покрывалом, подушка стоит, словно часовой у двери генерала, на письменном
столе аккуратной стопкой громоздятся книги. Одежда висит в шкафу. Я
посмотрел на пиджаки и брюки. Увы, я до сих пор никогда не лазил по чужим
карманам и глубоко презирал тех, кто читает чужие письма, шарит в чужих
сумках и заглядывает в замочные скважины. Но делать-то нечего!
Я в нерешительности маячил около шкафа. Нора, к сожалению, не первый
раз ввязывается в расследования, и, судя по ее боевому настроению, она еще
долго будет забавляться игрой в Ниро Вульфа. Мне, как вы понимаете,
отведена роль Арчи. Я ноги Норы, которые бегают по разным адресам, добывая
нужные сведения. Честно говоря, это меня очень раздражает. Во-первых, я
никогда ранее не читал криминальных романов. Нет, во мне отсутствует
снобизм человека, который, зевая, кое-как продрался сквозь Конфуция, а
потом всю оставшуюся жизнь таскает в портфеле томик китайского философа,
сообщая окружающим: "Читаю лишь серьезную литературу".
Нет, я слишком образован для подобных спесиво-снобистских заявлений.
Ничего плохого ни в детективах, ни в фэнтези нет. Я с удовольствием
перечитываю Толкиена, сагу о хоббитах, считаю эти книги гениальными, но
криминальный жанр не по мне. И первое, что мне пришлось сделать,
превращаясь в Арчи, это изучить более тридцати томов, принадлежащих перу
Рекса Стаута.
Самое интересное, что с тех пор я иногда беру в руки детективы, но
патологической страсти к ним по-прежнему не имею.
Будучи человеком подневольным, секретарем на окладе, я обязан
подчиняться Норе, вернее, могу, конечно, взбунтоваться и сказать ей
решительное "нет". Но тогда она преспокойненько выставит меня за дверь.
Представляете, как трудно в наше время найти работу мужчине, справившему
сорокалетие, у которого в кармане диплом Литературного института? Есть еще
парочка обстоятельств, вынуждающих меня забавляться идиотской игрой "в
сыщика". Если я окажусь без работы, исчезнет и оклад, кстати, очень
неплохой, который платит мне Элеонора. А что устроит Николетта? И, наконец,
последнее, из-за чего я скорей всего до смерти обречен быть Арчи, - это
пресловутый квартирный вопрос. Став секретарем Норы, я переехал к ней и
сейчас живу в собственной комнате. Лишившись службы, я, естественно,
потеряю и площадь, придется возвращаться к маменьке...
Последний аргумент был решающим. Я глубоко вздохнул и приступил к
несанкционированному обыску.
Обычно люди, твердо уверенные, что никто не полезет в их вещи,
разбрасывают последние где ни попадя. Валерий же был так аккуратен, что это
походило на манию. В одном отделении стопкой лежали футболки и майки, в
другом нижнее белье, причем трусы были подобраны по цвету: темные справа,
светлые слева, а носки аккуратно соединены парой и скручены вместе. Я
осторожно рылся в вещах, но никаких следов денег не обнаружил. Ничего
похожего на купюры не было в ящиках письменного стола и комоде, а на
книжных полках стояли педантично выстроенные по цвету книги. Меня слегка
удивил их подбор: "Граф Монте-Кристо", "Три мушкетера", "Оцеола - вождь
семинолов", "Айвенго". Такое ощущение, что библиотека принадлежит
подростку, а не взрослому мужчине.
Тяжело вздыхая, я поднял матрац, затем ковер, заглянул за батарею,
постучал по стенам. Никакого намека на тайник. Нашел лишь энное количество
пыли, что, учитывая отсутствие горничной, неудивительно. Ларисе Викторовне
одной трудно управиться с огромным домом.
Убедившись, что в спальне денег нет, я перебрался в санузел. Осмотрел
бачок унитаза и крохотный шкафчик, затем замер перед корзиной для грязного
белья. Делать нечего, придется пройти и через это испытание. Я откинул
крышку и двумя пальцами начал вытаскивать рубашки и трусы. Да, похоже,
Лариса напрочь забыла про стирку!
