разбирали, что такое единое и как его надо понимать, а именно:
есть ли само по себе единое некоторая сущность (как это утверждали
сначала пифагорейцы, а затем Платон) или скорее в его основе лежит некоторое
естество, и о едином надо высказаться более понятно и скорее наподобие тех,
кто рассуждал о природе, из которых один утверждал, что единое - это дружба,
другой - воздух, третий - беспредельное.
Если же ничто общее не может быть сущностью, как об этом сказано в
рассуждениях о сущности и о сущем, и если само сущее не может быть сущностью
в смысле единого помимо множества (ибо оно общее всему), а может быть лишь
тем, что сказывается о чем-то другом, то ясно, что и единое не может быть
сущностью: ведь сущее и единое в большей мере, нежели что бы то ни было
другое, сказываются как общее. Так что и роды не самобытности (physeis) и
сущности, существующие отдельно от других, и единое не может быть родом по
тем же самым причинам, по которым не могут быть родом ни сущее, ни сущность.
Кроме того, во всех [областях бытия] дело [с единым] должно обстоять
одинаково: ведь о едином говорится в стольких же смыслах, что и о сущем;
поэтому, так как когда речь идет о качестве, единое есть что-то определенное
по качеству, и точно так же когда речь идет о количестве, то очевидно, что и
вообще следует выяснять, что такое единое, так же как следует выяснять, что
такое сущее, ибо недостаточно сказать, что именно в этом [2] и состоит его
природа. У цветов единое есть тот или иной цвет, скажем белое, а все
остальные цвета представляются происходящими из него и из черного, причем
черное есть лишение белого, как и тьма - лишение света; так что если бы вещи
были цветами, то они были бы некоторым числом, но числом чего? Очевидно,
цветов, и единое было бы некоторым определенным единым, например белым
цветом. Подобным же образом если бы вещи были напевами, то и они были бы
числом, но числом четвертей тона, однако число не было бы их сущностью; и
единое было бы чем-то, сущностью чего было бы не единое, а четверть тона. И
точно так же в речи сущее было бы числом ее звуков и единое было бы гласным
звуком. А если бы вещи были прямолинейными фигурами, то они были бы числом
фигур и единое было бы треугольником. И то же самое можно сказать и о других
родах [сущего].
Так что если числа и единое имеются и у состояний, и у качеств, и у
количеств, и у движения и во всех этих случаях число сеть число определенных
вещей, а единое есть определенное единое, но сущность его отнюдь не в том,
чтобы быть единым, то и с сущностями дело должно обстоять таким же образом,
ибо со всем дело обстоит одинаково. Таким образом, очевидно, что единое в
каждом роде [сущего] есть нечто определенное и что само по себе единое ни у
какого рода не составляет его природу; и как у цветов искомое само по себе
единое - это один цвет, так и у сущности искомое само по себе единое есть
одна сущность; а что единое некоторым образом означает то же самое, что и
сущее, это ясно из того, что оно сопутствует категориям в стольких же
значениях, что и сущее, и не подчинено [особо] ни одной из них (ни категории
сущности, например, ни категории качества, а относится к ним так же, как
сущее), а также из того, что если вместо "человек" говорят "один человек",
то ничего дополнительного не высказывают (так же и "быть" ничего не значит
помимо сути вещи, ее качества или количества), а быть единым означает быть
чем-то отдельным.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Единое и многое противолежат друг другу различным образом; прежде всего
единое и множество противолежат друг другу как неделимое и делимое, а
именно: разделенное или делимое называют некоторым множеством, а неделимое
или неразделенное - единым. А так как имеется четыре рода противопоставления
[1], а здесь один из двух членов противоположности [2] есть лишенность
другого, то они противоположны друг другу и не обозначаются ни как
противоречащие друг другу, ни как соотнесенные друг с другом. А свое
название и объяснение единое получает от своей противоположности - неделимое
от делимого, потому что множество и делимое в большей мере воспринимается
чувствами, нежели неделимое, так что благодаря чувственному восприятию
множество по определению первее неделимого.
К единому относится, как мы это описали и в "Перечне
противоположностей" [3] тождественное, сходное и равное, к множеству -
разное, несходное и неравное. О тождественном мы говорим в различных
значениях: в одном смысле мы иногда как о тождественном говорим о едином по
числу, затем - когда нечто едино и по определению, и по числу, например: ты
сам с собой одно и по форме, и по материи; и далее - когда обозначение
первичной сущности одно, например, равные прямые линии тождественны, и
равные [4] и равноугольные четырехугольники - тоже, хотя их несколько, но у
них равенство означает единство.
А сходными называются вещи, когда, не будучи во всех отношениях
тождественными и имея различие в своей составной сущности, они одни и те же
по форме, как больший четырехугольник сходен с малым, и неравные прямые
сходны друг с другом, ибо они именно сходны друг с другом, но не во всех
отношениях одни и те же. Далее, вещи называются сходными, когда, имея одну и
ту же форму и будучи в состоянии быть больше и меньше, они не больше и не
меньше. А другие вещи, когда у них одно и то же по виду свойство (например,
белый цвет) бывает [у одной] в значительной степени и [у другой] слабее,
называются сходными, потому что форма у них одна. Наконец, вещи называются
сходными, когда у них больше тождественных свойств, нежели различных, или
вообще, или очевидных; например, олово сходно с серебром, а золото - с
огнем, поскольку оно желтое и красноватое.
