Кара-Кончар медленно ехал по главной улице Гурганджа и черными суро-
выми глазами посматривал на встречную толпу. Своим спутникам он сказал:
- Отправляйтесь на базар, найдите там чайную Мердана. Все его знают.
Там ждите меня. Сейчас я поеду один.
Половина лавок базара была закрыта. В тех же, где грудами лежали шел-
ка и тонкие шерстяные ткани, продавцы уже не зазывали покупателей. Они
тоскливо сидели кружком и рассуждали: что будет?
- Если враги осадят город, мы не продадим ни локтя. Кто захочет поку-
пать, когда язычники, как звери, ворвутся в город и все возьмут даром?
Еще уцелеет ли наша голова?
"Башня вечного забвения" находилась возле дворца хорезм-шаха. Одним
боком она выходила на площадь. Подъезжая к ней, Кара-Кончар всматривался
в небольшие круглые отдушины, заменяющие окна, и думал: "Где, за каким
окошком запрятана она, цветок пустыни? Жива ли она? А если. жива, то
сохранила ли она сладостные черты невинного лица, светящиеся глаза и
нежные девичьи руки? В этой ужасной башне люди сходят с ума, женщины об-
ращаются в дряхлых старух... Может быть, и Гюль-Джамал, прикованная
цепью к стене, теперь..." - и он ужаснулся, подумав, кого он увидит.
Лучше смерть, сразу смерть в бою, чем увидеть ее, свет его жизни, иной,
безобразной, безумной...
У подножия башни, близ низкой железной двери, на ступеньках дремал
бородатый сторож с кривой старой саблей на коленях. Возле него на коври-
ке лежало несколько сухих лепешек и в деревянной чашке два черных медных
дирхема. Плохо сейчас родственники заботятся о заключенных! Думают лишь
о себе, как бы самим спастись! А в отдушины стены просовывались костля-
вые, сухие руки и слышались крики:
- Вспомните о страдающих! Бросьте кусок хлеба лишенным света!
- Эй, старик, подойди ко мне! - сказал сторожу Кара-Кончар.
Старик очнулся, мотнул седой бородой и уставился на джигита, не думая
вставать.
- Чего тебе надо?
Кара-Кончар подъехал ближе к старику, и тот приподнялся.
- Возьми эту монету и расскажи мне, много ли в тюрьму прибыло новых
заключенных.
- А если и много, то тебя это не касается.
- Но старых заключенных осталось, вероятно, тоже немало.
- Кто не подох от грязи, клещей и голода, тот еще висит на крючке на-
дежды.
- Вот тебе еще динар. Скажи мне, имеются ли среди заключенных женщи-
ны?
- Есть две старухи; их посадил новый султан за то, что они колдовали
и хотели нагнать на него болезнь.
- А молодых женщин нет?
- Что ты ко мне пристал? Ты кто: судья, начальник палачей или старший
имам мечети? Я не смею разговаривать с тобой. Может быть, ты разбойник и
хочешь освободить других головорезов. Возьми назад свои деньги и отъез-
жай отсюда.
Кара-Кончар поднял плеть и хотел ударить сторожа, но чья-то рука мяг-
ко удержала его. Он оглянулся. Высокий старик с длинными до плеч волоса-
ми, одетый в рубища, горящими глазами встретил гневный взор Кара-Конча-
ра.
- Видно, ты не знаешь здешних порядков и потому так говоришь с этим
стариком. Уйдем подальше отсюда, и я тебе все объясню. Смотри, пока ты
говорил, уже из ворот вышли человек десять палачей - джандаров султана;
они все глядят в эту сторону и готовы на тебя наброситься... Пойдем ско-
рее отсюда, послушай моего слова, следуй за мной.
Кара-Кончар тронул коня и поехал за странным стариком. В переулке
старик еще ускорил шаги и вскоре завернул в глухую улицу. Здесь он оста-
новился.
- Ты не удивляйся, что я заговорил с тобой. Я уже целый год хожу к
тюрьме и передаю хлеб моему господину, брошенному в подземелье. Его зва-
ли Мирза-Юсуф; у хорезмшаха Мухаммеда он был летописцем. Шах выказывал
ему милость и ласку. Но когда старая гиена Туркан-Хатум сделалась в Хо-
резме "великим мечом гнева и копьем могущества", она не пожалела ни се-
дин, ни слабости Мирзы-Юсуфа и бросила его в подвалы тюрьмы...
- Но за что?
