Он снял со стены фонарь и тыквенную бутылку и привесил их к поясу.
Вместо белого талейсана он надвинул на голову колпак дервиша с белой по-
вязкой паломника-хаджи. Достал длинный посох, всунул ноги в старые туфли
и остановился посреди хижины:
- Я готов отправиться на конец вселенной. Я в жизни никому не сделал
зла, а между тем многие годы мне приходилось скитаться, точно преступни-
ку... Теперь снова начнется полоса скитаний... Моего старого плаща
нет... Придется надеть одежду, которую оставил ночной гость... Факих
поднял синий монгольский чапан:
- Никогда у меня не было такой красивой одежды с такими пуговицами из
шести красных камней, похожих на драгоценные рубины... Я здесь бросаю
все! Мне только жаль оставить написанную мною книгу о необычайных собы-
тиях, пережитых Хорезмом во время нашествия краснобородого Чингизхана!
- Подожди горевать! - Арапша почтительно взял руку Хаджи Рахима и
провел ею по своим глазам в знак того, что с этого времени он добро-
вольно делается его мюридом.
- Позволь мне отныне стать твоим учеником, следовать всюду вместе с
тобой и взять с собой книгу, о которой ты говоришь. Я спрячу ее в дорож-
ную сумку.
- Ты это хорошо сказал! - Факих передал Арапше большую книгу в кожа-
ном переплете и медную коробочку-пенал для письма. Печальным взором он
окинул хижину, в которой провел несколько лет.- Теперь скорее вперед!
Оба вышли из хижины. Хаджи Рахим заложил дверь деревянным засовом.
- Акбай! Поди сюда! - крикнул он собаке.- Ты будешь сторожить наш
дом. Твой хозяин едва ли сюда вернется! Старый белый пес покорно улегся
на пороге хижины и, подняв голову, недоумевая, смотрел красными глазами
вслед двум путникам, быстро уходившим по тропинке в сторону пустынной
степи.
Глава пятая. МОНГОЛЫ СОБИРАЮТСЯ В ПОХОД
Сила и дисциплина были настолько
необыкновенны в явившемся в нашу страну
татарском, войске, что, каталось, оно могло
покорить весь мир.
Китайский летописец XIII века.
Давно, со времени монгольского нашествия, мирный город Сыгнак не ви-
дел в своих узких переулках столько верблюжьих караванов, столько скачу-
щих во все стороны всадников и торопливо шагающих жителей. Все спешили
узнать, насколько верны прилетевшие из степи слухи о великом походе на
Запад, задуманном монголами.
Волновавшаяся толпа сразу замолкала и расступалась, когда из переул-
ков выезжали группы монгольских воинов, безбородых, похожих на угрюмых
старых женщин, С неподвижными, смуглыми от загара и грязи лицами монголы
ехали на небольших, злых, храпевших конях, не сдерживая их перед толпой.
Они били наотмашь в обе стороны плетьми, стегая по головам зазевавшихся.
Все они направлялись на главную базарную площадь. Там за высокой ар-
кой из цветных изразцов находился дворец правителя области, знатного
внука Чингизова, Тангкут-хана. Монголы располагались на площади от-
дельными кругами, привязав к поясу поводья своих коней. Они тут же раз-
водили костры, для чего выламывали ворота, калитки и рубили деревья бли-
жайших садов. Они входили, невозмутимые и гордые, в дома горожан, заби-
рали хлеб и все, что попадалось под руку. Усевшись вокруг костров, они
ели похлебку из мяса с жареным просом, вскипяченную в котлах и приправ-
ленную салом и молоком.
Это были передовые тургауды одиннадцати монгольских царевичей-чинги-
зидов, прибывших в Сыгнак из своих далеких восточных кочевий. Главное
монголо-татарское войско спешно шло за ними следом. Его ждали со дня на
день.
Население Сыгнака трепетало перед монгольскими воинами и безмолвно
отдавало им все, на что они устремляли свои раскосые глаза. Все еще
слишком хорошо помнили бывшее пятнадцать лет тому назад вторжение страш-
ного Чингиз-хана. Вся страна была в пламени горящих городов и селений,
толпы обезумевших жителей бежали по дорогам. Монгольские воины избивали
мирное население, угоняли ремесленников в рабство в далекую Монголию, а
женщин и детей делили между собой, как законную добычу, как двуногую
скотину.
