Мухаммед молчал и думал с тоской о лодке, которая черной точкой уда-
лялась к далекому берегу.
- Мы все молились, чтобы аллах помог нам. Он пожалел нас и прислал
тебя.
- Чем же я могу помочь вам?
Один из сидевших встал. Он казался сильнее и выше других и в руке
держал топор.
- Я шейх нашего братства, и здесь, в царстве проклятых, все должны
мне повиноваться. Кто не выполнит моего приказа, будет убит. Ты здоров и
крепок. Мы тебя принимаем в нашу общину, и ты будешь таскать сети, но-
сить воду и дрова. Не все из нас могут делать это. В этой юрте, послан-
ной нам аллахом, мы нашли котел, рис, муку, кувшин с маслом и баранье
сало. Теперь ты будешь жить с нами и снимешь свою одежду; ее мы будем
носить все по очереди, а тебе одежда не нужна.
Мухаммед повернулся и, задыхаясь, побежал к берегу. Прокаженные пошли
за ним и, собравшись на вершине бугра, наблюдали. Хорезм-шах прошел на
песчаную косу, собрал там сухие ветки, выброшенные морем, сложил костер
и разжег огонь. Столб густого дыма, клубясь, потянулся к небу.
"Этот дым увидят с берега, сюда приплывет лодка и увезет меня обратно
на землю,- бормотал Мухаммед и думал только о лодке, которая затерялась
в туманной дали.- Пусть там война, пусть там рыщут татарские всадники,
но там живые, здоровые люди. Они враждуют, страдают, плачут, смеются, и
жить среди них будет радостью после этого острова живых мертвецов".
Через пятнадцать дней, согласно обещанию, к острову приплыла лодка. В
ней прибыл с несколькими джигитами полководец Хорезм-шаха Тимур-Мелик.
Не сразу удалось найти Хорезм-шаха. Он лежал на берегу, совершенно обна-
женный. На голове у него сидела ворона и клевала глаза.
Тимур-Мелик обошел остров и нашел спрятавшихся в кустах испуганных
прокаженных. Он спросил их, что случилось на острове. Они рассказали:
- Мы видели, что все приехавшие в лодке кланялись до земли этому че-
ловеку, оставшемуся на нашем острове, и называли его падишахом. А мы хо-
рошо знаем от стариков, что если прокаженный наденет платье, в котором
ходил шах или султан, то больной станет здоровым и раны его залечатся.
Только поэтому мы сняли платье с этого человека. Мы звали его обедать с
нами, приносили ему еду, но он отказывался есть, все время жег костер и
лежал вот так молча, как сейчас. Все его одежды целы. Мы убедились, что
этот человек не был султаном, потому что никто из нас не выздоровел.
- Позволь, мы перебьем их! - воскликнул один джигит.
- Только не нашими саблями, чтобы не запачкать светлые клинки их от-
равленной кровью,- ответил другой воин и пронзил стрелой живот шейха
прокаженных. Тот с отчаянным криком бросился бежать, а за ним побежали и
все остальные прокаженные.
- Оставьте их! - крикнул Тимур-Мелик.- Они уже наказаны аллахом. Я
гораздо несчастнее их! Всю жизнь я дрался за величие шахов Хорезма. Я
проливал свою кровь, веря, что Хорезм-шах Мухаммед - новый непобедимый
Искендер и что в день народного горя он поведет бесстрашные мусульманс-
кие войска к славным победам. Теперь мне стыдно моих ран, мне жаль юных
лет, бесполезно потраченных на защиту лживого миража пустыни. Вот лежит
тот, кто имел огромное войско и мог покорить вселенную, а теперь он не в
силах пошевельнуть рукой, чтобы отогнать ворону. Он лежит, всеми забы-
тый, не имея шаровар, чтобы прикрыть наготу, и горсти родной земли для
своей могилы. Довольно мне быть воином! У меня не хватит слез, чтобы
смыть горькие ошибки, которые жгут меня...
Тимур-Мелик выхватил свою кривую саблю, наступил на нее ногой и пере-
ломил. Он сам обернул тело Хорезм-шаха тканью своего тюрбана и прочел
над ним единственную короткую молитву, которую знал. Джигиты вырыли но-
жами в песке яму и похоронили в ней труп Хорезм-шаха Мухаммеда, бывшего
самым могущественным нз мусульманских владык и окончившего свою жизнь
баеславно, как дрожащий под ножом мясника козленок.
