администрации мест заключения.
Повторяю: подробная разработка этого вопроса относится к области
исправительно-трудового законодательства. Но ч. III ст. 28 с учетом
вышеизложенного предлагаю изложить так: "Причинение осужденным физических и
моральных страданий и унижение их человеческого достоинства не только не
являются целью наказания, но и не могут применяться как средство для
достижения целей наказания".
Ч. II ст. 31. Размеры штрафов, как минимальные, так и максимальные
чрезвычайно высоки. Надо полагать, что штраф, который в законе поставлен по
степени тяжести на второе место после порицания, будет применяться за менее
опасные, в том числе и за неосторожные преступления. Так, по действующему
Уголовному кодексу РСФСР, штраф предусмотрен за мелкое хищение (ст. 96 УК
РСФСР), присвоение находки (ст. 97), небрежное использование или хранение
сельскохозяйственной техники (ст. 99), побои, не причинившие никакого
расстройства здоровья (ст. 112), оскорбление (ст. 131), халатность (ст.
172) и др.
Штрафы - минимальный свыше среднемесячной зарплаты и максимальный в 2-3
раза выше среднегодовой заработной платы - непосильны для рядового
трудящегося гражданина. Если же говорить о людях, совершающих крупные
корыстные преступления, то, во-первых, для них санкция в виде штрафа не
предусмотрена, а во-вторых, закон предусматривает возможность
неограниченного предельной суммой изъятия имущества, нажитого
преступлениями, путем применения дополнительного наказания - конфискации
имущества.
Считаю, что размеры штрафа должны быть снижены и установлены в пределах от
50 руб. до 1000 руб. Такие размеры штрафа установлены ныне действующим
законодательством (ст. 30 УК РСФСР в редакции 1992 г.), и для увеличения их
нет оснований.
Ч. II ст. 33. Здесь необходимо указать, что исправительные работы не
применяются: к беременным женщинам и к женщинам, имеющим детей до 2-летнего
возраста; к инвалидам; к мужчинам старше 60 лет и к женщинам старше 55 лет.
Ч. III ст. 33. Совершенно неправильно невключение в общий трудовой стаж,
дающий право на пенсионное обеспечение по старости и по инвалидности,
времени отбывания исправительных работ. Практически в ряде случаев это
приведет к пожизненному наказанию в виде лишения пенсии. При наличии ч. IV
4 этой статьи, предусматривающей последствия злостного уклонения от
отбывания исправительных работ, надо ч. III изложить в следующей редакции:
"Время, фактически отработанное при отбывании исправительных работ,
прерывает непрерывный стаж работы, дающий право на льготы по трудовому и
пенсионному законодательству, но включается в общий стаж работы, дающий
право на пенсионное обеспечение по инвалидности и старости".
Ст. 34. По указанным выше мотивам надо в такой же формулировке внести
дополнение к ч. V ст. 34 (ограничение свободы) и к ст. 36 (лишение
свободы).
Ч. I ст. 36. На протяжении всего периода истории советского уголовного
права до 1937 г. максимальный срок лишения свободы был 10 лет. Даже в 1932
г., когда за хищение социалистической собственности был введен расстрел,
альтернативная санкция - лишение свободы - оставалось на тот же срок - 10
лет. Только в 1937 г. Постановлением ВЦИКа и СНК СССР от 2/X-1937 об
ответственности за особо опасные государственные преступления (измена
Родине, шпионаж, диверсии и т.п.) был введен срок лишения свободы не свыше
25 лет.
Это был период наибольшего разгула массовых сталинских репрессий. Позже мы
увидели этот же предельный срок - 25 лет - в печально знаменитых Указах от
4/VI-1947 г. И общество привыкло и примирилось с этими чудовищными сроками.
И когда в "Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик" 1958 г. предельный срок лишения свободы был снижен до 15 лет,
общество приняло это как гуманизацию уголовного кодекса (а значительное
число людей сочло этот акт опасным послаблением).
