двенадцать мерцающих золотыми звёздами рождественских ёлок. По всему
замку разносился заманчивый запах вкуснейших блюд, достигший к
сочельнику такой силы, что даже Струпик высунул нос из своего убежища
в нагрудном кармане Рона и с надеждой понюхал воздух.
Утром в Рождество Гарри проснулся от того, что Рон швырнул в
него подушкой.
– Эй! Подарки!
Гарри потянулся за очками, надел их и, щурясь со сна в полутьме
спальни, разглядел в ногах кровати небольшую горку упакованных
свёртков. Рон уже сорвал обёртку со своих подарков.
– Очередной свитер от мамы... опять бордовый... посмотри, а у
тебя есть свитер?
Свитер был. Миссис Уэсли прислала Гарри малиновый свитер с
вывязанным на груди гриффиндорским львом, кроме того, в посылке было
двенадцать домашних пирожков с мясом, рождественский пирог и коробка
хрустящих орешков. Отодвинув всё это в сторону, Гарри заметил под
свёртками длинную изящную коробку.
– Что там? – повернул голову Рон, державший в руках пару только
что распакованных бордовых носков.
– Не знаю...
Гарри сорвал упаковку и задохнулся – на покрывало выкатилась
великолепная, сверкающая метла. Рон уронил носки и соскочил со своей
кровати, чтобы получше рассмотреть её.
– Не может быть, - сказал он хрипло.
Это был "Всполох", близнец той самой метлы, о которой Гарри
мечтал и которой любовался каждый день, пока жил на Диагон-аллее. Он
взял метлу в руки, и рукоять заиграла огоньками. Гарри почувствовал,
что метла легонько вибрирует в ладонях, и разжал пальцы. "Всполох"
завис в воздухе безо всякой поддержки, как раз на нужной высоте, чтобы
мальчику было сподручно сесть. Глаза Гарри пробежали по рукояти, от
золотого регистрационного номера в верхней части до идеально гладких,
ровных, берёзовых хвостовых хворостин.
– Кто тебе это прислал? – глухим от волнения голосом спросил
Рон.
– Посмотри, там есть открытка или записка?
Рон разорвал упаковку "Всполоха" пополам.
– Ничего нет! Разрази меня гром, кто потратил на тебя столько
денег?
– Ну, - протянул ошарашенный Гарри, - одно могу сказать – не
Дурслеи.
– Бьюсь об заклад, это Думбльдор, - сказал Рон, ходя кругами
вокруг "Всполоха", вбирая глазами каждый восхитительный дюйм метлы, -
Плащ-невидимку он тоже послал анонимно...
– Плащ был моего папы, - возразил Гарри, - Думбльдор всего-
навсего передал его мне. Он не тратил на него сотни галлеонов. Не
может же он за просто так раздавать ученикам подобные подарки...
– Поэтому он и не признался, что это от него! – воскликнул Рон.
– Чтобы придурки типа Малфоя не говорили, что у него есть любимчики.
Эй, Гарри! – Рон громко расхохотался. – Малфой! Представляешь, что
будет, когда он это увидит! Он сдохнет от зависти! Ведь это же метла
международного уровня!
– Не могу поверить, - бормотал Гарри, водя рукой по "Всполоху",
пока Рон катался по Гарриной кровати, ухахатываясь над Малфоем. –
Кто?...
– Я понял! – заорал Рон, успокоившись. – Я знаю, кто – Люпин!
– Чего? – тут уж Гарри сам расхохотался. – Люпин? Ты что! Если
бы у Люпина было столько денег, уж он, наверное, не ходил бы таким
оборванцем.
– Да, но ты же ему нравишься, - настаивал на своём Рон. – Его
же не было, когда случилось несчастье с твоим "Нимбусом", он услышал
об этом и решил съездить на Диагон-аллею и купить тебе...
– Ты хочешь сказать, он тогда был в отъезде? – удивился Гарри.
– Он ведь в то время болел!
– По крайней мере, в больнице его не было, - сказал Рон. – А я
был, я же мыл там горшки, помнишь, Злей наложил взыскание?
Гарри нахмурился.
– И всё-таки Люпин не мог себе такого позволить.
– Над чем это вы смеётесь?
Вошла Гермиона в халате. На руках она держала Косолапсуса, с
мишурой вокруг шеи, придававшей коту в высшей степени недружелюбный
вид.
