Субудай долго кашлял и молча покачивал головой. Он нагнулся к Тохуча-
ру и тоже шопотом на ухо сказал:
- Я не знаю, что написано в письме величайшего... Ослушаться его
нельзя. Может быть, единственный желает нам удачи, а может быть, он при-
казывает вернуться назад?.. Тогда мои воины откажутся драться... А завт-
ра сюда прискачут урусы. Если я уйду отсюда перед самой битвой, что они
подумают?.. Они скажут, что войско великого Чингизхана при одном виде
урусской бороды показывает хвосты коней...
Субудай замолк и снова долго кашлял.
- Я не видал письма!.. Я ничего не слышал о нем!.. Сейчас я ложусь
спать, а утром, когда прокричит петух, я двинусь навстречу урусам... Ес-
ли бог войны Сульдэ, бог огня Гадай и другие наши боги сохранят меня от
стрелы и меча, то мы встретимся с тобой после битвы, а ты перед всем
войском передашь мне письмо величайшего... Прощай!
Субудай два раза ночью раздувал угольки в кострище и подбрасывал су-
хие ветки. Он посматривал на золотистого петуха, привязанного серебряной
цепочкой за ногу к решетке юрты. Тот сидел нахохлившись, не обращая вни-
мания на хозяина. Раскрыв круглый блестящий глаз, петух снова затянул
его белым веком.
Под утро Субудай задремал. Петух внезапно громко прокричал и захлопал
крыльями. Сейчас же в юрту вошел старый раб Саклаб и стал разжигать кос-
тер. В соседней юрте два шамана, подражая пению петуха, кричали:
"Хори-хори! Хори-со!"
Субудай покосился на Саклаба,- что с ними? Старый русский раб, расс-
тилая на войлоке шелковый достархан, имел особенно торжественный вид:
седые волосы расчесаны на две стороны и перевязаны ремешком на загорелой
сморщенной шее появилось ожерелье из медвежьих зубов... Саклаб вышел и
вернулся с блюдом вареного риса и мелко накрошенной баранины. Он опустил
блюдо перед Субудаем на шелковый платок и рядом положил несколько тонких
лепешек, сложенных вчетверо.
- Вот тебе плов по-гурганджски, с красным перцем...
- Зачем ты надел медвежье ожерелье? Радуешься, что увидишь своих
братьев урусов?..- Субудай близко наклонился к рису и недоверчиво обню-
хивал его.
- Яд! Накорми им твоего покойного отца! - прошипел Субудай и оттолк-
нул блюдо.
- Я раб, я ничтожнее собаки,- покорно сказал Саклаб,- но за мою длин-
ную жизнь я никогда никому не сделал зла.
Субудай нахмурился.
- Возьми блюдо, неси за мной! Субудай-багатур хочет молиться.
Хромая и отдуваясь, старый полководец вышел и остановился возле юрты.
Он еще с вечера отдал по войску приказ: "Утром, после первого крика пе-
туха, строиться на равнине позади холмов".
Всадники ехали по всем направлениям, дребезжали рожки, стучали бара-
баны, неслись крики воинов, подгонявших лошадей.
Перед юртой около костра сидели два старых шамана в высоких шапках,
мохнатых шубах шерстью вверх, увешанные побрякушками, Заметив полковод-
ца, шаманы заБЫЛИ, ударили в бубны и, приплясывая, пошли по кругу около
огня.
Субудай делал последние распоряжения:
- Юрты, ковры и войлоки здесь бросить! Ты, Чубугань, поедешь вместе с
вьючными конями. Возьми с собой моих трех барсов, петуха и старого Сак-
лаба, да присматривай за ним. Не хочет ли он сегодня сбежать к своим
братьям урусам... Коней!
Тургауды привели коней; два из них были сменные иноходцы и шесть
вьючных. Они везли тяжелые кожаные сумы. Говорили, будто в этих сумах
Субудай возил накопленное им золото.
Субудай подошел к бурому мохнатому молодому вьючному коню и сделал
знак тургауду. Двое ухватили коня за повод, стали его оглаживать и под-
вели к костру. Саклаб стоял тут же с блюдом риса. Субудай брал здоровой
левой рукой горсти риса, бросал в огонь и протяжно молился;
Слушай, мой господин,
красный огонь Галай-хан!
Отец твой - мелкий кремень.
Мать твоя - закаленная сталь.
