В другом месте мы уже разбирали, что "возможность", или "способность",
и "мочь" имеет различные значения. Оставим без внимания все то, что есть
способность только по имени. Ведь в некоторых случаях о ней говорится лишь
по некоторому сходству, как, например, в геометрии мы говорим о чем-то как о
способном и неспособном, поскольку оно некоторым образом есть или не есть
[такое-то]. А все способности, относящиеся к одному и тому же виду, суть
некоторые начала и называются способностями по их отношению к одной первой
способности, которая есть начало изменения вещи, находящееся в другом или в
ней самой, поскольку она другое. А именно: это, во-первых, способность
претерпевать как заложенное в самой претерпевающей вещи начало испытываемого
ею изменения, вызываемого другим или ею самой, поскольку она другое; это,
во-вторых, обладание невосприимчивостью к худшему и к тому, чтобы быть
уничтоженным чем-то другим или самой вещью, поскольку она другое, через
начало, вызывающее изменение. Во всех этих определениях содержится мысль о
первой способности. Далее, эти способности означают способности либо вообще
делать или претерпевать, либо делать или претерпевать надлежащим образом,
так что в мысли о них так или иначе содержатся мысли о способностях,
указанных раньше.
Итак, ясно, что в некотором смысле способность действовать и
претерпевать - одна (ибо нечто способно и потому, что оно само имеет
способность претерпевать, и потому, что другое способно претерпевать от
него), а в некотором она разная: ведь одна из них находится в претерпевающем
(ибо претерпевающее претерпевает - причем одно от другого - потому, что в
нем есть некоторое начало, а также потому, что и материя есть некоторое
начало: жирное воспламеняемо, и определенным образом податливое ломко, и
точно так же в остальных случаях, а другая - в действующем, например теплое
и строительное искусство: первое - в могущем нагревать, второе - в способном
строить. Поэтому, если в вещи то и другое от природы сращено, она сама не
претерпевает от самой себя, ибо она одна, а не разное. Равным образом и
неспособность и неспособное - это лишенность, противоположная такого рода
способности, так что способность всегда бывает к тому же и в том же
отношении, что и неспособность. А о лишенности говорится в различных
значениях. А именно: она означает, во-первых, что нечто чего-то не имеет;
во-вторых, что хотя чему-то свойственно иметь что-то от природы, однако оно
не имеет его - или вообще, или тогда, когда ему свойственно иметь его, при
этом либо определенным образом, например полностью, либо каким-нибудь
[другим] образом. В некоторых же случаях мы говорим о лишении тогда, когда
то, что от природы свойственно иметь, отнимается насильно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
А так как одни начала этого рода имеются в вещах неодушевленных, другие
- в одушевленных и в душе, причем у души - в ее разумной части, то ясно, что
и из способностей одни будут не основывающиеся на разуме, другие -
сообразующиеся с разумом. Поэтому все искусства и всякое умение творить суть
способности, а именно: они начала изменения, вызываемого в другом или в
самом обладающем данной способностью, поскольку он другое.
И одни и те же способности, сообразующиеся с разумом, суть начала для
противоположных действий, а каждая способность, не основывающаяся на разуме,
есть начало лишь для одного действия; например, теплое - это начало только
для нагревания, врачебное же искусство - для болезни и здоровья. Причина
этого в том, что знание есть уразумение, а одним и тем же уразумением
выясняют и предмет, и его лишенность, только не одинаковым образом, и в
некотором смысле оно имеет дело с тем и с другим, а в некотором смысле -
больше с действительно существующим; так что и такого рода знания хотя и
должны быть направлены на противоположности, но на одну - самое по себе, а
на другую - не самое по себе, ибо первую уразумевают как самое по себе, а
вторую - в известной мере привходящим образом, ибо противоположное [первой]
объясняют через отрицание и удаление; в самом деле, противоположное - это
основная лишенность, а она и есть удаление одной из обеих
противоположностей. И так как противоположности не существуют в одном и том
же, знание же есть способность уразумения, а душа обладает началом движения,
то в то время как полезное для здоровья вызывает только здоровье, способное
нагревать - только тепло и способное охлаждать - только холод, сведущий
же-то и другое. Ибо уразумение касается и того и другого, хотя не одинаково,
и находится в душе, обладающей началом движения; так что тем же началом душа
будет двигать то и другое, связывая их с одним и тем же. Поэтому способное к
уразумению действует противоположно (тому, как действует неспособное к
уразумению), ибо противоположности объемлются одним началом - разумом.