– Не вноси его сюда! – Рон поспешно выхватил Струпика из глубин
своей постели и засунул в нагрудный карман пижамы.
Но Гермиона не обратила на эти слова внимания. Она опустила
Косолапсуса на застеленную кровать Симуса и с открытым ртом уставилась
на "Всполох".
– О! Гарри! А это кто тебе прислал?
– Понятия не имею, - ответил Гарри. – Ни открытки, ничего.
К его глубокому изумлению, Гермиона не удивилась и не
обрадовалась. Напротив, её лицо помрачнело, и она закусила губу.
– Ты чего? – спросил Рон.
– Не знаю, - медленно проговорила Гермиона, - только всё это
как-то странно. Это ведь довольно хорошая метла?
Рон обречённо вздохнул.
– Это самая лучшая на свете метла, Гермиона, - раздражённо
бросил он.
– Она, видимо, очень дорогая...
– Стоит побольше, чем все слизеринские мётлы, вместе взятые, -
со счастливым видом сообщил Рон.
– Вот именно... Кто мог прислать Гарри такую дорогую вещь и
даже не признаться, что это сделал именно он? – продолжала задавать
вопросы Гермиона.
– Какая разница? – нетерпеливо оборвал её Рон. – Слушай, Гарри,
а можно, я прокачусь? Можно?
– Мне кажется, этой метлой пока не следует пользоваться! –
пронзительно выкрикнула Гермиона.
Гарри с Роном посмотрели на неё.
– А что, по-твоему, ею следует делать? Пол подметать? –
возмутился Рон.
Раньше, чем девочка успела ответить, Косолапсус бросился с
постели Симуса прямо на грудь Рону.
– УБЕРИ – ЕГО – ОТСЮДА! – заорал Рон. Когти Косолапсуса
разорвали пижаму, а ошалевший от страха Струпик попытался удрать по
плечу хозяина. Рон поймал его за хвост и одновременно брыкнул ногой в
воздухе. Он целил в кота, но попал по сундуку, стоявшему в ногах
Гарриной кровати. Сундук перевернулся, а Рон запрыгал, подвывая от
боли.
Вдруг шерсть Косолапсуса встала дыбом: комнату наполнил
пронзительный, металлический свист. Карманный горескоп выпал из носка
дяди Вернона и, сверкая, крутился на полу.
– Я и забыл про него! – сказал Гарри, наклоняясь и подбирая
горескоп. – Я стараюсь по возможности не носить эти носки...
Горескоп вращался и свистел у него на ладони. Косолапсус шипел
и плевался.
– Лучше забери отсюда своего кота, Гермиона, - свирепо
проговорил Рон. Он сидел на Гарриной кровати и тёр ушибленный палец. –
И заткни эту штуку! – добавил он, обращаясь к Гарри, когда Гермиона
уже выходила из комнаты. Жёлтые злые глаза Косолапсуса были по-
прежнему прикованы к Рону.
Гарри запихнул горескоп обратно в носки и швырнул в сундук.
Теперь были слышны лишь сдавленные стоны Рона. У него в ладонях
комочком свернулся Струпик. Гарри давно не видел крысу, последнее
время она не покидала карман хозяина. Приходилось признать, что бедное
животное ещё больше отощало; шерсть вылезала клочьями.
– Плоховато он выглядит, да? – сказал Гарри.
– Это стресс! – воскликнул Рон. – Он бы уже выздоровел, если бы
этот тупой рыжий меховой бочонок оставил его в покое!
Но Гарри не забыл слов продавщицы из "Заманчивого зверинца" о
том, что крысы живут всего три года, и у него сложилось впечатление,
что, если только Струпик не скрывает каких-нибудь волшебных свойств,
конец его крысиной жизни близок. И, хотя Рон частенько жаловался, что
Струпик скучное и бесполезное животное, Гарри не сомневался – Рон
будет очень несчастен, если Струпик умрёт.
В то утро в общей гостиной "Гриффиндора" дух Рождества
практически не ощущался. Гермиона заперла Косолапсуса у себя в
спальне, но злилась на Рона за то, что он хотел пнуть её кота; Рон, в
свою очередь, исходил яростью из-за очередной попытки Косолапсуса
съесть Струпика. В конце концов Гарри оставил надежду помирить их. Он
сосредоточил всё внимание на "Всполохе", который принёс с собой из
спальни. По каким-то причинам это сильно раздражало Гермиону; она,
правда, ничего не говорила, но бросала на метлу мрачные взоры, как
будто та тоже осмеливалась критиковать её кота.