Но резня затихла, монгольские отряды ушли обратно на восток. Жители,
прятавшиеся в горах и болотах, постепенно возвратились к своим разрушен-
ным жилищам. Они снова раскопали засохшие оросительные канавки, выстрои-
ли из жердей и глины мазанки. Богатые купцы стали служить у монголов
сборщиками налогов. Они вскоре построили себе нарядные дома и развели
новые фруктовые сады. Высокомерные длиннобородые имамы вычистили зага-
женные монголами мечети. На высоких минаретах звонкоголосые азанчи снова
пять раз в сутки стали заливаться певучими голосами, призывая правовер-
ных мусульман к усердной молитве. По-прежнему недостаточно богомольных,
не поспешивших на их зов особые надзиратели избивали плетьми.
Когда в Сыгнаке внезапно появились монгольские царевичи с передовыми
конными отрядами, население города перепугалось. Правитель области,
Тангкут-хан, разослал джигитов ко всем окрестным ханам, срочно требуя
баранов, жеребят, кумыса и прочей еды для угощения знатных потомков за-
воевателя Азии - Чингиз-хана, Население поставило несколько тысяч юрт
вдоль берега реки Сейхуна для размещения прибывающих с востока свирепых
победителей.
Глава шестая. НЕПОБЕДИМЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ
Тумен Субудай-багатура примчался к Сыгнаку в туче пыли, покрывшей все
небо. Впереди скакала сотня разведчиков на рыжих поджарых конях. За ними
следовала сотня на молочно-белых конях. Далее ехал великий монгольский
полководец, не знавший поражений, одноглазый Субудай-багатур. Велика бы-
ла слава его: он победил кипчаков и урусутов в битве при реке Калке он
разрушил три китайских столицы. Он покорил двадцать народов.
Субудай сидел, согнувшись, на саврасом коне с длинным до земли черным
хвостом. Равномерно покачиваясь из стороны в сторону, конь бежал быстрой
иноходью.
Еще юношей Субудай-багатур был ранен в руку, меч рассек ему мышцы, и
с тех пор правая рука всегда была согнута. Другой удар поразил его лицо.
Правый глаз вытек, рубец шел через бровь и щеку, а левый, широко откры-
тый, сверлящим взглядом проникал, казалось, в тайные помыслы людей. Вои-
ны называли его "барсом с разрубленной лапой". "Как раненый барс, выр-
вавшийся из капкана, Субудай угадывает опасность и раскрывает хитрые
уловки. С ним в беду не попадешь!" Сам Чингиз-хан поручил Субудай-бага-
туру быть воспитателем и военным советником молодого внука, Бату-хана,
продолжателя завоеваний деда.
На большой дороге за городом, под высоким тенистым карагачем, монго-
лов поджидала депутация знатнейших горожан Сыгнака - длиннобородые има-
мы, кадий * и богатейшие купцы. Они приготовили на серебряных подносах
угощение и дорогие подарки - свертки шелковой ткани. Кругом теснилась
тысячная толпа любопытных. Депутация хотела пригласить прославленного
полководца отдохнуть в новом роскошном доме разбогатевшего купца, где
имелся и персиковый сад, и бассейн среди кустов цветущих роз, и баня с
мраморными лежанками.
Когда промчались передовые сотни и Субудай-багатур поравнялся с депу-
тацией, имам выступил вперед и начал изысканную речь.
- О величайший из великих! Храбрейший из храбрых!.. Субудай круто по-
вернул коня, не взглянув ни на парчовые и бархатные халаты знатных ста-
риков, ни на подносы с шелком, сладостями и золотистыми дынями. Послуш-
ный конь мерной иноходью помчал его на север, прочь от города, в пустын-
ную степь.
Субудая с трудом догнали на взмыленных конях вякиль и несколько знат-
ных ханов. Задыхаясь, они кричали наперебой:
- Постой!.. Не торопись!.. Гуюк-хан и правитель области, Тангкут-хан,
приказывают прибыть во дворец для важного совещания...
Субудай-багатур утвердительно покачивал головой, слушая приглашение,
но иноходец его продолжал бежать по степи так же равномерно, не убавляя
шага. Наконец Субудай прохрипел:
- Багатур не поедет!.. Багатур должен кормить золотого петуха.