Тимур-Мелик покинул остров и отправился со своими джигитами на поиски
султана Джелаль эд-Дина, чтобы рассказать ему о смерти его отца. Гово-
рят, что потом много лет он скитался простым дервишем, бродя по Аравии,
Ирану и Индии.
Глава пятая. КУРБАН-КЫЗЫК ОТПРАВИЛСЯ ДОМОЙ
- Гребите сильнее! Ну-ка еще!
Поставленная носом против течения лодка боролась со стремительными
потоками Джейхуна и медленно приближалась к берегу,
"Смотреть за шахским конем на чужбине,- подумаешь! Лучше голодать на
родине! - размышлял Курбан.- Такая же радость, как у перепелки сидеть в
шелковой клетке над дверью ашханы. Падишах мне подарил золотой динар.
Такой день бывает раз в жизни. Но как донести этот динар до дому? Только
держа его во рту за щекой. Он же приказал отправить лодки вниз по реке
до Хорезма... Нет! Туда я не поплыву. Нет, Курбан не хочет больше ни во-
евать за шаха, ни убегать. Так можно добежать и до великого Последнего
моря, а затем куда? Курбан хочет вернуться на свою пашню и увидеть своих
детей..."
И Курбан посматривал на оставленный им скалистый берег, где еще вид-
нелся на вершине бугра Мухаммед на гнедом коне. Курбан соскочил в воду и
выбрался на берег. Из крепости вниз по холму бежали обезумевшие люди с
узлами на плечах; отталкивая друг друга, они прыгали в лодки и повторя-
ли:
- Татары близко! Скорее спасайтесь!
Никому не было дела до Курбана. Курбан побежал вдоль берега, добрался
до шалаша, где жил с другими перевозчиками, нашел в соломе свой мешок с
сапогами, оглянулся еще раз на реку и увидел, что лодки одна за другой
отталкиваются от берега. Тут же он, не колеблясь, вступил на тропу новых
испытаний.
Он поднялся на холм к стенам крепости. Оттуда он увидал, как по жел-
той каменистой равнине убегали красные и полосатые халаты, спасавшиеся
врассыпную, а еще дальше приближалось облако пыли.
"Это татары",- понял Курбан и бросился вперед по сухой степи, не за-
мечая, что камни и колючки ранят его босые ноги.
"Там впереди холм, за ним должны быть овраги. Татары займутся кре-
постью и переправой. На что им Курбан?"
Он добежал до одинокой могилы с высоким шестом, притаился за ней, от-
дышался и стал высматривать.
В пыли он уже различал всадников в рыжих тулупах, пригнувшихся к шеям
мчавшихся коней. На некоторых блестели железные пластинки панцырей. Уже
доносился рев татар, дикие выкрики "кху-кху-кху!" и топот ног тысяч низ-
корослых запыленных коней.
Некоторые всадники отделились от толпы, скакали прямо по равнине, пе-
ресекая путь убегавшим. Взлетали блестящие мечи, люди падали, татары де-
лали круг, останавливались и, не слезая, нагибались, подхватывали бро-
шенные узлы и снова уносились, присоединяясь к войску.
Курбан ползком добрался до сухого оврага, скатился вниз и снова побе-
жал.
Целый день тянулась пустынная равнина, иногда попадались заброшенные
пашни. По дорогам встречались люди, то одинокие, то скитавшиеся группа-
ми. Узнав, что Курбан оттуда, из "долины скорби и слез", все останавли-
вались и расспрашивали про судьбу Бухары, про бегство Хорезм-шаха, приг-
лашали к костру, делились лепешками, испеченными в золе, и жадно слуша-
ли.
Курбан рассказывал, как он дрался один с несколькими татарами, как он
перебил всех и как под ним убили коня. Теперь он плетется домой, не же-
лая ничего, только увидеть старый тополь в том месте, где арык поворачи-
вает на его пашню, только бы снова приласкать своих детей...
Он, наконец, сам стал верить в свои рассказы, но умалчивал о том, как
он переносил падишаха из лодки на берег, потому что все проклинали Му-
хаммеда, в день горя покинувшего родную землю. Отдав народ во власть
монголов и татар, он побоялся умереть, как джахнд (мученик) на поле бит-
вы.
В одном месте Курбан увидел много людей в овраге, подошел к ним, и
они посторонились, дав ему место у огня. Все говорили о татарах и встре-
чах с ними.