Внезапно рука наткнулась на нечто мягкое, шелковистое, нежное, словно
тельце новорожденной мыши. В полном недоумении я вытянул вещь наружу,
встряхнул ее и вздрогнул.
Это оказалось серое шелковое сильно измятое платье, сшитое по моде
начала XX века. Оно было обильно украшено оборочками и рюшами. В полном
обалдении я расправил его и обнаружил, что на рукаве чернеет дырка.
Очевидно, тот, кто надевал платье, зацепился за гвоздь и вырвал клок. Или
это был куст?
В голове тут же выстроилась логическая цепочка. Женщины в доме боятся
Глафиры, она уже являлась Ларисе Викторовне и Кларе. Они обе абсолютно
одинаково описывали привидение: фигура с закрытым густой вуалью лицом, в
сером платье с несчетным количеством оборок.
Значит, они и в самом деле видели Глафиру! Вернее, Валерия, который,
обрядившись вот в это платье, бродил сначала под окном у Ларисы, а потом у
Клары.
Я принялся рьяно потрошить корзину для белья и сразу нашел серый
полупрозрачный платок, служивший "Глафире" вуалью.
Я быстро запихнул грязные шмотки в корзину, схватил платье и платок и
выглянул в коридор: никого. Стараясь не топать, я перебрался в свою
комнату, сунул находки в пакет и, позвонив Норе, помчался к машине.
Хозяйка, выслушав рассказ, повертела платье в руках.
- Интересно, однако, - задумчиво протянула она.
- Зачем он их пугает? - пробормотал я. - Какова цель? Просто
издевается?
- Ну, исходя из того, что несчастная горничная Катя погибла, а
Маргарита в коме, вряд ли этот маскарад можно считать обычным розыгрышем. И
кто же эта дрянь?
- Вы о ком?
- О Глафире.
- Не понял.
- Интересно, кто разгуливает в платье, доводя людей до обморока?
- Но это же ясно, - воскликнул я, - Валерий! Одежду-то я нашел у него
в корзине.
Нора хмыкнула:
- Ваня, задействуй логику. Ты только что мне рассказывал, какой
невероятно аккуратный человек Валерий.
- И что?
- Разве он мог вот так скомкать платье?
Я вспомнил, что даже в корзине вещи лежали педантично сложенными, и
возразил:
- Ну... всякое случается, ведь оно валялось среди предназначенного для
стирки белья, хотя...
- Вот еще одно странное обстоятельство, - кивнула Нора. - Посуди сам:
Валерий очень хитер, он профессиональный игрок, но в доме, насколько я
поняла, никто и не догадывается о его страсти. Он сумел соблюсти полнейшую
тайну в течение не одного года, он крайне осторожен и вдруг запихивает в
корзину это платьишко. Не думаю, что Валерий жаждет разоблачения, как
считаешь?
- Похоже, что так, - признал я ее правоту.
- То-то и оно, - кивнула Нора, - прятать платье в корзине очень глупо,
Лариса Викторовна начнет собирать белье для стирки и тут же обнаружит его.
Ну и каковы ее действия?
- Начнет кричать.
- Правильно. Уж, наверное, Валерий подумал бы о таком исходе событий.
И потом еще одно. Это что?
Задав последний вопрос, Нора принялась размахивать платком.
- Вуаль, которой он прикрывал лицо, чтобы остаться неузнанным.
- Ты ее внимательно осмотрел?
- Зачем? - пожал я плечами. - Карманов там нет, просто квадратная
тряпка.
- А вот тут ты допустил ошибку! - радостно воскликнула Элеонора. - Эта
штукенция прямо указывает, что Валерий не переодевался Глафирой.
Нора всегда ухитряется меня удивить.
- И каким же образом? - воскликнул я.
- Смотри сюда, - велела хозяйка, - что на этой стороне?
- Да ничего.
- Чистый платок?
- На первый взгляд да, - осторожно ответил я.
- На второй тоже, - ухмыльнулась хозяйка, - а теперь я его переверну.
Ну как?
- Ничего не вижу.
- Ваня, открой глаза!
- Право же...
- С тобой иногда бывает невыносимо тяжело, - простонала Нора, - ну,
смотри.
