инстанции. Такое существенное нарушение права на защиту нетерпимо и должно
быть устранено путем изменения закона.
III
Ст. 23 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и соответственно ст. 51
УПК РСФСР устанавливают, что "адвокат не вправе отказаться от принятой на
себя защиты обвиняемого".
Это правило, являющееся одной из существенных гарантий права на защиту,
нуждается в расшифровке и в уточнении. Некоторые юристы считают, что это
правило ст. 23 Основ относится лишь к позиции адвоката в суде первой
инстанции и противопоставляется положению, по которому прокурор, если он в
результате судебного разбирательства "придет к убеждению, что данные
судебного следствия не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения...
обязан отказаться от обвинения и изложить суду мотивы отказа" (ст. 40
Основ). Такое ограниченное толкование нормы, содержащейся в ст. 23 Основ и
в соответствующих статьях УПК союзных республик, вряд ли можно считать
правильным.
Бесспорно, что адвокат не вправе признать в суде доказанность обвинения в
отношении своего подзащитного, если последний не признает себя виновным.
Хотя, к сожалению, мы не имеем по этому вопросу прямого и четкого указания
закона, тем не менее это вытекает не только из общих принципов
конституционного права на защиту (которое при ином толковании превратилось
бы в право обвиняемого иметь в процессе двух обвинителей), но и из
конкретных норм закона, обязывающих защитника использовать все указанные в
законе средства и способы защиты в целях выяснения обстоятельств,
оправдывающих обвиняемого или смягчающих его ответственность, и оказывать
обвиняемому необходимую юридическую помощь (см. ч. I ст. 23 Основ, ч. I ст.
51 УПК РСФСР, ст. 31 Положения об адвокатуре, утв. законом РСФСР от
25/VII-69 г.).
Однако надо сказать, что правило "Адвокат не вправе отказаться от принятой
на себя защиты" касается и другой стороны вопроса. Не случайно эта норма
законодателем помещена не в раздел "Производство суда в суде первой
инстанции" (раздел IV Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и гл. 21
УПК РСФСР), где трактуется обязанность прокурора при известных условиях
отказаться от обвинения, - а в раздел "Участники процесса, их права и
обязанности" (раздел II Основ и гл. III УПК РСФСР). Уже это обстоятельство
дает основание утверждать, что адвокат не вправе отказаться от принятого
поручения на ведение защиты. В связи с этим возникают вопросы о том, кто
принимает поручение на защиту и в какой момент заканчивается исполнение
поручения на защиту. Автор этих строк безоговорочно считает, что поручение
принимает определенный адвокат, а не юридическая консультация и что
исполнение поручения на защиту заканчивается лишь в момент вступления
приговора в законную силу.
Очевидный пробел в законе, который не разрешает прямо затронутого вопроса,
лишает нас возможности сослаться в подтверждение своей точки зрения на
какую-либо норму уголовно-процессуального права. Но такой возможности
лишены и противники высказанной нами точки зрения, считающие, что поручение
на защиту принимается юридической консультацией и лишь на определенную
стадию процесса.
Гражданские правоотношения адвоката с подзащитным по уголовному делу не
могут быть втиснуты в рамки договора поручения, регламентированного гл. 35
Гр. код. РСФСР уже в силу того, что адвокат в уголовном процессе является
не поверенным, представляющим интересы доверителя, а стороной в уголовном
деле. К адвокату неприменимо правило ст. 401 Гр. код. РСФСР, по которому
поверенный имеет право "во всякое время" (т.е. в любой стадии процесса)
отказаться от исполнения принятого поручения.
Положение об адвокатуре РСФСР не только не дает четкой регламентации
гражданско-правовых отношений между адвокатом и его подзащитным по
уголовному делу, но и содержит в себе противоречия по этому вопросу. Кто
принимает поручение: определенный адвокат, юридическая консультация или
коллегия адвокатов как юридическое лицо? В Положении об адвокатуре РСФСР
говорится, что "коллегии адвокатов являются добровольным объединением лиц,
занимающихся адвокатской деятельностью, и организуются в целях..." Ст. 24
устанавливает, что юридические консультации создаются "для организации
работы членов коллегии адвокатов". Ст. 25 указывает, что заведующий
распределяет работу между адвокатами с учетом их квалификации и
персональных к ним обращений, не допуская при этом перегруженности в работе
одних и отсутствия надлежащей нагрузки у других.
Из всех этих положений при желании можно сделать вывод, что стороной в
гражданско-правовом договоре с клиентом (поручение на защиту) является
коллегия адвокатов в лице юридической консультации и ее заведующего. Однако
ст. 31 Положения об адвокатуре говорит об обязанностях адвоката в отношении
лиц, обратившихся к нему за юридической помощью. Ст. 32 определяет те
случаи, в которых адвокат не вправе принять поручение на ведение дела (на
защиту). Ст. 34 устанавливает, что адвокат не вправе отказаться от принятой
на себя защиты обвиняемого.
Отсюда следует, что стороной в гражданско-правовом договоре с клиентом
(поручение на защиту) является адвокат, а не юридическая консультация,
которая лишь контролирует и оформляет принятие поручения. Это соображение
подтверждается и тем, что форма регистрационной карточки (утвержденная в
соответствующем порядке), являющейся формой своеобразного договора
поручения, наряду с подписью заведующего консультацией, определяющего
размер гонорара, предусматривает графы: а) какому адвокату дается поручение
и б) подпись адвоката, принявшего поручение.
В свете законодательного закрепления за обвиняемым права выбора адвоката
(см. раздел I настоящей работы) и отсутствия у юридической консультации и у
коллегии адвокатов права заменить адвоката без согласия клиента надо прийти
к выводу, что стороной в договоре является определенный адвокат,
принимающий поручение и не имеющий права отказаться от выполнения принятого
поручения до окончания его выполнения.