На самом деле 15 лет лишения свободы - это очень много. Это необоснованный
и нецелесообразно долгий срок. Если человека, совершившего преступление,
можно исправить, то для этого не нужно 15 лет. (Да и 10 лет много.) Такие
длительные сроки лишения свободы не исправляют, а озлобляют и развращают
осужденного.
Еще в XVIII в. Чезаре Беккариа писал: "Одно из самых действенных средств,
сдерживающих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их
неизбежности". Мы привычно ссылаемся на высказывания В.И.Ленина, который
еще в начале нашего века писал (имея в виду мысль Беккариа): "Давно уже
сказано, что предупредительное значение наказания обуславливается не его
жестокостью, а его неотвратимостью". Ссылаемся - и увеличиваем сроки
лишения свободы...
Считаю, что надо вернуться к действовавшему до 1937 г. 10-летнему
максимальному сроку лишения свободы.
Кроме этого изменения из ст. 36 следует исключить все указания на смертную
казнь, так как таковая подлежит безусловной отмене (см. замечания к ст.
41).
Ст. 41. Смертная казнь должна быть безусловно и безоговорочно отменена.
На протяжении столетий лучшие умы человечества отрицали смертную казнь как
наказание, противоречащее принципам общечеловеческой морали. На сегодня во
всей Европе смертная казнь сохранена только в социалистических странах.
Можно предвидеть, что, скажем, при проведении всенародного референдума
большинство населения высказалось бы за сохранение смертной казни. Толпе
свойственно кричать: "Распни его, распни!". Вот ведь находятся же люди,
требующие смертной казни даже для детей (см. "Известия" от 2/I-89 г.), и
это пишет женщина! Есть ли у нее дети?
И именно такой настрой нашего общества, вызванный десятками лет воспитания
людей в духе ненависти, вражды и жестокости, настоятельно требует отмены
смертной казни как необходимого шага к созданию человеколюбивой,
высоконравственной атмосферы.
Еще Виктор Гюго говорил, что смертная казнь страшна не столько для тех,
кого казнят, сколько для тех, кто казнит. Возможность приговорить человека
от имени государства к убийству (к смертной казни) неизбежно влечет за
собой у некоторых людей сознание своего собственного права на убийство.
Вряд ли нужно повторять здесь все доводы против смертной казни, высказанные
на протяжении веков, начиная от французских просветителей XVIII в. до
выдающегося гуманиста наших дней А.Д.Сахарова. Эти доводы достаточно широко
известны.
Могу лишь сказать о себе. За десятки лет адвокатской деятельности
пятнадцать раз мне приходилось один на один смотреть в глаза людей,
приговоренных к смертной казни (в отношении четырех из этих людей приговор
был приведен в исполнение). Эти глаза я забыть не могу, и воспоминание о
них усиливает мое убеждение в том, что в уголовном праве нет более
безнравственного явления, чем смертная казнь.
Ограничения применения смертной казни, содержащиеся в тексте ст. 41, не
устраняют неприемлемости смертной казни в принципе. Да и сами эти
ограничения довольно шатки.
Так, например, смертная казнь допускается за государственную измену (ст. 1
Закона от 25/XII-1958 г., текст которой дословно включен в ст. 64 УК
РСФСР). Но это понятие "измена" сформулировано так широко и неопределенно,
что под него можно подвести все, что угодно (в тексте закона: отказ
возвратиться из-за границы в СССР; оказание помощи иностранному государству
в проведении враждебной деятельности против СССР).
Смертная казнь допускается за умышленное убийство при отягчающих
обстоятельствах. А по действующему закону (ст. 102 УК РСФСР), например,
отягчающими обстоятельствами, в частности, являются "хулиганские
побуждения". Другими словами, можно приговорить к смерти за убийство в
драке, хотя такое убийство, как правило, не бывает предумышленным и
зачастую субъективно не осознается как убийство лицом, участвующим в драке.
Число таких примеров можно увеличить.
