ми, и скотом, и пленницами.
Уже солнце приближалось к полудню, а князья все еще стояли вразброд и
до хрипоты пререкались на шумном княжьем дворе: все посматривали, кто
войдет первым в гридницу князя киевского. Говорили, что князь Мстислав
Романович еще поджидает кого-то,- не гонцов ли с севера от властного и
надменного князя суздальского, Юрия Всеволодовича, который ждет съезда у
себя во Владимире и не поедет на совет князей в оскудневший Киев. Да еще
не видать князя галицкого Мстислава Удатного,- он особенно всех сзывал
на снем (съезд), и гонцы его всех понуждали: беда грозит неминучая, при-
езжайте вборзе! "
Все разом оживились и заговорили:
- Мстислав Удатный приехал - и с любопытством, отталкивая друг друга
локтями, старались взглянуть на князя, прославленного удачными походами
и победами над уграми и ляхами.
Мстислав Удатный вошел походкой легкой, несмотря на годы. Он остано-
вился, окинув собравшихся живым взглядом черных проницательных глаз,
точно отыскивая кого-то, и долго крутил длинный свисший ус. Готовый к
бою, он был в золоченом шлеме, блестевшем в солнечных лучах, и в легкой
кольчуге с золотой отделкой. Красное корзно развевалось при его стреми-
тельной походке. Он заметил в углу двора хана Котяна и прямо направился
к нему. Тот заторопился и, протянув руки, пошел навстречу Мстиславу. Они
прижались плечами, и Котян приник головой к груди галицкого князя. Белый
колпак Котяна свалился в пыль, и все заметили, что плечи половецкого ха-
на судорожно вздрагивали,
- Плачет! Пусть поплачет! - зашептали в толпе.- Эти злодеи немало на-
ших людей сделали своими колодниками, теперь сами узнают, что такое
горькие сиротские слезы! Мстислав женат на дочери хана Котяна, потому и
распинается за богатого тестя!
Дружинники известили киевского князя о приезде Мстислава Удатного.
Однако Мстислав Романович все еще медлил и не выходил на крыльцо, чтобы
встретить двоюродного брата,- старые счеты мешали! А Мстислав, обняв Ко-
тяна, отошел с ним в угол двора, и долго они стояли там и тихо беседова-
ли.
Опять все зашевелились, и послышались восклицания:
- Суздальцы приехали! Будет сильная подмога! Где же нам двинуться без
суздальцев! Нет, это не суздальцы, а ростовский молодой князь Василько
Константинович.
Во двор вошел стройный, молодой воин. Светлый пушок едва покрывал его
подбородок. Он так же, как Мстислав Галицкий, был готов к бою,- в
кольчуге и стальном шлеме и с длинным прямым мечом у пояса. Одет он был
скромно, алое корзно выцвело. Вся одежда его была в пыли и забрызгана
грязью,видно, только что он сошел с коня. Рядом с ним плелся старик с
длинными полуседыми кудрями, падавшими па плечи; на сыромятном ремне,
перекинутом через плечо, висели гусли.
- Это слепой певец! Славный певец Гремислав! Раньше был воевода, не
раз громил половцев, а князь рязанский Глеб из злобы засадил его в поруб
", ослепил и держал три года. Там Грамислав в заточении начал песни сло-
гать, и его взяли из поруба. С тех пор он бродит из одного города в дру-
гой и поет бывалыцину про времена стародавние... Сегодня, знать, мы ус-
лышим Гремислава.
Молодой князь Василько с приветливой улыбкой и с почтением к старшим
князьям обошел всех. Князья сами шли ему навстречу и спрашивали:
- А что же не едут суздальцы! Ты им сосед, ты знаешь, почему их нет?
Великий князь суздальский Юрий Всеволодович твой родной дядя, уговорил
ли ты его?
- Все еще думает! А приедет ли - о том и ведуны не скажут...
На крыльцо княжьего дома вышли парами десять дружинников, все как на
подбор, видные, в кольчугах и шлемах с короткими копьями. Они спустились
по ступенькам и остановились по обе стороны лестницы, ожидая князя
Мстислава Романовича. Он вышел медленно, опираясь на посох с золоченым
орлом. Строгие глаза с прямыми бровями глядели устало и нерадостно.