Субудай-багатур тряхнул поводом, и саврасый, закусив удила, понесся
вперед. Растянувшийся по степи отряд монголов поскакал во весь дух,
быстро удаляясь от Сыгнака.
В открытой степи, близ реки Сейхуна, тумен остановился и, широко рас-
сыпавшись вдоль берега, разбил шумный лагерь. Высокие желтые верблюды
уже накануне привезли сюда разборные юрты. Рабы натаскали сухого камыша,
развели костры и варили в медных китайских котлах рис и жеребятину, ожи-
дая прибытия грозного вождя.
Судубай-багатур сошел с коня около приготовленной для него юрты с вы-
сокой пикой, увенчанной рогами буйвола и конскими хвостами. Дверь юрты,
завешенная ковром, охранялась двумя угрюмыми часовыми. Тут же на привязи
визжали от нетерпения, чувствуя запах вареного мяса, два рыжих мон-
гольских волкодава.
Багатур вошел в юрту. Посредине тлели угли, на которых шипел китайс-
кий бронзовый котел с мясной похлебкой.
Хмурый старый раб, с длинными до плеч, седыми космами и большой мед-
ной серьгой в левом ухе, зазвенев цепью на ногах, подал синюю чашку.
Здоровой левой рукой Субудай-багатур взял из нее горсть проса. Дремав-
ший, нахохлившись, у решетчатой стенки золотистый петух с пышным хвостом
встал, важно сделал несколько шагов и остановился. Он был привязан за
ногу тонкой серебряной цепочкой.
Субудай-багатур насыпал перед петухом кучку проса. Птица, наклонив
голову набок, стояла, точно прислушиваясь. Потом стала лениво клевать,
разбрасывая зерна. Субудай, тоже наклонив голову, наблюдал, как петух
выбирал зернышки, и ждал, пока его любимец не захлопал крыльями и не
прокричал свой сигнальный призыв. В разных концах лагеря откликнулось
несколько петухов.
- Маленькая птица, а подымает целое войско! - сказал Субудай-багатур
и, согнувшись, хромая, прошел на кошму позади костра, где были разостла-
ны пушистые собачьи шкуры.
Глава седьмая. ИМАМЫ В ЗАТРУДНЕНИИ
К высоким воротам дома правителя области Тангкут-хана подошли два
важных старика в красных полосатых шелковых халатах. Один держал на ла-
дони румяное яблоко, другой пышную белую розу. Эти подарки они несли с
такой торжественностью, точно в их руках были стеклянные чаши, до краев
наполненные драгоценным напитком.
Вслед за стариками, для большего почета, плелись с тоскливо скучающи-
ми лицами двадцать тощих и голодных учеников. Белоснежные тюрбаны обоих
стариков, их длинные выхоленные бороды, озабоченность и важность их лиц
- все указывало, что они принадлежали к разряду священных имамов или
ишанов, посредников между обыкновенными грешными людьми и восседающим за
облаками на хрустальных небесах всемогущим аллахом.
Дозорным у ворот было запрещено впускать в сад кого бы то ни было.
Имамы попросили вызвать к ним главного векиля. Долго пришлось ждать, по-
ка он явился, озабоченный и взволнованный. Его тюрбан сдвинулся на заты-
лок, и векиль поминутно стряхивал пальцем пот со лба. Увидев пришедших,
векиль извинился, что заставил долго ждать почтенных служителей бога.
- Тангкут-хан приказал мне исполнять без возражении все желания мон-
гольских царевичей. А каждый царевич приехал во дворец со своими конями,
соколами, борзыми собаками и слугами. Всем надо найти место, всех накор-
мить, легко ли это? Зачем вы пожаловали, святые отцы?
Старейший имам сказал:
- Со дня приезда в Сыгнак знатных царевичей мы должны произносить их
имена в наших молитвах. Мы слышал:!, что готовится великий поход против
неверных,- да покарает их аллах! Мы должны молиться аллаху-да будет его
имя вознесено и прославлено! - чтобы поход был удачен, чтобы все цареви-
чи процветали и покрылись блеском славных подвигов!
Векиль вздохнул.
- Всего приехало одиннадцать царевичей, но самый главный и самый бес-
покойный из них - хан Гуюк, сын великого кагана и наследник всего мон-
гольского царства. Он приказывает сперва одно, потом другое, рассылает