Они спустились в Большой зал к обеду и обнаружили, что столы
колледжей отодвинуты к стенам, а в центре установлен один-единственный
стол, накрытый на двенадцать персон. За ним уже сидели профессора
Думбльдор, МакГонаголл, Злей, Спаржелла и Флитвик, а также смотритель
Филч, который снял свою извечную коричневую куртку и облачился в
древний замшелый фрак. Учеников за столом было всего трое: два
перепуганных первоклассника и угрюмолицый слизеринец из пятого класса.
– С Рождеством! – сказал Думбльдор Гарри, Рону и Гермионе,
когда они подошли к столу. – Нас слишком мало, глупо было накрывать
столы как обычно... Садитесь, садитесь!
Ребята расселись в ряд по одну сторону стола.
– Крекеры! – Думбльдор с энтузиазмом предложил Злею один конец
большой серебряной хлопушки. Тот неохотно принял его и потянул.
Раздался грохот, подобный пушечному выстрелу, крекер распался на
части, и из него вылетела большая остроконечная шляпа, украшенная
чучелом ястреба.
Гарри, сразу вспомнивший вризрака, встретился взглядом с Роном,
и они оба ухмыльнулись; Злей поджал губы, подтолкнул шляпу к
Думбльдору, и тот с охотой заменил ею свой собственный колдовской
головной убор.
– Налетайте! – пригласил он собравшихся, лучась и сияя.
Пока Гарри угощался жареной картошкой, двери в Большой зал
отворились. Вошла профессор Трелани и, словно на колёсах, заскользила
к столу. По торжественному случаю она надела зелёное платье с
блёстками и стала как никогда похожа на сверкающую гигантскую
стрекозу.
– Сибилла, какой приятный сюрприз! – воскликнул Думбльдор,
вставая.
– Мне, к моему величайшему удивлению, директор, довелось узреть
в хрустальном шаре, - поведала профессор Трелани самым загадочным,
самым загробным голосом, - что я оставила свою одинокую трапезу и
присоединилась к вам. Кто я такая, чтобы сопротивляться велению
судьбы? Я немедленно покинула свою обитель и покорнейше прошу простить
меня за опоздание...
– Конечно, конечно, - ответил Думбльдор, мигая глазами. –
Позвольте предложить вам стул...
И он "предложил" стул, нарисовав его в воздухе волшебной
палочкой. Стул несколько секунд качался над полом, а потом с грохотом
приземлился между Злеем и МакГонаголл. Профессор Трелани, однако, не
спешила сесть; огромные глаза пробежали по собранию – и вдруг
прорицательница издала тихий вопль.
– Я не смею, директор! Если я присоединюсь к вам, за столом
окажется тринадцать человек! Какое несчастливое знамение! Не забывайте
– когда тринадцать человек едят за одним столом, то первый, кто
встанет с места, первым и умрёт!
– Ничего, мы рискнём, Сибилла, - нетерпеливо оборвала её
профессор МакГонаголл. – Садитесь, не то индейка окончательно остынет!
Профессор Трелани поколебалась, а затем опустилась на
предложенный стул, зажмурив глаза и крепко сжав губы, словно ожидая
немедленного поражения громом. Профессор МакГонаголл опустила большую
ложку в ближайшее блюдо.
– Рубцов, Сибилла?
Профессор Трелани оставила предложение без внимания. Вновь
открыв глаза, она ещё раз оглядела присутствующих и спросила:
– А где же наш дорогой профессор Люпин?
– Боюсь, бедняга снова заболел, - ответил Думбльдор, жестом
приглашая накладывать кушанья. – Так неудачно, в самое Рождество.
– Я уверена, вы уже знали об этом, Сибилла? – подняла брови
профессор МакГонаголл.
Профессор Трелани ответила очень холодным взором.
– Разумеется, знала, - спокойно ответила она. – Однако, не
следует афишировать тот факт, что тебе известно всё обо всём. Я часто
веду себя так, словно у меня нет Внутреннего Глаза, чтобы не
нервировать окружающих.
– Это многое объясняет, - ядовито процедила профессор
МакГонаголл.
Голос профессора Трелани внезапно потерял почти всю свою