Слегка раздвоенная борода с проседью, крест и золотая иконка на груди,
парчовый кафтан, весь иконописный облик князя говорили больше о его цер-
ковных бдениях и ночных молитвах, чем о воинских заботах. Князь, слегка
прихрамывая, спустился по лестнице и остановился на последней ступеньке.
- Просим милости, гости дорогие! - сказал он грустным, точно удручен-
ным заботой голосом.
Все князья во дворе стали кричать разом, перебивая друг друга:
- Зачем нас вызвал? Спасать диких половцев? Удавил бы их кто-нибудь!
Вез них станет легче! Пускай сами себя спасают, а мы посмотрим!
Грузный хан Котян выделился из толпы и, переваливаясь на кривых но-
гах, поспешил к крыльцу. Коснулся рукой земли, тронул шитое золотом оде-
яние княжеское и захлебываясь сказал:
- Княже пресветлый! Ты прежде был ласков ко мне, как и я к тебе! Будь
нам вместо отца! Помоги прогнать злобный народ хана Чагониза! Как волки,
рыщут по нашей земле эти злодеи, называемые татары. Всю нашу землю се-
годня у нас отняли, а завтра придут к вам и вашу русскую землю возьмут.
Обороните нас! Если не поможете нам, все мы ныне иссечены будем, а вы,
русские, завтра будете иссечены! Надо нам всем соединиться я обороняться
одной ратью.
- Не каркай! Чего наплел!- слышались недовольные годоса.- Тише, дайте
говорить! Чего без пути лаять? Другие возражали:
- Половцы - враги наши! Они сейчас в нашей земле без мощи и силы. Пе-
ребить всех и богатства их забрать!
Новые голоса, перебивая друг друга, смешались в дикий шум. Князь ки-
евский беспомощно озирался, подымал руки. Крики усиливались.
Князь Мстислав Удатный, решительный и быстрый, взошел на ступеньки
крыльца.
- Князья преславные, и воеводы честные, и все удальцы русские! - го-
ворил Мстислав.- Не все ли мы сыны одной земли святорусской? Забудем
старые споры, и распри, и войны с половцами! И мы их били и полонили, и
они нас жгли и громили... Сейчас тяжелые дни пришли и для половцев и для
нас. Когда наступает новый неведомый враг, лучше дружба, чем война с по-
ловцами. Если мы сейчас им не поможем против безбожных татар хана Чаго-
низа, то половцы могут им передаться, и силы вражьи станут еще больше.
- А что за люди татары? Может, вои простые, попроще, чем половцы.
Сколько их?
- Хан Котян вместе с аланами дрался против татар Чагониза. Говорит,
что нападают они дружно, рубятся лихо. Пришли они издалека, пройдя стра-
ну Обезов и Железные Ворота. Половцам одним было не под силу остановить
татар. Разграбили татары вежи половецкие, заполонили и жен, и коней, и
скот, и все богатства Котяна и других половецких воевод... Теперь татары
так ополонились, что не знают, куда девать свой полон, обожрались, как
пес на дохлятине, и поставили свои богатые товарища у Лукоморья, на бе-
регах Хазарского моря... А сами татары налегке, изъездом, без возов,
двинулись на русскую землю. А если кто говорит, что я не для ради земли
святорусской стараюсь, а для ради моего тестя, теперь нищего хана Котя-
на, то все это лжа!..
Толпа слушала прославленного князя Мстислава, затаив дыхание. Разда-
лись отдельные возгласы:
- До берега Хазарского моря далеко, дней двадцать ходу.
- Не впервой нам встречать незваных гостей! Князю киевскому придется
встречать их, пусть он и печалится об этом.
Толпа гудела, знала она, что нет у князей одной братской любви, нет
одной воли и говорит в них давнишняя злоба, и жгут их старые счеты.
Послышалось пение. Церковная процессия в парчовых ризах явилась в
нужное время, чтобы утихомирить разгоревшиеся страсти и споры князей.
Четыре широкогрудых дьякона, размахивая кадилами, мальчики с зажженными
толстыми в руку восковыми свечами, старые протопопы с металлическими
крестами в руках, наконец, митрополит в большой золотой митре, смуглый
чернобородый грек, поддерживаемый под руки двумя мальчиками,- все приб-
лизились к крыльцу с протяжным пением и остановились, сразу внеся тиши-
ну.