Ограничение применения смертной казни возрастом в ч. II ст. 41 вряд ли
можно признать достаточным. Неприменение смертной казни к мужчинам,
достигшим 60 лет, можно считать проявлением гуманности (хотя я убеждена,
что эта гуманность не исключает безнравственности смертной казни как
таковой). Но как же можно с холодной рассудительностью написать в законе,
что смертная казнь может быть применена к мальчикам, которым к моменту
совершения преступления исполнилось 18 лет? В 18 лет еще вся жизнь впереди,
впереди возможность не просто исправиться, а и стать другим человеком.
В моей практике есть случай, когда 18-летнему юноше, приговоренному к
расстрелу, смертная казнь была заменена лишением свободы в порядке
помилования. К моменту вынесения приговора он был не очень грамотным
человеком. Годы заключения он упорно занимался самообразованием. После
отбытия срока окончил медицинский институт, стал прекрасным врачом, спас и
продолжает спасать сотни человеческих жизней.
Если из Закона не будет безоговорочно исключена смертная казнь, то где
гарантия, что в один прекрасный день не появится указ, подобный Указу от
5/V-1961 г., безмерно расширяющий перечень преступлений, за которые может
быть применена смертная казнь.
Раздел V. Назначение наказания
Ч. I ст. 43. Мне кажется, надо категорически возражать против отнесения к
числу смягчающих обстоятельств "активное способствование раскрытию
преступления".
Во-первых, указание на такое смягчающее вину обстоятельство влечет за собой
возложение на обвиняемого обязанности помочь следствию уличать самого себя.
Это противоестественно и ограничивает право обвиняемого выбирать способы
защиты (в том числе и отказ от дачи всяких показаний).
Во-вторых, наличие такого указания может привести (а в ряде случаев
обязательно приведет) к тому, что обвиняемый, стремясь смягчить свою вину,
будет оговаривать невиновных людей с целью показать свое активное
содействие следствию.
Предлагаю в п. "б" ч. I ст. 43 Основ исключить слова "активное
способствование раскрытию преступления".
Ч. II ст. 44. Перечень отягчающих вину обстоятельств должен быть строго и
четко зафиксирован в законе и не подлежит расширительному толкованию.
Поэтому предлагаю ч. II ст. 44, предоставляющую союзным республикам
неограниченное право расширять перечень отягчающих вину обстоятельств,
исключить. Часть же III этой статьи усилить: "Перечень отягчающих вину
обстоятельств является исчерпывающим и расширенному толкованию не подлежит.
При назначении наказания суд не может признать отягчающими обстоятельства,
не указанные в законе".
Ч. I ст. 45. Право назначить наказание ниже низшего предела, установленного
законом, должно быть безоговорочно предоставлено суверенному суду, поэтому
предлагаю из ч. I ст. 45 исключить слово "исключительные". (Тем более, что
вопрос о том, какие обстоятельства признать исключительными, все равно
может признать лишь тот же суд).
Ч. III ст. 47. Если принять предложение об установлении высшим пределом
срок лишения свободы - 10 лет (см. замечание к ч. I ст. 36), то надо
исключить последнюю часть фразы, где речь идет о 15-летнем сроке.
Ст. 50. Исчисление сроков наказания в случаях, предусмотренных этой
статьей, надо считать не в днях, а в сутках.
Раздел VI. Условное осуждение и отсрочка исполнения наказания
Замечаний нет.
Раздел VII. Освобождение от уголовной ответственности и наказания
Ч. IV ст. 55. Случаи перерыва срока давности при совершении нового
умышленного преступления необходимо ограничивать, так как по тексту проекта
любое, даже самое незначительное умышленное преступление приводит к тяжелым
последствиям.
Считаю, что конец первой фразы ч. IV ст. 55 надо изложить так: "...совершит
новое тяжкое или особо тяжкое умышленное преступление".
Ч. VII ст. 55. Надо либо здесь, в "Основах", перечислить случаи, когда
давность не применяется, либо исключить ч. VII, а не ссылаться на какие-то
неведомые "законодательные акты".
Ст. 58. Ч. I и ч. II ст. 58 проекта "Основ" противоречит ст. 160
Конституции СССР, так как нарушает принцип презумпции невиновности и
предоставляет прокурору, следователю и даже дознавателю (!) право, по