Тебе приношу жертву:
Желтое масло ковшом,
Черное вино чашкой,
Подкожный жир рукой.
Принеси нам счастье,
Коням - силу,
Руке - верный удар!
Оба шамана повторяли заклинания Субудая и медленно ударяли в бубны.
Когда полководец окончил, шаманы выхватили блюдо с рисом из рук Саклаба
и, усевшись на землю, стали, громко чавкая, с жадностью пожирать рис.
Субудай вытащил узкий ножичек и сделал надрез на плече бурого коня.
Тот забился, темная кровь потекла по шелковистой шерсти. А Субудай,
крепко вцепившись рукой в холку, припал губами к раненому месту, высасы-
вая кровь.
Тургауды стояли неподвижно, почтительно наблюдая, как полководец пе-
ред важной битвой насыщался горячей кровью.
На холм поднялся воин в железном шлеме и стальных латах. Он весь до
бровей был густо покрыт пылью. Его трудно было узнать. Субудай оторвался
от бурого коня. На лице его, испачканном кровью, блестел круглый пытли-
вый глаз.
- Кто ты, багатур?
Воин приложил ладонь к открытой ране коня и мокрой от крови рукой
провел по одежде Субудая.
- Вещь не прочна, хозяин долговечен! Пыль наружу, масло внутрь! Я
Джебэ-нойон!
- Где урусы?
- Близко, совсем близко! Скоро будут здесь... Мои сотни схватываются
с ними и убегают, заманивая сюда... Я с тремя сотнями слежу за Мастисля-
бом... Он со своей Дружиной едет впереди... Я хочу захватить его живым!
- Сам не попадись ему в лапы!
Субудай сел на саврасого иноходца. Впереди него двинулись рядом три
монгола. Средний держал рогатый бунчук с пятью конскими хвостами. Субу-
дай медленно спустился с холма на равнину, где ждала сотня тургаудов.
Далее по выжженной степи съезжались густые массы всадников.
Глава тринадцатая. БИТВА НАЧАЛАСЬ
Не успели урусы собраться для
битвы, как татары напали на них в
большом числе, и сражались обе
стороны с неслыханным мужеством.
(Ибн ал-Асчр)
Первым показался на овражистых берегах Калки галицкий конный отряд
Мстислава Мстиславича Удатного. За ним прискакали половецкие наездники
воеводы Яруна. Мстислав увидел широкий круг покинутых татарами закопте-
лых юрт. Во многих лежали ковры и войлоки, мешки с зерном, а в кострищах
не остыла зола.
- Татары бежали отсюда, как зайцы,- говорили дружинники.- Где же мы
их нагоним? Долго ли еще тащиться по жаре за смертью?
Князь Мстислав Удатный имел большой воинский опыт - он всю жизнь про-
вел в ратных делах, сражаясь за кого угодно, лишь бы нашлась пожива. Он
не обрадовался покинутому татарами лагерю,- не лагерь, а сами татары
должны были оказаться в его руках. Хотя Мстислав объявил остановку, но
приказал отряду скорее готовиться к бою и надеть кольчуги. На разведку
князь выслал своего юного зятя Данилу Романовича с волынцами. Нетерпели-
вый воевода Ярун также отправился со своими половцами скорее захватить
усталых, как все они думали, потерявших силы татар.
Вскоре от князя Данилы прискакал гонец:
- Татары совсем близко! Татары здесь! На холмах видны их разведчи-
ки... Видя нас, они скрываются... Что делать?
Князь потребовал свежего коня. Дружинники подвели трех оседланных ко-
ней. Два из них были угорские, гнедые с черными гривами, крепкие, широ-
когрудые. Сейчас, покрытые пылью, они стояли понуро. Третий, подарок
тестя, половецкого хана Котяна, был высокий сивый, с рыжими крапинками
туркменский жеребец. Злобный нравом, он имел кличку "Атказ" . Его с тру-
дом подвели два половецких конюха, повиснув на поводу...
Мстислав вскочил на Атказа и, сдерживая его накопившуюся силу, спус-
тился к реке. Он приказал всадникам слегка напоить коней и строиться.
Князь не ожидал какой-либо уловки со стороны татар: он думал, что они
избегают боя из-за своей слабости, и поэтому решил сейчас же, не делая
передышки, нагнать татар и их разметать и прикончить.