А отсюда ясно, что о разном, или инаковом, и о несходном говорится в
различных значениях. И "другое" в одном значении противолежит
"тождественному", а потому каждая вещь по отношению к каждой другой есть
либо то же самое, либо другое; в ином смысле говорят о "другом", когда у них
ни материя не одна, ни определение не одно и то же, поэтому ты и твой сосед
- разное. А третье значение "другого" - то, в каком оно употребляется в
математике [5]. Таким образом, каждая вещь обозначается по отношению к
каждой другой как "разное" или "тождественное" в той мере, в какой о ней
говорится как о едином и сущем, и вот почему: "другое" не есть
противоречащая противоположность "тождественному", поэтому оно (в отличие от
"нетождественного") не сказывается о не-сущем, а сказывается о всем сущем:
ведь всякое сущее и единое есть от природы либо "одно", либо не "одно".
Вот каким образом противополагаются "разное", или "инаковое", и
"тождественное", а различие-это не то, что инаковость. Ведь "инаковое" и то,
в отношении чего оно инаковое, не должны быть инаковыми в чем-то
определенном (ибо всякое сущее есть или инаковое, или тождественное).
Различное же различается от чего-то в чем-то определенном, так что
необходимо должно быть нечто тождественное, в чем различаемые вещи
различаются между собой [6] А это нечто тождественное - род или вид. Ибо все
различающееся между собой различается либо по роду, либо по виду: по роду
различаются вещи, у которых нет общей материи и которые не могут возникать
друг из друга (таково, например, то, что принадлежит к разным категориям);
по виду - те, что принадлежат к одному и тому же роду (а называется родом
то, благодаря чему различающиеся между собой вещи называются тождественными
по сущности).
Противоположные же друг другу вещи различаются между собой, и
противоположность есть некоторого рода различие. Что мы здесь исходим из
правильного предположения, это ясно из наведения. Ведь все противоположные
друг другу вещи очевидным образом различаются между собой; они не только
разные вещи, но одни разные по роду, а другие попарно находятся в одной и
той же категории, так что принадлежат к одному и тому же роду, т. е.
тождественны друг другу по роду. А какие вещи по роду тождественны или
различны - это было указано в другом месте [7]
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Так как различающиеся между собой вещи могут различаться в большей и в
меньшей степени, то имеется и некоторое наибольшее различие, и его я называю
противоположностью. Что она есть наибольшее различие - это ясно из
наведения. Вещи, различающиеся между собой по роду, не переходят друг в
друга, а в большей мере отдалены друг от друга и несопоставимы; а у тех, что
различаются по виду, возникновение происходит из противоположностей как
крайностей; но расстояние между крайностями - самое большое, а потому и
расстояние между противоположностями такое же.
Но право же, наибольшее в каждом роде есть нечто законченное, ибо
наибольшее есть то, что не может быть превзойдено, а законченное - то, за
пределами чего нельзя найти что-то [относящееся к вещи]; ведь законченное
различие достигло конца (так же как и остальное называется законченным
потому, что достигло конца), а за проделами конца нет уже ничего, ибо конец
- это крайний предел во всякой вещи и объемлет ее, а потому нет ничего за
пределами конца, и законченное не нуждается в чем-либо еще.
Таким образом, из только что сказанного ясно, что противоположность
есть законченное различие; а так как о противоположном говорится в различных
значениях, то ему каждый раз будет сопутствовать законченность в том же
смысле, в каком ему присуще быть противоположным. И если это так, то ясно,
что каждая противоположность не может иметь больше одной противоположности:
ведь ничего не может быть еще более крайним, чем крайнее, как и не может
быть у одного расстояния больше чем две конечные точки; да и вообще если
противоположность есть различие, а различие бывает между двумя вещами, то и
законченное различие должно быть между двумя.
Равным образом необходимо правильны и другие определения
противоположного, а именно: законченное различие есть наибольшее различие,
ибо за пределами такого различия ничего нельзя найти у вещей, различающихся
по роду или по виду (ведь было показано, что между чем-то и вещами,
находящимися вне [его] рода, нет "различия", а между вещами, принадлежащими
к одному роду, законченное различие - наибольшее) ; вещи, больше всего
различающиеся внутри одного и того же рода, противоположны (ибо законченное
различие - наибольшее между ними); противоположны также вещи, больше всего
различающиеся между собой в том, что может быть их носителем (ведь у
противоположностей материя одна и та же); наконец, из тех вещей, которые
подпадают под одну и ту же способность, больше всего различающиеся между
собой противоположны (ведь и наука об одном роде вещей - одна) , и
законченное различие между ними - наибольшее.
А первичная противоположность - это обладание и лишенность, но не
всякая лишенность (ведь о лишенности говорится в различных смыслах), а
законченная. Все же остальные противоположности будут называться так
сообразно с этими первичными противоположностями; одни потому, что имеют их,
другие потому, что порождают или способны порождать их, третьи потому, что
приобретают или утрачивают эти или другие противоположности. Если же виды
противолежания - это противоречие, лишенность, противоположность и
отношение, и первое из них - противоречие и у противоречия нет ничего
промежуточного, тогда как у противоположностей оно возможно, то ясно, что