Ясно также, что способности делать или претерпевать надлежащим образом
сопутствует способность просто делать или претерпевать, но этой способности
первая - не всегда: ведь тот, кто делает надлежащим образом, должен также и
делать, но тот, кто просто делает, не обязательно делает и надлежащим
образом.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Некоторые, однако (например, мегарцы), утверждают, что нечто может
действовать только тогда, когда оно действительно действует, когда же не
действует, оно и не может действовать; например, тот, кто не строит дом, не
может строить дом, а это может [лишь] тот, кто его строит, когда он его
строит,- и подобным же образом во всех других случаях. Нелепости, которые
следуют отсюда для них, нетрудно усмотреть. Ведь ясно, что ни один человек в
таком случае не будет и строителем дома, если он сейчас дом не строит (ведь
быть строителем дома - значит быть в состоянии строить дом); и так же будет
обстоять дело и с другими искусствами. Если же нельзя обладать такими
искусствами, не научившись им когда-то и не усвоив их, и точно так же -
перестать обладать ими, иначе как утратив их когда-то (либо из забывчивости,
либо из-за несчастного случая, либо от продолжительности времени, во всяком
случае не из-за уничтожения предмета - он ведь существует всегда), то может
ли быть, чтобы человек больше не обладал искусством, а затем сразу же начал
строить, каким-то образом приобретя его? И точно так же обстояло бы дело с
неодушевленными предметами: ведь ни одна вещь не будет холодной, или теплой,
или сладкой и вообще чувственно воспринимаемой, если ее не воспринимают
чувствами. И потому им придется соглашаться с учением Протагора. Но и
чувственным восприятием не будет обладать ни одно существо, если оно не
будет воспринимать чувствами и не будет деятельным. Если поэтому слеп тот, у
кого нет зрения, хотя ему от природы свойственно иметь его и именно в то
время, когда это ему свойственно, и, далее, так, [как подобает], то одни и
те же люди будут слепыми по нескольку раз в день и глухими точно так же.
Далее, если неимеющее возможности - это то, что лишено возможности, то
получается, что то, что еще не произошло, не будет иметь возможность
произойти; если же о не имеющем возможности произойти утверждают, что оно
есть или будет, то говорят неправду (ведь именно это означало "не имеющее
возможности"), и, следовательно, такие взгляды отвергают и движение и
возникновение. В самом деле, то, что стоит, всегда будет стоять, и то, что
сидит,- сидеть; раз оно сидит, оно не встанет, ибо невозможно, чтобы встало
то, что не имеет возможности встать. Если поэтому утверждать такое
недопустимо, то ясно, что возможность и действительность - не одно и то же
(между тем приведенные взгляды отождествляют возможность и действительность,
а потому и пытаются опровергнуть нечто немаловажное); так что вполне
допустимо, что нечто хотя и может существовать, однако не существует, и хотя
может и не существовать, однако существует, и точно так же относительно
других родов сущего - то, что может ходить, не ходит, а то, что может не
ходить, ходит. А может то, для чего не будет ничего невозможного в
осуществлении того, для чего, как утверждают, оно имеет возможность. Я
разумею, например, если что-то может сидеть и ему случается сидеть, то, если
оно на самом деле сидит, в этом не будет ничего невозможного. И точно так
же, если что-то способно быть приведенным в движение или приводить в
движение, остановиться или остановить, быть или возникать, не быть или не
возникать.
А имя energeia, связываемое с entelecheia, перешло и на другое больше
всего от движений: ведь за деятельность больше всего принимают движение.
Поэтому-то несуществующему и не приписывают движения, а приписывают ему
другое, например что несуществующее есть мыслимое или желаемое, но не
утверждают, что оно приводимо в движение, и это потому, что иначе оно было
бы в действительности, не будучи в действительности. В самом деле, среди
несуществующего что-то есть в возможности; но оно не есть, потому что оно не
есть в действительности.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Если возможное таково, как было указано, или согласуется [со
сказанным], то, очевидно, не может быть правильно утверждение, что вот это
возможно, но не произойдет, так что в этом случае ускользало бы от нас,
что значит невозможное. Я имею в виду, например, если бы кто, не
принимая во внимание, что значит невозможное, сказал, что диагональ может
быть измерена [стороною квадрата], но никогда измерена не будет, потому что
ничто-де не мешает, чтобы нечто, имеющее возможность быть или возникнуть, не
было ни теперь, ни в будущем. Однако из установленного выше вытекает с
необходимостью, что если мы и предположим существование или возникновение
того, чего нет, но что может быть, то в этом не будет ничего невозможного; в
приведенном же примере будет как раз случай невозможности, потому что
соизмеримость диагонали [со стороной квадрата] невозможна. Дело в том, что
ложное и невозможное - не одно и то же: ведь то, что ты стоишь сейчас, - это
ложно, но не невозможно.
Вместе с тем ясно также, что если при наличии А необходимо существует
Б, то и при наличии возможности существования А необходима и возможность
существования Б. В самом деле, если возможность Б не необходима, то ничто не
мешает, чтобы было возможно, что Б не существует. Допустим, что А возможно.
Стало быть, если А возможно, то не вытекало бы ничего не возможного, если бы
было принято, что А есть. Тогда и Б необходимо есть. Между тем было
предположено, что оно невозможно. Допустим, что Б невозможно. Если же
невозможно, чтобы Б было, то необходимо, чтобы и А было невозможно. Но ведь
А было возможно, значит, и Б. Итак, если А возможно, то и Б будет возможно,
если только отношение между ними таково, что при существовании А необходимо
существование Б. Стало быть, если при таком отношении между А и Б
существование Б невозможно, если А возможно, то значит, А и Б не будут
находиться в том отношении, как было принято; и если при наличии возможности
А необходима и возможность Б, то, если есть А, необходимо есть и Б. Ибо
утверждение, что необходимо, чтобы Б было возможно, если возможно А,
означает, что если, когда и каким образом возможно существование А, тогда и
таким же образом необходимо и существование Б.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Все способности делятся на врожденные (например, [внешние] чувства),
приобретаемые навыком (например, способность игры на флейте) и приобретаемые
через обучение (например, способность к искусствам). И чтобы иметь одни
из этих способностей - те, которые приобретаются навыком и разумением,