Князь киевский подошел к митрополиту, склонился, сложив ладони, поце-
ловал благословлявшую старческую руку и тихо шепнул:
- Скажи поучение, святой отец! Уговори князей стоять дружно, любовно,
забыв старые обиды!
Митрополит поднялся на крыльцо, благословляя всех на три стороны, и
начал говорит заученную речь, плохо выговаривая русские слова.
- Братие и сыны мои любезные! Научитесь быть благочестивыми делателя-
ми по евангельскому слову! Понуждайтесь на добрые дела, господа ради!
Языку удержание, ему смирение, телу порабощение, гневу погубление!..
Князь киевский стоял, кротко склонив голову. Мстислав Галицкий тре-
вожно оглянулся, заметил раскрытые рты и недовольство на лицах. А митро-
полит продолжал:
- Если ты чего-нибудь лишаем - смирись и не мсти! Если ненавидим и
гоним - терпи! Если хулим - моли! Господь указал нам побеждать врага
тремя добрыми делами: покаянием, слезами и милостыней...
Мстислав осторожно подошел к четырем дьяконам и шепнул:
- Грек ума решился! Все перепутал! Кому он о слезах и покаянии гово-
рит? Ведь князьям говорит, а не челяди и смердам! Скорее начинайте ка-
кой-нибудь псалом или тропарь,- каждому дам по барану!
Митрополит что-то продолжал лепетать, а все четыре дьякона разом на-
чали петь тропарь, за ними подхватили все протопопы и мальчики и низкими
и тонкими голосами. Княжеские тиуны окружили удивленного митрополита и
помогли ему войти в княжескую гридницу.
На верхнюю ступеньку лестницы поднялся молодой князь ростовский Ва-
сильке.
- Я прискакал из далекого севера, от Ростова великого. Для ради русс-
кой земли и для ради христиан говорю я вам вот что. Прибыли к нам спешно
гонцы от князя киевского, Мстислава Романовича, торопя ополчить полки и
спешить на защиту русской земли. Привел я свою малую дружину, а самый
сильный из нас, князь суздальский Юрий Всеволодович, все еще гадает:
придут ли татары к нему в Суздаль, или обойдут стороной? И здесь я слышу
такие же речи: "каждый промышляй о своей голове!" А святой митрополит
говорит слова, пристойные не воину, а древнему старцу перед кончиной,- о
покаянии и слезах... Тихой кротостью не остановим врага, не удержим зем-
ли русской...
- Верно, верно сказал Василько! - закричали в толпе.
- Народ неведомый и злой идет быстро, изъездом... Надо с честью
встретить незваных гостей. Надо отбиться от них и притомить навсегда.
Татары не крылаты, не перелетят через Днепр, а если и перелетят, то ведь
сядут, и мы тогда увидим, что бог даст...
- Примем их на мечи и секиры!
- Пусть же наши стольные князья,- продолжал Василько,- пройдут в
гридницу князя Мстислава Романовича и по древнему обычаю сядут тесным
кругом на одном ковре и решат: встретить ли поганых недругов слезами и
покаянием, или испытанными дедовскими секирами и отточенными мечами?
- Верно сказал князь Василько.
- Пусть так и будет! - закричали со всех сторон.
- А кто будет набольший? Кто поведет полки? Я под рукою Мстислава Ро-
мановича не пойду! - кричали с одной стороны.
С другой подхватывали:
- Пусть поведет рать Мстислав Мстиславич Галицкий. Недаром его проз-
вали "Удатный", он удачу принесет!..
Двадцать три князя прошли в гридницу киевского князя, чтобы решить,
что делать. Думали долго, а договориться не могли. Мстислав Удатный до-
казывал, что надо напасть на татарский лагерь у Лукоморья. "Захватив то-
варища, обогатив всех, тогда не только князь, но и простой ратник полу-
чит добычу немалую".
Эта мысль о походе до Лукоморья многим нравилась, но князья никак не
могли избрать одного воеводу для всех полков.
Тем временем из степи прибежал один из бродников. Он донес, что нез-
накомые татары густо движутся к Днепру. Это ускорило решение идти против
татар, плавясь через Днепр у острова Хортицы.
Князья сошлись на одном: каждый князь идет сам по себе своей ратью,
никто другому пусть пути не перебивает. Кто удачливый придет первый к
Лукоморью и захватит татарский лагерь, тот по-честному должен поделиться