Блестящий стальной шлем с густой золотой насечкой и высокий туркменс-
кий аргамак с лебединой изогнутой шеей, вся лихая посадка сухого, жилис-
того князя Мстислава - не говорило ли все это дружинникам, что он насто-
ящий витязь, что он любит огонь и опасность битвы, ищет врага и бросает-
ся на него и, закаленный в стольких боевых схватках и походах, недаром
прозван "Мстислав Удатный"...
Поднявшись на другой берег реки, Мстислав подождал, пока подтянулись
всадники, поившие коней.
- Бог нам подмога! - крикнул Мстислав.- Иссечем безбожных татар! Не
жалейте это ядовитое племя! Вперед!
Весь отряд двинулся на рысях. Воины оправляли оружие, ожидая, что
сейчас будет горячая рубка...
Мстислав увидел впереди равнину, где в тучах черной пыли проносились
татарские и русские всадники. Это был отряд волынцев под начальством во-
семнадцатилетнего зятя его, князя Данилы Романовича. Вот мелькнул голу-
бой стяг его, расшитый золотом. Дружинники теснились по сторонам князя
Данилы, его охраняя, а татары кружились по всем направлениям, налетая,
сшибаясь, падая и продолжая биться изогнутыми длинными клинками.
Половцы были дальше. Мстислав видел, что половецкий отряд, где пока-
чивался хвостатый значок воеводы Яруна, удалялся в сторону холмов, гоня
перед собой облако пыли.
Мстислав решил взять влево, пересечь холмы и, если за холмами идет
бой, ударить на татар сбоку, чтобы помочь половцам воеводы Яруна. Он по-
вел свой отряд в обход на холмы и, поднявшись на более высокий бугор,
остановился, потрясенный тем, что увидел...
На равнине, выжидая, развернулись густые ряды свежего татарского
войска. Всадники стояли неподвижно, в грозном молчании. Отчетливо были
видны железные шлемы, блестящие латы, кривые клинки в руках. Отряд за
отрядом, длинной вереницей растянулись татары по равнине... Сколько их?
Двадцать полков? Или больше, тридцать? Пятьдесят?
Вот где затаилась татарская сила, скрываясь до последнего страшного
дня! А те мелкие отряды, что нападали и убегали по дороге от Днепра,-
это была только приманка, хитрая татарская уловка!
Так оплошать, так привести в западню своих преданных дружинников под
кривые мечи готовых к бою татар!.. Где выход, где спасенье? Как выиграть
время, известить и собрать все русские отряды, растянувшиеся беспечно по
длинному пути? "Наших русских войск много, не меньше, чем татарских! Но
почему они не собраны вместе такой же грозной неодолимой силой?! Почему
каждый князь идет сам по себе, со своей дружиной? Только бы один день
отсрочки, чтобы объединить все раздробленные русские отряды! Тогда поме-
ряться силой с татарами".
Время упущено! Сейчас татары бросятся вперед и натиском тридцати ты-
сяч свежих коней сметут все на своем пути... "Мертвые сраму не имут!" -
прошептал Мстислав и впервые ударил коня плетью. Степной конь взвился на
дыбы и сделал бешеный скачок. Он помчался с холма вниз, на равнину, а
навстречу ему из-за холмов вылетели густой толпой половецкие всадники. С
ревом ужаса и отчаяния они стегали коней, сбили и смешали ряды галицких
дружинников Мстислава и беспорядочной массой, опрокидывая встречных,
мчались дальше. Вместе с ними конь уносил молодого Данилу Романовича,
тяжело раненного в грудь. Он едва держался в седле, вцепившись в гриву
коня.
Впереди выезжали на равнину татары сомкнутыми рядами, странно без-
молвные, с завернутыми до плеча правыми рукавами, с поднятыми изогнутыми
клинками. Что-то зловещее было в этом молчаливом движении тесной колонны
всадников, когда они, без единого крика, приближались рысью к берегам
Калки.
Только фырканье коней, глухой топот и случайный звон оружия нарушали
тишину грозного монгольского войска, скованного единой цепью и единой
волей.
Татары перешли реку, поднялись на другой берег, и тогда только задре-
безжали пронзительные сигналы труб. Они с диким воем помчались на лагерь
русских. Там уже заметили стремительное бегство потерявшего разум поло-
вецкого отряда, и поспешно сдвигались в круг тяжелые повозки.
Не задерживаясь около первого русского отряда, татары поскакали
дальше, налетая на встречные растянувшиеся обозы.
