весь день в очередях. Один раз отмучаюсь!
Но потом я неожиданно сообразил: одним разом не обойтись. Еще придется
сидеть в милиции, а потом предстоят следующие этапы: восстановление
документов на "Жигули" и добыча водительских прав!
Я едва дождался, когда дряхлый старик, еле держась за треногу, сделает
снимок.
Ужасный день!
Нора, выслушав мой рассказ про платье на люстре, воскликнула:
- Вот хитрый мерзавец! - Кто?
- Да Валерий, - ответила хозяйка, - небось нашел платье в корзине и
решил от него избавиться. Ладно, езжай к Кузьминскому и сиди тихо. Не
нравится мне все это, ох не нравится.
Я абсолютно солидарен с хозяйкой. Мне тоже не по вкусу то, что я
делаю. Лучше нам отказаться от этой затеи и заняться чем-нибудь более
достойным.
- Давай, Ваня, - поторопила Нора, - мне тут идейка в голову пришла,
надо проверить.
Я поехал в поселок, понимая, что просто не способен ни на какие
активные действия. Дом оказался заперт. Значит, ни Белла, ни Клара, ни
Сергей Петрович еще не вернулись, Валерия тоже нет, а Анна, как она
выразилась, кайфует в одиночестве. Я позвонил. Тишина. Потом просто вжал
кнопку в стену. Никакой реакции. Наверное, Анна лежит в ванне, слушает
музыку. Ладно, попытаюсь войти через террасу. Но и эти двери были закрыты.
Я вытащил мобильный, но Анна не подошла к телефону.
В полной тоске я потыкался в окна, но и они были тщательно
законопачены. Ситуация казалась безвыходной. Отвратительный день
заканчивался совсем уж мерзко.
Я влез в машину и включил радио. Ну должна же она когда-нибудь вылезти
из ванны? Через каждые десять минут я звонил в дом и слушал размеренное:
ту-ту-ту-ту.
Где-то через час во двор въехал "Мерседес", и из него выбрался Сергей
Петрович.
- Езжай за девочками, в кафе "Рояль", - велел он шоферу, потом увидел
меня и удивился: - Ваня? Чего в машине сидишь?
Я хотел было объяснить ситуацию, но Кузьминский быстро продолжил:
- Ты извини за вчерашнее, я наорал, нахамил...
- Ерунда, вы просто устали.
- Все равно, не держи на меня зла.
- И в мыслях не было.
- Вот и славно, - кивнул Сергей Петрович, - пошли в дом.
- Он заперт, и парадный вход, и с террасы.
- Да ну? Почему?
- Похоже, в здании никого нет, у Ларисы Викторовны выходной, остальные
в городе, а Анна, очевидно, моется или тоже ушла.
- Ясно, - бормотнул хозяин, вытаскивая связку ключей.
Через мгновение он пробормотал:
- Она дома, еще и на крючок заперлась, пошли через сад. Авось там
только на замок закрыто.
Но и со стороны террасы нас ждала неудача.
Анна проявила похвальную осторожность. Она тщательно закрыла все входы
в дом, причем накинула изнутри большие латунные крючки.
Около часа мы с хозяином тщетно пытались проникнуть в помещение. Изо
всей силы дергали ручки, колотили ногами в филенки из цельного массива
дуба, жали на звонок и безуспешно пытались соединиться с Анной по телефону.
Я очень хорошо представлял себе, что происходит. Она лежит в джакузи,
намазала лицо какой-нибудь липкой дрянью, включила плеер или радио и
наслаждается музыкой, забыв о времени.
- Вот черт, - зло проговорил Сергей Петрович, - делать нечего,
отойди-ка, Ваня.
Я не успел спросить, что он собирается делать, как Кузьминский подошел
к альпийской горке, схватил круглый темно-серый булыжник и со всего размаха
запустил его в одно из окон гостиной. Дождь осколков рухнул вниз.
- Ты можешь влезть внутрь и открыть дверь? - спросил Сергей Петрович.
Я кивнул. Это совсем не трудно, подоконник находится примерно на
уровне моего пояса, я могу просто перешагнуть его.
Без особых усилий я оказался в доме, выскочил в холл, поднял крючок и
впустил Сергея Петровича. Хозяин, шумно дыша, вошел в дом и покачал
головой.