- Мы из одной деревни. У нас случилось такое дело. Собрались мы на
улице человек с десяток потолковать. Тут въехал в деревню татарин. Он
поскакал прямо на нас и давай рубить людей одного за другим. Ни один че-
ловек не осмелился поднять руку на одинокого всадника. А кто успел пере-
лезть через забор, как мы, тот спасся.
- А вот что я слышал. Настиг татарин одного человека, работавшего в
поле, и не было у татарина никакого оружия, чтобы прикончить его. Страш-
ным голосом он закричал: "Положи голову на землю и не шевелись!" И что
же! Человек лег на землю, а татарин поскакал к другой, заводной лошади,
навьюченной награбленным добром, отыскал меч и, вернувшись, убил челове-
ка.
Так они сидели у костра и горевали о том, как страдает родной народ,
и уделили Курбану кусочки лепешек и чашку горячей мучной болтушки.
Вдруг страшный, хриплый голос прокричал сверху над ними:
- Эй вы! Скрутите-ка друг другу руки за спиной!
Наверху, на краю оврага, на рыжем коне показался татарский всадник.
- Беда! Пришел день нашей погибели! - забормотали люди и принялись
снимать пояса и покорно вязать подставленные руки.
- Стойте! - сказал Курбан.- Ведь он один. Неужели мы не убьем его и
не убежим?
- Мы боимся!
- Когда мы сами перевяжем себе руки, он убьет нас. Давайте лучше
убьем его! Может быть, нам удастся спастись.
- Нет, нет! Кто осмелится сделать это!
И все, дрожа, продолжали вязать себе руки. Курбан, склонившись и про-
тягивая перед собой узелок, точно хотел поднести дар, вскарабкался вверх
по склону и подошел к татарину.
Всаднику уже было много лет. Седые редкие волосы свисали с подбород-
ка. Лицо, обожженное ветром, избороздили морщины времени. Суженные глаза
высматривали колючими осколками.
- Что это? - спросил всадник, наклоняясь к подаваемому узлу.
Курбан схватил его за голову и руку. Лошадь испугалась и бросилась в
сторону. Курбан не отпускал татарина и волочился по земле, пока всадник
не свалился. Тогда Курбан зарезал его ножом, как привык резать баранов.
Курбан встал и оглянулся. Из бывших у костра людей один со всех ног
бежал прочь, другие, притаившись, высматривали из оврага. Потом подошли
двое.
- Он уже не дышит,- сказал один, склонившись к татарину.
- Теперь надо честно разделить все, что на нем,- сказал другой н стал
сдирать с убитого овчинную шубу, надетую без рубашки на голое смуглое
тело.
Все направились к коню и помогли Курбану поймать его. Тут Курбан ска-
зал:
- Вы берите все, что хотите, а рыжий конь будет мой. Вы же видите,
что это не монгольский, а наш, крестьянский, уворованный конь. На нем я
буду пахать землю.
- Бросим лучше жребий,- сказал один, наматывая на руку повод коня.
- Смотри, татарин жив, он встает! - крикнул Курбан, и человек, испу-
гавшись, бросил повод и побежал.
Курбан отвязал и скинул на землю все мешки и сумки, бывшие на коне,
кроме одной, самой тяжелой. Вскочив на седло, он крикнул:
- Какие вы джигиты! Вы - испуганные жуки, убегающие от поднятой пал-
ки. Если бы у вас были львиные сердца, то мы бы вместе не только выгнали
всех татар и монголов, но и всех Хорезм-шахов, султанов, беков и ханов,
захвативших наши земли. А вы - тараканы, прячетесь в щели и боитесь каж-
дого шороха! Конечно, самый последний татарин вас раздавит. Прощайте и
вспоминайте Курбан-Кызыка, богатыря вселенной! - Махнув рукой, Курбан
поскакал через поле.
Глава шестая. КУРБАН ИЩЕТ СВОЮ СЕМЬЮ
Чем ближе Курбан подъезжал к Бухаре, тем больше встречалось разрушен-
ных селений и обглоданных трупов. Разжиревшие собаки с отвисшими живота-
ми медленно отходили прочь от трупов, волоча хвосты, и ложились без лая.
В пустынном месте Курбан развязал оставшийся на седле кожаный мешок
татарина, надеясь, что в нем он хранил награбленное золото. Там оказа-
лись три обыкновенных кузнечных молотка разной величины, напильник, кле-
щи, узелок с пшеном, кусок вареного мяса и десяток лепешек. Где же золо-