Возвращаясь к вопросу о том, в какой момент оканчивается выполнение
поручения на защиту, мы сталкиваемся с тем, что в практике всех коллегий
адвокатов поручения оформляются на каждую стадию уголовного процесса
отдельно: а) поручение на защиту в предварительном следствии; б) поручение
на защиту в суде I инстанции; в) поручение на защиту в суде II инстанции.
Представляется, что такое расчленение защиты на 3 стадии, не
предусмотренное законом, имеет не правовое, а чисто
финансово-организационное значение и вызвано тем, что нельзя заранее
определить, на какой из перечисленных стадий закончится уголовное дело.
Поручая адвокату защиту по уголовному делу, обвиняемый рассчитывает на
юридическую помощь в разрешении своей судьбы, т.е. помощь в достижении
законного и обоснованного результата по уголовному делу. Таким результатом
(кроме случаев прекращения дела до суда) является вступивший в законную
силу приговор суда. Поэтому и выполнение адвокатом поручения на защиту по
уголовному делу должно считаться законченным либо в момент прекращения
дела, либо в момент вступления приговора в законную силу.
Законодательное закрепление такой нормы соответствовало бы духу одного из
основополагающих принципов нашего уголовного процесса - права обвиняемого
на защиту, способствовало бы улучшению качества работы адвокатов, усиливало
бы ответственность адвоката за порученное ему дело, делало бы защиту более
доступной по стоимости для обвиняемых, так как гонорар одного адвоката,
осуществляющего защиту во всех стадиях процесса по действующей таксе оплаты
юридической помощи, значительно ниже, чем гонорары трех разных адвокатов.
IV
С вопросом о праве обвиняемого на защиту тесно связан вопрос о творческой
свободе адвоката в выборе позиции защиты, методов и средств защиты в
пределах, ограниченных только законом.
Очевидно, было бы правильным распространение на адвокатов конституционной
нормы, по которой судьи независимы и подчиняются только закону (ст. 112
Конституции СССР). Эта норма нашла свое развитие в Основах уголовного
судопроизводства, ст. 10 которых гласит: "При осуществлении правосудия по
уголовным делам судьи и народные заседатели независимы и подчиняются только
закону. Судьи и народные заседатели разрешают уголовные дела на основе
закона, в соответствии с социалистическим правосознанием, в условиях,
исключающих постороннее воздействие на судей". Совершенно очевидно при
этом, что социалистическое правосознание не может ни противопоставляться
советским законам, ни заменять их. Напротив, мы исходим из того, что
социалистическое правосознание выражено в советском законе. Эта точка
зрения подтверждается тем, что текст ст. 112 Конституции СССР,
ограничиваясь указанием на подчинение судей "только закону", вообще не
содержит ссылки на социалистическое правосознание.
Независимость судей - это важнейший принцип, без осуществления которого нет
подлинного правосудия.
Так же независимость адвоката, который обязан подчиняться только закону и
руководствоваться в своей работе велениями закона, социалистическим
правосознанием и нравственными нормами справедливости и гуманности, должна
стать основным принципом, без осуществления которого нет подлинной защиты.
28 февраля 1971 г.
Некоторые замечания по поводу
"Проекта Конституции СССР" 1977 г.
По общим вопросам
1. Конституция - основной закон государства. Она должна не только
определять экономическую и политическую систему (государственный строй), но
и дать правовые основы, четко сформулированные положения закона, исполнение
которых может быть подвергнуто объективной проверке.
Между тем большинство статей Конституции записаны в виде деклараций, а не
конкретных правовых норм.
В качестве примера можно привести ст. 5 о референдумах.
Какие "наиболее важные" вопросы государственной жизни, в каких случаях, в
каком порядке должны ставиться на всенародное обсуждение (референдум)? Как
проверить, соблюдается или нарушается ст. 5 Конституции?
Этот вопрос приобретает особое значение в силу того, что за все время
существования советского государства, т.е. за 60 лет, не было проведено ни
одного референдума. Всенародное одобрение государство получает на
специально организуемых митингах, где произносятся парадные (заранее
тщательно отработанные) речи и раздается торжественное "ура"!
Несмотря на то, что упоминание о референдуме содержалось и в прежней
Конституции, вопрос о вторжении советских войск в Чехословакию в 1968 г.
был решен не только без всенародного обсуждения или голосования, но и без
извещения народа о подготовке и осуществлении этой акции.
Таких примеров декларативности, неконкретности статей Конституции можно
привести десятки. Именно отсутствие характерных черт закона, правовых основ
превращает этот важнейший для жизни народа документ в трескучую и
хвастливую декларацию.
С этой точки зрения особых возражений заслуживает преамбула Конституции,
которая никакого отношения к основному закону как к правовому документу не
имеет.
2. Основным пороком Проекта является вопиющее и ничем не прикрытое
противоречие между ст.ст. 1 и 2 и ст. 6.
Ст.ст. 1 и 2 декларируют СССР как общенародное государство, в котором народ
осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов,
составляющие политическую основу СССР.
В то же время ст. 6 ядром политической системы объявляет КПСС. Более того,
вторая часть ст. 6 прямо устанавливает, что все важнейшие государственные
вопросы решают не Советы, а КПСС (практически - высшее руководство КПСС).
По существу нового здесь ничего нет. Новое и имеющее значение состоит лишь
в том, что открыто закрепляется и усиливается существующее положение, при
котором именно руководящий орган КПСС решает все политические,
экономические и международные вопросы (т.е. все вопросы, подлежащие
компетенции государства). Даже важнейшие международные соглашения
подписываются не главой государства и не правительством страны, а партийным