- Просто беда, когда вокруг одни бабы, как считаешь, Иван Павлович?
Я предпочел промолчать и почти бегом отправился в свою комнату. Как
это ни странно, но толкание по очередям для меня намного более утомительно,
чем самая напряженная работа.
Предвкушая мирный отдых, я вымыл руки, переоделся, сел в кресло и
потянулся за книгой, но тут дверь в мою комнату распахнулась и на пороге
возник Сергей Петрович.
- Ваня, - с тревогой произнес он, - иди немедленно со мной!
Слегка удивившись, я проследовал за Кузьминским до дверей его
кабинета.
- Что она там делает? - отчего-то шепотом поинтересовался Сергей
Петрович и толкнул створку. - Иди глянь, у меня сильно болит голова!
Ощущая необъяснимое беспокойство, я шагнул в кабинет и увидел Анну,
сидевшую за огромным письменным столом. Одетая в темно-синий велюровый
халат, она, казалось, спала. Растрепанную голову положила на руки. Я хотел
бы поверить тому, что Анна внезапно заснула, но этому мешала мысль: за
каким чертом она решила отдохнуть в кабинете Сергея Петровича, да еще в
столь неудобной позе, скрючившись? В доме полно диванов, кроватей и на
худой конец мягких кресел.
Я медленно приблизился к ней и увидел, что перед Анной лежит
опрокинутая чашка, в которой был кофе. Темно-коричневая лужица растекалась
по зеленой кожаной столешнице. Я удивился. Надо же, как много кофе! Чашечка
выглядит небольшой, примерно на сто миллилитров. Но внезапно сообразил:
лужа - это не любимый напиток инков, а застывшая, подернувшаяся пленкой
кровь, кофе там совсем, мало. А спустя мгновение взгляд остановился на
блестящих колечках, торчащих из шеи несчастной. Ножницы!
Надеюсь, вы меня не осудите, если признаюсь, что с огромным трудом я
устоял на ногах. Отец в детстве мне внушал: - Ваня, мужчина всегда должен
сохранять трезвую голову, в любой момент, в самой экстремальной ситуации.
Учись владеть собой, это умение может сохранить тебе жизнь. Ну представь,
что оказался в толпе, среди потерявших рассудок людей. Человеческая масса
несется, давя упавших. Никогда нельзя поддаваться стадному чувству, уйди в
сторону, остановись, оглянись и постарайся трезво оценить ситуацию: может,
следует бежать совсем в противоположном направлении?
Но сейчас все навыки стремительно покинули меня. Я отступил назад,
споткнулся о ковер и чуть не упал.
- Что с ней? - абсолютно спокойным голосом поинтересовался
Кузьминский.
- У Анны в шее ножницы, - пробормотал я и поднял глаза на портрет
Глафиры.
И едва сдержал крик. На картине сияло пятно, отчего-то синее. Сергей
Петрович сделал шаг вперед, покачнулся, вытянул одну руку, вторую приложил
к затылку и медленно сделал второй шаг. Я стоял, окаменев, словно жена
Лота, молча наблюдая за происходящим и не имея никакой возможности
пошевелиться. Ноги стали словно каменные, тело налилось свинцом.
Кузьминский, шатаясь, прошел по кабинету пару метров, потом, коротко
всхлипнув, широко открыл глаза и осторожно, словно нехотя, сполз на ковер.
Меня отпустил столбняк, и я кинулся к Сергею Петровичу. Он лежал на спине,
изо рта стекала струйка слюны. Я совсем растерялся - не знал, что делать,
но тут неожиданно из холла донесся веселый голос Беллы:
- А почему у нас окно в гостиной разбито? Эй, папа, ты где? Мы
приехали!
Я выбежал в коридор, плотно закрыл дверь и схватил телефон. Сначала
следует позвонить в "Скорую". Анне уже не помочь, а Сергей Петрович еще жив
и нуждается в помощи.
Проводить ночь без сна стало моим хобби. Сначала в дом приехал доктор.
Предварительный диагноз не утешал - инсульт. Кузьминского со всеми
предосторожностями поместили на носилки и увезли. Затем явилась милиция.