- За то, что он в своей книге назвал ее "черным пятном на плаще могу-
чего Хорезма" и описал все ее подлости. Об этом донесли шахине святые
имамы, и теперь я хожу по городу, прошу подаяния и отношу в тюрьму, что-
бы прокормить беспомощного старика. Я жду, чтобы ворвались в этот город
неведомые кочевники. Когда они будут резать население и джандары разбе-
гутся, как мыши, я прибегу к тюрьме, задушу своими руками этого подлого
сторожа и выпущу на свободу всех заключенных, а с ними и старого Мир-
зу-Юсуфа. А сам я тогда уйду на свою родину.
- А далеко твоя родина?
- Далеко! Я из русской земли, и зовут меня Саклаб, а по-нашему дед
Славко.
Кара-Кончар задумался.
- Скажи мне, бек-джигит, кого ты ищешь? - продолжал старик.- Может
быть, я могу тебе помочь?
- Много ли женщин в тюрьме? Сторож сказал, что сидят только две ста-
рухи.
- Он солгал! Ты заметил в башне, высоко под крышей, маленькие отдуши-
ны? Там - небольшие каморки. В них запрятано несколько женщин из гарема
шаха за то, что они оказались непокорными.
- Есть ли среди них туркменки?
Старик задумался.
- Я все узнаю. Этот сторож любит деньги. Хотя одет он оборванцем, но
он богат. Из всех подаяний в пользу заключенных он им отдает едва ли по-
ловину, а все остальное берет себе. У него есть и дом, и сад, и гарем из
восьми жен...
Я попробую помочь тебе. Видишь эту старую калитку под деревом,- здесь
раньше жил мой хозяин, летописец Мирза-Юсуф. Я оберегаю его дом и кни-
ги... У него была воспитанница, Бент-Занкиджа; она помогала ему перепи-
сывать книги. Но она уехала в Бухару и потом исчезла. И вот я остался
один...
- Я верю тебе, старик Саклаб, и не думаю, что ты хочешь моей гибели.
Завтра утром я буду здесь...
Глава восьмая. ЧТОБЫ ВЗЯТЬ ГУРГАНДЖ - ЕГО НАДО СПЕРВА РАЗРУШИТЬ
Монгольское войско, прибыв в Хорезм, не сразу приступило к осаде сто-
лицы. Сперва монголы расположились в селениях поблизости от Гурганджа,
сгоняя в свои лагеря пленных поселян. Оба сына Чингизовы, Угедэй и Джа-
гатай, поселились в загородном дворце Тиллялы, а их военачальники: Ка-
дан, Богурджи, Тулен-Джерби, Таджибек и другие, спешно были заняты изго-
товлением осадных машин, метательных катапульт и "черепах" на колесах.
Китайские инженеры, привезенные издалека, обещали соорудить штурмовые
машины, которые помогут быстро взять город.
Затруднение представило отсутствие поблизости камней - нечего было
бросать. Тогда китайцы предложили вырубать из тутовых деревьев большие
ядра и долго выдерживать их в воде, пока они не получат необходимой
твердости.
Отдельные отряды монголов появлялись с разных сторон города, вступали
в бой с выезжавшими из ворот отрядами всадников и быстро уносились, ста-
раясь снова заманить их в засаду. Но гурганджские воины уже были насто-
роже и возвращались под защиту своих стен.
В городе во главе войска стоял султан Хумар-Тегин, а ближайшими его
помощниками были Огул-Хаджиб (защитник Бухары), Эр-Бука-Пехлеван и
Али-Дуруги. На военном совете султан Хумар-Тегин показал подметные
письма монголов. В них население приглашалось открыть ворота и дове-
риться монголам, которые не сделают никакого вреда.
- Почему не договориться с ними? - говорил султан.- Лучше выдать им
большую дань и кончить дело миром, чем подвергать всех жителей ужасам
вторжения, резни и пожаров.
Огул-Хаджиб и другие возражали:
- Ты, падишах, вероятно, забыл, что монголы сделали с Бухарой, Самар-
кандом, Мервом и другими городами? Там жители тоже просили пощады и бро-
сали оружие. Монголы отобрали лучших ремесленников и послали к себе в
Монголию, а остальных перебили палками с железными шарами.
- Все-таки надо узнать, чего хотят монголы.
Ночью султан Хумар-Тегин с небольшой свитой выехал из Гурганджа и
прибыл во дворец, где пировали Джагатай и Угедэй. Он предстал перед ни-
ми, сложив руки на груди, как проситель.
