.
И тут наконец Гарри поверил ему. У него перехватило дыхание, он
не мог говорить, но кивнул.
– Нет!
Петтигрю упал на колени – как будто кивок Гарри означал для
него смертный приговор. Не вставая, он пополз вперёд, пресмыкаясь,
протянув перед собой сложенные, будто в молитве, ладони.
– Сириус... это же я... Питер... твой друг... ты не можешь...
Блэк пнул ногой, и Петтигрю отскочил.
– Не трогай мою робу, она и без того грязная, - бросил Блэк.
– Рем! – пищаще воззвал Петтигрю, повернувшись к Люпину,
извиваясь перед ним в мольбе. – Ты же не веришь в это... Разве Сириус
не сказал бы тебе, что они изменили план?
– Не сказал бы, если бы подозревал, что я могу оказаться
шпионом, Питер, - ответил Люпин. – Полагаю, ты именно по этой причине
не говорил мне, Сириус? – как бы между прочим спросил он поверх головы
Петтигрю.
– Прости, Рем, - повинился Блэк.
– Не извиняйся, Мягколап, дружище, - Люпин начал закатывать
рукава. – И сам прости меня за то, что я считал шпионом тебя.
– О чём речь, - Тень, даже не тень, а привидение улыбки
скользнуло по измождённому лицу Блэка. Он тоже стал закатывать рукава.
– Убьём его вместе?
– Думаю, да, - сурово отозвался Люпин.
– Вы не сможете... не можете... – задохнулся от ужаса Петтигрю.
И метнулся к Рону.
– Рон... разве я не был хорошим другом... хорошим питомцем? Ты
ведь не дашь им убить меня? Ты ведь на моей стороне?
Но Рон взирал на Петтигрю с непередаваемым отвращением.
– И я ещё разрешал тебе спать в моей кровати! – воскликнул он.
– Добрый мальчик... добрый хозяин... – Петтигрю пополз к Рону,
- ты не позволишь им сделать этого... я был твоей крысой... я был
хорошим питомцем...
– Если крыса из тебя получилась лучше, чем человек, этим не
стоит хвастаться, Питер, - режущим голосом заметил Блэк. Рон, ещё
сильнее побледнев от боли, отдернул сломанную ногу от Петтигрю.
Петтигрю развернулся на коленях, споро проковылял к Гермионе и схватил
подол её робы.
– Добрая девочка... умная девочка... ты... ты не позволишь
им... Помоги мне...
Гермиона вырвала подол из цепких ручек Петтигрю и в ужасе
отшатнулась к стене.
Петтигрю, дрожащий всем телом, повернул голову к Гарри.
– Гарри... Гарри... ты так похож на своего папу... так похож...
– КАК ТЫ СМЕЕШЬ ОБРАЩАТЬСЯ К ГАРРИ? – взревел Блэк – КАК ТЫ
СМЕЕШЬ СМОТРЕТЬ ЕМУ В ГЛАЗА? КАК СМЕЕШЬ УПОМИНАТЬ ПРИ НЁМ ДЖЕЙМСА?
– Гарри, - прошептал Петтигрю и пополз к мальчику, протягивая
руки. – Гарри, Джеймс не хотел бы моей смерти... Джеймс понял бы
меня... Он проявил бы милосердие...
Блэк и Люпин подошли к Петтигрю, схватили его за плечи и
швырнули на пол. Петтигрю сидел, сжавшись от страха, умоляюще подняв
глаза.
– Ты продал Лили с Джеймсом Вольдеморту, - сказал Блэк. Он тоже
дрожал всем телом. – Ты не отрицаешь этого?
Петтигрю разразился слезами. Он представлял собой омерзительное
зрелище – огромный, лысеющий младенец, корчущийся на полу.
– Сириус, Сириус, а что мне оставалось делать? Чёрный Лорд...
ты даже не представляешь... у него есть такое оружие, о котором ты
представления не имеешь... Я испугался, Сириус, я никогда не был
храбрецом, как ты или Рем или Джеймс. Я не хотел, чтобы так вышло...
Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут заставил меня...
– НЕ ЛГИ! – прогрохотал голос Блэка. – ТЫ СНАБЖАЛ ЕГО
ИНФОРМАЦИЕЙ ЦЕЛЫЙ ГОД ПЕРЕД ГИБЕЛЬЮ ЛИЛИ И ДЖЕЙМСА! ТЫ БЫЛ ЕГО
АГЕНТОМ!