Белле и Кларе врач вкатил по успокоительному уколу, и одурманенные девочки
крепко спали в мансарде на огромной кровати Беллочки. Я же, наглотавшись
валокордина, тупо отвечал на вопросы Макса, радуясь, что рядом ближайший
друг, а не посторонний мент.
- Значит, дом был закрыт? - вопрошал Воронов.
- Да.
- Все двери? На ключ?
- Да. Поэтому Кузьминский разбил стекло.
- Зачем? Разве он не мог отпереть замок снаружи?
- Мог, - бормотал я, - конечно, мог.
- И почему разбил окно?
- Анна закрылась изнутри на крючки. Макс взъерошил и без того лохматые
волосы.
- Когда вы вошли, в доме никого не было?
- Не знаю, я сразу отправился к себе в спальню, но думаю, что нет.
- Почему? Вдруг убийца прятался в комнатах или кладовках? Тут же до
черта укромных уголков.
Внезапно ко мне вернулась способность мыслить логически.
- Понимаешь, участок Сергея Петровича обнесен кирпичным забором, по
верху которого натянута колючая проволока. Через нее пропущен ток.
Макс поднял брови.
- Вот оно как!
- А через равные промежутки по периметру забора встроены видеокамеры,
транслирующие изображение на пульт охраны. Охранники великолепно знают всех
живущих в поселке, посторонних они ни за что не пропустят.
- Слышь, Максим, - сунулся в столовую незнакомый мне мужик, - глянь,
записка!
Приятель молча уставился на смятый клочок бумаги.
- Ну-ну, - пробормотал он наконец.
- Что там, - занервничал я, - что?
- "Я приняла это решение сама", - озвучил текст Воронов, - и подпись:
"Анна".
- Самоубийство, - выдохнул я, - так я и думал.
- Да? - скривился Макс. - Позволь узнать ход твоих мыслей.
- Даже если предположить, что ее убили, - ответил я, - хотя, честно
говоря, я не понимаю мотива. Анна была бедной...
- Живя в таком доме? - ухмыльнулся Макс. - Нищенка в бриллиантовом
ожерелье!
- Именно так! Анна была у Кузьминского в приживалках, личных средств
она не имела, никакого корыстного расчета у убийцы быть не могло.
- Любовник? - отрывисто поинтересовался Макс. - Иногда бабы надоедают
мужикам, и те принимают экстремальные решения.
- Не знаю, - растерялся я, - она не походила на женщину, менявшую
мужчин. Казалась влюбленной в своего мужа, постоянно говорила о его
гениальности... Но даже если и предположить, что у Анны имелся еще один
мужик, то каким образом он отсюда удрал? Нет, она покончила с собой.
Заперла двери, опустила крючки, и все!
- Зачем нарисовала пятно на портрете? Почему синее?
- Думаю, это не она..
- А кто?
- Понятия не имею, - в сердцах воскликнул я, - тот, кто бродил по дому
в платье Глафиры. И правда - отчего оно синее?
- Просто натуральная чертовщина, - протянул Макс.
Глава 21
Разрешите мне не описывать здесь свой визит к паспортистке! Ей-богу,
после треволнений вчерашнего дня и полубессонной ночи у меня просто нет на
это сил. Сжимая в руке справку, добытую ценой почти нечеловеческих усилий,
я порулил к Норе.
- Просто натуральная чертовщина, - заявила она, выслушав мой рассказ.
- Макс того же мнения, - вздохнул я. Элеонора развернула кресло,
подкатила к столику, налила себе рюмку коньяка и сердито сказала:
- Итак, что мы имеем? Кузьминский нанимает детективов якобы для
поисков денег, но мы, учитывая разорванного в клочья игрушечного поросенка,
знаем, что милейший Сергей Петрович обманул нас. Дело не в долларах, а в
какой-то маленькой штучке, которую он либо не мог, либо не хотел отыскать
сам. Так, едем дальше...
Не успел ты попасть в дом, как там началась череда совершенно
невероятных событий. Знаешь, эта история с пятном, то появляющимся на
картине, то исчезающим, могла бы выглядеть смешной, кабы не три жертвы:
Катя, Маргарита и Анна.
- Рита пока жива, - напомнил я.