- Что ты нам привез? - спросил со смехом Угедэй.- Где золотые ключи
от ворот?
- Я преклоняюсь перед величием и силой владыки Востока, Чингиз-хана,
и хочу служить ему, как служат другие беки.
- Нам нужен город Гургаидж, а не такие перевертыши, как ты! - ответил
мрачный Джагатай.- Можем ли мы поверить одному твоему слову, если ты
бросил родной народ и даже готов пойти против него? Возьмите его!
Палачи схватили Хумар-Тегина и всех его спутников. Они сорвали с них
одежды, не проливая крови, переломили им хребты и бросили в овраг, где,
еще полуживых, их объели шакалы и собаки.
Когда прибыл со своим войском старший сын Чингизов Джучи-хан, Гурга-
идж был уже в тесном кольце монгольских отрядов. Чтобы подвести к стенам
метательные машины, три тысячи монголов и толпа пленных стали исправлять
мост через канал. Вдруг из ворот Гурганджа вылетел отряд смелых всадни-
ков во главе с туркменом Кара-Кончаром. Они внезапно напали на работав-
ших монголов и всех их перебили, нагромоздив на мосту целый вал трупов.
Этот успех воодушевил осажденных.
Тогда монголы придвинули к городу все свои войска. Они пригнали много
тысяч захваченных поселян и заставили их зарывать ров, окружавший стены.
После этого можно было подкатить осадные машины и начать штурмовать го-
род. Метательные катапульты швыряли моченые деревянные ядра и китайские
кувшины с горящей жидкостью. От нее вспыхивал такой сильный огонь, что
деревянные постройки загорались большим ярким пламенем и его невозможно
было затушить.
Наиболее решительно действовали с севера войска Джучи-хана. Там под
стены города пленные подкопали подземный ход. Монголы ворвались внутрь
города, и после отчаянной схватки вскоре на северной сторожевой башне
уже развевалось огромное белое знамя сына великого кагана.
Это вызвало зависть и ярость Джагатая. Он бросал на стены Гурганджа
отряд за отрядом, но защитники стен проявили неимоверную стойкость, сби-
вали влезавших кирпичами, обливали кипятком и горячей смолой, так что
нападавшие падали грудами, обожженные и обваренные.
Глава девятая. КАРА ГОНЧАР В "БАШНЕ ВЕЧНОГО ЗАБВЕНИЯ"
Несколько раз Кара-Кончар неудачно приезжал к старой калитке под де-
ревом, чтобы встретиться со стариком Саклабом. Наконец он его увидел.
Старик был уже не с лохмотьях, как раньше, а в полосатом халате и с си-
ней чалмой на голове. Не сразу можно было узнать его.
- Прости меня, смелый бек-джигит, что я не мог раньше рассказать тебе
все, что я узнал и что сделал. Сторож тюрьмы точно в рот воды набрал.
Боится, видно, джандаров, или он с ними заодно. Я заговаривал с ним и
так и этак, предлагал чистить тюрьму, но этим вызвал только его гнев.
Когда же я предложил ему работать у него на дому за пару лепешек в день,
он обрадовался и сделал меня надсмотрщиком за его восемью женами... А
когда я побил его главную, злую жену, он мне в награду подарил этот ха-
лат и старую чалму...
- Что ты мне болтаешь вздор о каких-то женах и халатах! - рассвирепел
Кара-Кончар.- Я тебе дал пять золотых. Что ты сделал? Узнал ли все, что
нужно?
- Конечно, узнал! Если Назар-бобо молчит, то разве его жены могут
молчать? Они давно все от него выведали, а я выведал от них... В этой
тюремной башне имеется несколько каморок, они прилепились внутри к сте-
нам, как ласточкины гнезда. А в середине башни бревна сгнили и полы про-
салились до самого подвала.
- Чтоб заодно шайтан и тебя завалил!
- Добираться до этих каморок трудно, надо лезть по деревянным прис-
тавным лесенкам, связанным гнилыми веревками. Раньше по ним лазал сам
сторож Назар-бобо, а теперь и он уже боится...
- Кто же сидит в этих каморках?
- Сидят люди, вызвавшие гнев Хорезм-шаха. А в одной каморке, под са-
мой крышей, заключена молодая туркменка..,
- Говори ее имя! - джигит схватил старика за плечо,
- Говорят, что ее имя... Гюль-Джамал.
- Ты сейчас же проведешь меня к ней.
- Да разве это сейчас возможно? Двести джандаров сидят возле ворот