– Он... он побеждал повсюду! – задохнулся Петтигрю. – Ч.. чего
бы я добился, если бы отказался?
– Чего бы ты добился, если бы стал бороться с самым страшным из
когда-либо существовавших злодеев? – Лицо Блэка горело жестокой
яростью. – Спас бы невинные жизни, Питер!
– Ты не понимаешь! - заскулил Петтигрю. – Он бы убил меня,
Сириус!
– ЗНАЧИТ, НАДО БЫЛО УМЕРЕТЬ! – кричал Блэк. – УМЕРЕТЬ, А НЕ
ПРЕДАВАТЬ СВОИХ ДРУЗЕЙ! СДЕЛАТЬ ТО, ЧТО И МЫ БЫ СДЕЛАЛИ РАДИ ТЕБЯ!
Блэк и Люпин стояли плечом к плечу, подняв палочки.
– Ты должен был понимать, - спокойно произнёс Люпин, - что,
если Вольдеморт не убьёт тебя, то убьём мы. Прощай.
Гермиона закрыла лицо ладонями и отвернулась к стене.
– НЕТ! – заорал Гарри. Он выбежал вперёд и загородил собой
Петтигрю, глядя прямо в нацеленные палочки. – Вы не можете убить его,
- сказал он еле слышно, - не можете.
Оба, и Блэк, и Люпин, были потрясены.
– Гарри, из-за этого жалкого червя у тебя нет родителей, -
рявкнул Блэк. – Этот кусок дерьма спокойно бы смотрел, как ты
умираешь, и пальцем бы не пошевелил. Ты слышал его признание. Его
вонючая шкура для него дороже всей твоей семьи.
– Я знаю, - Гарри задыхался от волнения. – Но давайте отведём
его в замок. Передадим его дементорам... Его посадят в Азкабан...
только не убивайте его.
– Гарри! – Петтигрю обвил руками колени мальчика. – Ты...
спасибо тебе... я не заслуживаю такой милости... спасибо...
– Уйди! – Гарри с отвращением оторвал от себя руки Петтигрю. –
Я делаю это не для тебя. Я делаю это потому... потому что мой папа
вряд ли захотел бы, чтобы его друзья стали убийцами... из-за тебя.
– Никто не пошевелился и не издал ни звука, кроме Петтигрю, из
груди которого вырывался свист. Блэк с Люпином переглянулись. Затем,
единым движением, опустили волшебные палочки.
– Твоё слово здесь решающее, Гарри, - сказал Блэк. – Но
подумай... подумай, что он натворил...
– Пусть его посадят в Азкабан, - повторил Гарри. – Если кто-то
заслуживает этого, так это именно он...
Сзади доносился свист от дыхания перепуганного Петтигрю.
– Очень хорошо, - решил наконец Люпин. – Отойди в сторону,
Гарри.
Гарри замер в нерешительности.
– Я должен связать его, - объяснил Люпин. – Больше ничего,
клянусь.
Гарри отошёл. Из кончика волшебной палочки Люпина вылетели
верёвки и, в следующий миг, Петтигрю уже извивался на полу, связанный
по рукам и ногам и с кляпом во рту.
– Только попробуй превратиться, Питер, - прорычал Блэк, держа
Петтигрю на прицеле волшебной палочки, - и мы тебя убьём. Согласен,
Гарри?
Гарри глянул на жалкую фигурку на полу и кивнул – так, чтобы
Петтигрю это видел.
– Что ж, - голос Люпина зазвучал очень по-деловому, - Рон, я не
умею лечить кости так, как это делает мадам Помфри, поэтому, мне
кажется, самым разумным будет, если мы пока наложим тебе на ногу шину.
Он быстро подошёл к Рону, склонился над ним, постучал по
сломанной ноге палочкой и пробормотал: "Ферула." Бинты обвились вокруг
ноги Рона, накрепко привязав её к шине. Люпин помог ему подняться; Рон
осторожно ступил на больную ногу и даже не поморщился.
– Гораздо лучше, - сказал он. – Спасибо.
– А как быть с профессором Злеем? – тихонько спросила Гермиона,
глядя на распростёртую по полу фигуру.
– С ним ничего серьёзного, - Люпин склонился над Злеем и
пощупал пульс. – Просто вы проявили чрезмерный... энтузиазм. Он всё
ещё без сознания. М-м-м... наверное, будет лучше, если мы не станем
оживлять его до прибытия в замок. Мы понесём его таким образом...