И она ткнула пальцем в небольшое, едва заметное пятно.
- Что это, по-твоему?
- Понятия не имею, вроде мел...
- Ваня! Это пудра.
- Какая? - Я окончательно перестал что-либо понимать.
- Вот марку не назову, - покачала головой Нора. - Понимаешь теперь?
- Не очень.
- Ваня! Лицо платком прикрывал человек, нос и щеки которого были
сильно напудрены. Часть косметики осела на ткани. Очень часто макияж
пачкает одежду, кофты, пуловеры, пиджаки. Некто, решивший прикинуться
Глафирой, был женщиной. Я не встречала мужчин, кроме звезд шоу-бизнеса,
которые бы пудрились. Негодяйка сначала исполнила свою роль, потом решила,
что продолжать забаву опасно, и подсунула одеяние Валерию в надежде на то,
что Лариса найдет его и устроит дикую истерику. Только про то, что макияж
оставит на вуали следы, не сообразила. Вот так и ловят преступников, уликой
может стать все, что угодно.
Довольная собой, она порулила к письменному столу. Я остался сидеть в
кресле. Ну и Элеонора! В ее словах есть резон, и как только я сам не
догадался? Впрочем, я никогда не пользовался пудрой и не знал, что она
может "пометить" вещь.
Глава 17
Получив от Норы четкие указания, я вышел на улицу и глянул на часы.
Так, надо быстро съездить к Жанне, отдать ей деньги, вернуть вещи бабушки
Ване и забыть навсегда про эту историю. Хотя мне еще предстоит
восстанавливать все документы. Это будет очень непросто, хорошо, что я езжу
очень аккуратно и не вызываю никакого интереса у патрульно-постовой службы.
Я вытащил мобильный и набрал номер.
- Слушаю, - прощебетала Жанна.
Но я, наученный горьким опытом, решил подождать.
- Погодите-ка, телевизор выключу. Ага, значит, снова автоответчик.
- Алло, говорите же, ну... вот идиоты! Эй, Костик, это ты?
Я возмутился до глубины души. Ошибся, это сама Жанна, но какой такой
Костик может звонить ей и дышать в трубку? Вот ведь противная особа! Мы с
ней только что расстались, и у нее уже появился Костик.
- Костя, - пела Жанна, - я знаю, что это ты!
- Это я.
- А-а-а, - поскучнела бывшая любовница, - и чего надо?
Сдерживая возмущение, я как можно более хладнокровно ответил:
- Деньги у меня. - И что?
- Хочу отдать их тебе.
- Мне? Зачем?
- Как это? - вышел я из себя. - А шантажист?
- Он уже звонил, - огорошила меня Жанна, - только что, пяти минут не
прошло. Я дала ему номер твоего мобильного и сообщила, что заплатишь.
Разбирайся с ним сам. Извини, жду звонка.
И она бросила трубку.
Вы когда-нибудь сталкивались с подобной наглостью? Взяла и спихнула на
меня неприятное, щекотливое дело! Дала номер моего мобильного человеку,
который вымогает деньги!
От возмущения у меня пересохло в горле, я невольно посмотрел по
сторонам, вспомнил, что в конце улицы есть кафе, и поехал туда.
Крохотный зальчик оказался почти весь заполнен, я с трудом отыскал
свободное место, заказал себе кофе и, сняв пиджак, бросил его на соседний
стул. Однако жарко. Ну почему нельзя провести жизнь, не связываясь с
бабами? Отчего многие из них вздорны, истеричны и эгоистичны?
- Вы разрешите? - спросила официантка, снимая с подноса сахарницу.
Я машинально ей улыбнулся, убрал с крохотной столешницы руки, девушка
взяла с подноса чашку с капуччино... И тут раздался дикий вой, хватающий за
душу.
- Блин, - подскочила официантка и уронила чашку на столик.
Я моментально отодвинулся, чтобы горячая жидкость не ошпарила ноги.
- А-о-у-ы-а-о-у-ы!
- Мамочка, - прошептала девушка за соседним столиком, - это что?
- Не знаю, - ошарашенно пробормотала официантка.
- А-о-у-ы-а-о-у-ы!
Мне расхотелось пить кофе. Может, в подвале этого кафе находится
